Городскую торговую верхушку в большей степени заботили те политические решения королей, которые непосредственно отражались на ее благосостоянии. Торговцев обеспокоило в 1459–1461 и в 1469–1471 годах вмешательство государства в экспорт английской шерсти через Кале, когда этот оплот Англии на континенте оказался в руках противников короля. Все остальное время торговые операции шли по налаженному пути. В экономической депрессии, начавшейся в 1450 году и продолжавшейся до 1475 года, купцы не без оснований обвиняли правительство Ланкастеров: запущенные международные отношения, неблагоразумная коммерческая политика, неконтролируемое пиратство — все это осложняло ведение дел с другими странами. Король Эдуард IV пользовался симпатиями торговцев, поскольку много трудился над восстановлением экономического процветания Англии, поддерживал мир и заключал выгодные коммерческие соглашения с соседними государствами. Вот это для купцов было гораздо важнее, чем какие-то династические распри.
Простых англичан Войны Роз волновали очень мало. Войска не онустошали местности, не разбойничали, не жгли, не убивали. Конечно, были случаи грабежей, но их можно пересчитать по пальцам. За редким исключением, не подвергались разорению и систематической осаде крупные английские города. Войны Роз не шли ни в какое сравнение со Столетней войной, последствия которой ощущались во Франции в течение многих десятилетий после ее завершения. «Низкий уровень общественной безопасности, — заметил К. Б. МакФарлейн, — прекрасно уживался с насыщенной общественной жизнью». Во время пика военных действий — с июня 1460 года по март 1461 года — Уильям Вустерский преспокойно разъезжал по всей Англии, инспектируя владения своего господина сэра Джона Фастолфа.
Поразительно, но англичане в это, казалось бы, опасное время совершенно не стремились укреплять свои дома. Даже при строительстве замков отдавалось предпочтение изяществу и красоте, а не обороноспособности. Большая кирпичная башня, сооруженная Ральфом лордом Кромвеллом в Таттершелле, графство Линкольншир, скрывала изящные внутренние помещения, а за зубчатыми вершинами стен на крыше был разбит сад. Замки служили скорее показателем богатства и влияния владельца, нежели военным объектом, превосходным примером чего являлся замок Кирби-Максло, возведенный Уильямом бароном Хастингсом. В Окуэллзе, графство Беркшир, Джон Норрис построил прекрасную усадьбу, сооружение которой было закончено около 1465 года. Главный зал, отделанный деревом, имел ряд больших прямоугольных окон, что явно не служило оборонным целям. Этот дом в архитектурном плане явился родоначальником больших сельских усадеб тюдоровской Англии.
В период Войн Роз страна переживала расцвет позднеготического стиля, достигшего своей кульминации в таких сооружениях, как часовня Святого Георгия в Виндзоре или изящные башенки сомерсетских церквей. Спокойные и величавые контуры этих архитектурных памятников не отражают никакой тревоги, присущей военному времени. Они органично сочетаются с богатым художественным оформлением, включающим каменные и деревянные скульптуры, цветные витражи. В резьбе по дереву и работах со стеклом английские мастера того времени достигли непревзойденного совершенства. Некоторое снижение темпов строительства во время Войн Роз прекратилось в 70-х годах XV века. Расширение масштабов строительных работ практически точно совпало с началом экономического процветания во второе десятилетие правления короля Эдуарда IV.
На литературе того периода также не лежит печать обеспокоенности, которую непременно должны были вызвать жестокие гражданские войны. Третья четверть XV века стала временем торжества национальной культуры — любимых простым народом баллад, стихов, песен, театрализованных постановок; предпочитаемых торговцами историй, хроник и нравоучительных трактатов; рыцарских романов, переведенных на английский язык с французских и бургундских оригиналов, которыми увлекались двор и знать. Джон Пастон в письме от 16 апреля 1473 года упоминает об одном из своих слуг, которого он держит лишь за то, что тот прекрасно «играет святого Георгия, Робина Гуда и Ноттингемского шерифа».
Толчком к широкому распространению грамотности послужил запуск печатной машины Уильяма Кекстона в Лондоне, также пришедшийся на время правления Эдуарда IV. Ужасы гражданской войны не нашли отражения в литературном творчестве того времени, если не принимать в расчет политизированные песни и баллады, написанные с явными пропагандистскими целями. Трепет перед непредсказуемостью бытия, скорее, выпал на долю сочинителей тюдоровского периода, которые выплескивали собственные страхи на страницы своих произведений.
Институциональные образования, в отличие от широких масс, не могли не отреагировать на династическую борьбу могущественных семей. Поскольку одной из основных задач Парламента была легитимизация всех значимых политических изменений, то на его сессиях разворачивалась упорная, часто скрытая от постороннего взгляда борьба. Обе стороны, участвовавших в конфликте, пытались добиться там преимуществ, «укомплектовать» Парламент своими сторонниками, чтобы обеспечить беспрепятственное прохождение нужных актов через Общины. Поскольку две трети нижней палаты составляли делегаты от «гнилых местечек», подтасовать результаты выборов было делом несложным: эти «карманные» городки за щедрую подачку всегда были готовы выставить в качестве своих депутатов королевских слуг или прихлебателей знатных лордов.
На протяжении всего конфликта — с начала XV века и до середины 80-х годов — Парламент отличался удивительной покладистостью. С большим хладнокровием он отменял свои же решения, принятые на предыдущих сессиях, в угоду той партии, которая на данный момент оказывалась у власти. Совершенно закономерно, что Палата общин утеряла самостоятельное значение, и это было следствием династических войн. Правительство прямо контролировало ход дел в Общинах. Нужные билли готовились и представлялись ее депутатам королем и Советом, в то время как билли, родившиеся в недрах самой Палаты, отклонялись, если они не отвечали интересам короля. Спикер Общин почти всегда являлся членом Королевского совета и получал плату за свою деятельность как слуга короны.
Увеличение численности королевских чиновников и расширение полномочий королевской власти в конечном счете стали одними из главных политических последствий Войн Роз. Англичане прекрасно понимали, что сдерживать разгул фракционной или частной феодальной вражды, подавлять мятежи, бороться с бандитизмом могла только сильная и беспристрастная королевская власть. Лишь она была способна устранить судебную несправедливость и защитить торговлю. Поэтому укрепление власти короны расценивалось как невысокая цена за внутренний мир и стабильность. Большинство англичан готово было многое простить королю, сумевшему обеспечить порядок.
Хотя Эдуард IV правил достаточно жестко и властно, ему удалось снизить общий уровень насилия и притеснений по стране, прекратить дорогие континентальные войны, уменьшить налогообложение и принять некоторые меры по поддержке английской торговли. Никого особо не заботили произвол и бесконтрольность его правления, отсутствие сдерживающих механизмов, раз он принес стране процветание. Генри VII следовал той же самой политике с еще большей твердостью.
Как мы видим, Войны Роз коренным образом отличались от нашей трагической Гражданской войны. В них не было столкновения антагонистических идеологий, борьбы непримиримых интересов разных социальных слоев общества. Именно поэтому Войны не сопровождались тотальным террором, грабежами и реквизициями, а повседневная жизнь большей части англичан не была ими затронута.
Часть вторая
В 1377 году умер король Эдуард III Виндзорский, завещав свой трон внуку Ричарду II Бордоскому. Ричард был сыном знаменитого воина Эдуарда Черного Принца, потрясавшего Францию и Испанию своими военными подвигами. Черный Принц, старший и любимый сын короля Эдуарда III, скончался после продолжительной болезни за год до смерти своего отца.
Ричард II вступил на трон в юном возрасте — ему едва исполнилось 10 лет. Малолетние короли были несчастьем любой страны, и Англия не стала исключением. В отсутствие твердой власти суверена его ближайшие родственники заботились в первую очередь о собственных частных интересах, а не о благе государства. Поэтому лорды королевства решили передать опеку над юным королем в руки специально учрежденного Совета. Это показалось им предпочтительней, чем регентство Джона Гонтского 1-го герцога Ланкастерского, который приходился Ричарду дядей и без того обладал громадной властью и влиянием на племянника.
Недовольство правлением Королевского совета проявилось очень скоро — и у простонародья, и в среде аристократии. В 1381 году вспыхнуло крестьянское восстание под руководством Уота Тайлера, Джона Болла и Джека Строу, которое удалось подавить достаточно быстро. Через несколько лет, в 1387 году, подняли вооруженный мятеж могущественные лорды. Они подали апелляцию королю с требованием отстранить от власти королевских фаворитов, возглавлявших Совет, из-за чего их назвали «лордами-апеллянтами». Мятежников возглавляли дядя короля Томас Вудстокский 1-й герцог Глостерский, Ричард ФитцАлан 11-й граф Эранделский, Томас де Бошам 12-й граф Уорикский и Томас де Моубрей 1-й граф Ноттингемский. К ним примкнул и Генри Болингбрук граф Дербийский, сын Джона Гонтского и двоюродный брат Ричарда II.
Разгромив королевскую армию в битве при Рэдкот-Бридже, лорды-апеллянты сосредоточили управление государством в своих руках, превратив короля в марионетку. Только в 1397 году Ричард II с помощью Джона Гонтского смог вернуть себе полную власть над страной и расправиться с врагами. Некоторых он казнил, некоторых отправил в ссылку. Кары избежал лишь Генри Болингбрук, которого король вместо опалы возвел в достоинство герцога Херефордского.