Насколько прочен нынешний мир в Таджикистане, да и в других среднеазиатских республиках? Готовность местных жителей жить по законам шариата гораздо выше, чем в мусульманских районах России. Дело в том, что в отличие от нашей страны, где через какое — то время после распада СССР лучше стали жить довольно многие, в Средней Азии, за исключением узкой прослойки удельных князьков, от крушения единого государства проиграли все. Нищета, чудовищная коррупция, расцвет проституции — именно таким оказался капитализм «среднеазиатского разлива».
«Сегодня проститутка в Ферганской долине стоит всего несколько долларов, приблизительно столько же, сколько килограмм мяса. Для нас — это страшный позор, а вот иностранцам, похоже, нравится. Так, сотрудники международной организации «Врачи без границ» проводят кофе-брейки среди местных жриц любви, обучая их пользоваться презервативами. Нет, нам, мусульманам, такая демократия не нужна!» — пытались убедить меня в преимуществах халифата симпатичные молодые узбеки, с которыми я познакомился в одной из чайхан — кафе киргизского города Ош.
При этом в Афганистане и Сирии воюют около 5 тысяч боевиков. И после разгрома ИГ на Ближнем Востоке среднеазитские боевики могут вполне, как это уже и было в прошлом, вторгнуться с оружием в руках из Афганистана в Среднюю Азию. При этом в Средней Азии подпольно действует множество исламских организаций, члены которых вполне могут объединиться с повстанцами.
«Мирные проповедники»?
В одном из кишлаков Ферганской долины мне пришлось наблюдать следующую сценку. По пыльной дороге вошла туда группа живописных странников в чалмах и с посохами. Они расположились в чайхане, достали Коран и принялись беседовать с местными жителями на богословские темы. Эти мирные на вид проповедники — члены «Таблиги Джамаат», дословно «общества по распространению веры», которое возникло в 1927 году в Индии.
После захвата англичанами власти в Индии занимавшие до колонизации господствующее положение мусульмане оказались всего лишь религиозным меньшинством. Основатели «Таблиги Джамаат» разработали стройную теорию, как поступать мусульманам в этом положении.
«Таблиговцы должны проповедовать вдали от своего дома. Как правило, исламские миссионеры, подобно средневековым проповедникам, путешествуют из города в город пешком и остаются на ночлег в мечетях. «Я проходил обучение в школах «Таблиги» в Индии и Пакистане.
В первую очередь нас учили стойко переносить лишения. Своим аскетическим образом жизни, достойным поведением мы должны показывать пример другим мусульманам», — рассказывал мне один из казахстанских таблиговцев. Таблиговцы утверждают, что далеки от политики и занимаются лишь пропагандой ислама. Однако, судя по всему, в России и Средней Азии с этим не согласны. Таблиговцев считают экстремистами, и сегодня многие из них вынуждены проповедовать за решеткой.
Социализм или смерть
Организация «Акрамия» получила международную известность после жестокого подавления Ташкентом восстания в узбекском городе Андижане в мае 2005 года. Мятеж был спровоцирован арестом бизнесменов — членов этой организации. Вначале сторонники узников организовывали мирные демонстрации, но, когда поняли, что власти не отпустят арестованных, взялись за оружие. Ташкент жестоко подавил восстание, не щадя ни детей, ни женщин. По свидетельству очевидцев, даже спустя месяц после расправы вода в андижанских арыках пахла трупами.
Члены организации «Таблиги Джамаат» в Киргизии
«Мы не считали, что являемся членами какой-то организации. Скорее это был клуб единомышленников, состоящий из богатых и набожных бизнесменов. Основная наша идея заключалась в том, что среди правоверных не должно быть нищих», — объяснял мне отец одного из арестованных акрамистов Бахром Шакиров.
Минимальная зарплата в те годы в Узбекистане была $6 (на эти деньги невозможно жить даже на одном хлебе), а средняя — не превышала $20. Акрамисты вычислили «реальный прожиточный минимум» — $50 — и поклялись не платить своим рабочим меньше этой цифры. «Конечно, такая самодеятельность не могла не раздражать власти, и они решили избавиться от «конкурентов», посадив их в тюрьму», — рассказывает акрамистскую версию андижанских событий Шакиров. Вот лишившиеся рабочих мест люди и взбунтовались.
Члены организации «Таблиги Джамаат» в Киргизии
Версия, мягко говоря, спорная. Мирные митингующие, конечно, не могли без труда освободить из хорошо укрепленной тюрьмы всех заключенных и разгромить целую воинскую часть. Впрочем, и утверждениям власти, что акрамисты готовились захватить Ферганскую долину по заданию зарубежных исламских экстремистов, тоже никто не верит.
«До трагических событий акрамисты не вмешивались в политику. Другое дело, что их учение — ересь. Например, они считают необязательным для мусульманина молиться пять раз в день и соблюдать пост в месяц Рамадан», — рассказывал мне бывший муфтий Узбекистана Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф. Ни о каком халифате акрамисты, похоже, и не помышляли.
Спасение в халифате
«К сожалению, Гитлеру не удалось уничтожить всех евреев. И этот проклятый Богом народ по-прежнему вредит мусульманам», — убеждал меня 50-летний Юсуп из узбекского города Наманган. Трое сыновей Юсупа сидят в тюрьме за участие в деятельности подпольной организации «Хизб ут-Тахрир», да и сам он — член этой партии. «Хизб ут-Тахрир», в отличие от «Акрамии», как раз занимается политикой и строит всемирный халифат.
Идеология организации действительно вполне экстремистская — согласно ей, демократия неприемлема для мусульман, а США, Великобритания и Израиль — порождения дьявола.
Однако члены партии клянутся, что осуждают насильственные методы борьбы, а халифат может быть создан лишь тогда, когда к этому будет готово большинство мусульман.
Большинство членов «Хизб ут-Тахрир» — молодые люди (средний возраст около 30 лет) из бедных семей: торговцы базара и крестьяне. «Своим энтузиазмом и преданностью делу они очень похожи на комсомольцев 30-х годов. Бороться с такими очень нелегко», — посетовал один из высокопоставленных узбекских чиновников. Проблема в том, что «Хизб ут-Тахрир» — далеко не единственная экстремистская организация и не самая воинственная.
Ислам без примесей
Как правило, «ваххабитами» в Средней Азии — как, впрочем, и в России — считают всех глубоко верующих мусульман, избегающих посещать официально зарегистрированные мечети и считающих официальных имамов госслужащими.
Впрочем, в регионе есть и «настоящие» ваххабиты. На кладбищах в Ферганской долине кто-то регулярно разрушал пышные надгробия. Вскоре выяснилось, что этим занимаются молодые люди, обучавшиеся в Саудовской Аравии, сторонники распространенного там ханабалитского мазхаба — по-нашему ваххабиты.
«Правильнее их называть салафитами, сторонниками первоначального ислама. Они выступают против распространенных в Узбекистане пышных свадеб и похорон, — объяснял мне Мухаммад Юсуф. — Вроде бы разумно: на свадьбу узбек обязан пригласить сотни гостей, причем иногда люди разоряются. Однако бедные узбеки в большинстве своем к салафитам относятся враждебно — их идея, что все должны жить скромно, несимпатична тем, кто мечтает о достатке».
Итак, очевидно, что в Средней Азии не так уж мало людей, готовых поддержать «исламскую революцию». Если же это произойдет, то «дым» от пожара дойдет и до России. Во-первых, в нашу страну устремятся миллионы беженцев — а нам вряд ли это нужно. Во-вторых, делить исламистов на «наших» и «среднеазиатских» попросту неправильно. Сегодня на нашей планете действует вполне сплоченный «интернационал» исламских радикалов, намеренный «освобождать мусульман» во всех точках мира. И глупо надеяться, что, начав войну в Средней Азии, сторонники создания халифата остановятся у российских рубежей.
4. Киргизский президент Аскар Акаев и «урючные революции»
Так получилось, что я был хорошо знаком с первым киргизским президентом Аскаром Акаевым. Единственный киргизский ученый с мировым уровнем, настоящий интеллигент, великолепно знающий как русскую, так и зарубежную литературу, этот человек резко выделялся на фоне других политиков региона, был, без сомнения, «белой вороной». Мое знакомство с Аскаром Акаевым достаточно симптоматично.
В начале 90-х я был на пресс-конференции киргизского президента в Москве, где он рассказывал о великолепном положении русскоязычных в республике. Увы, это не соответствовало действительности — славяне массово уезжали из страны. В своей статье я вначале процитировал киргизского президента, а потом описал реальную ситуацию в республике. На следующий день мне позвонили из киргизского посольства: «Аскар Акаев приглашает вас на свою подмосковную дачу. Он очень нуждается в вашем совете».
Дача Акаева совсем не походила на президентский дворец — это был небольшой добротный деревянный дом. В прихожей стояло несколько пар лыж, все было по — домашнему, очень уютно. Выяснилось, что еще с ленинградского студенчества Аскар Акаев любит лыжные прогулки по зимнему лесу.
Киргизский президент встретил меня в тренировочном костюме.
— Игорь, все что вы написали — правда. Да, русские уезжают, хотя я и делаю все возможное, чтобы они остались, — наливая мне в пиалку чай, сказал Аскар Акаев. — Вы поймите: Киргизия — глубочайшая провинция. Нам очень не хватает знаний. Вот вы бы взяли и написали нам концепцию национальных отношений. У меня есть идея привлечь в республику специалистов из России, Европы, США — нам очень нужны грамотные люди.
Как сказал мне тогда Акаев, сложный национальный состав Киргизии очень взрывоопасен, и одной из главных задач правительства должно быть создание механизма, предотвращающего возникновение межэтнических конфликтов.
В итоге киргизский президент создал (увы, без моей помощи) концепцию межнациональных отношений «Кыргызстан — наш общий дом», и худо ли бедно, но она действительно работала. По крайней мере, при нем, в отличие от тех, кто пришел ему на смену, столкновений на национальной почве не было.