В 1552 году Басманов отличился при осаде Казани, неоднократно проявив свою храбрость. Трижды он участвовал в стычках с неприятелем, а во время опасной вылазки врага сумел остановить казанцев и загнать их обратно. При подрыве колодца Алексей Данилович воспользовался замешательством противника и занял Арскую башню, удерживая ее два дня. Во время решающего штурма города Басманов принял участие в схватке у Царских ворот – месте самого ожесточенного боя.[690]
После взятия Казани он был пожалован чином окольничего и оставлен «годовать» в покоренном городе, третьим в перечне воеводой – что было, несомненно, признанием военных заслуг. Через три года Басманову вновь представился случай показать замечательную храбрость и способности вождя: в июле 1555 года 7-тысячное русское войско во главе с боярином Иваном Шереметевым столкнулось у урочища Судьбищи с 60 тысячной ордой крымского хана Девлет-Гирея, двигавшейся на Тулу. Восемь часов длилась кровопролитная битва. Русские, пользуясь особенностями пересеченной местности, несколько раз отражали яростные нападения неприятеля, но когда Шереметев был тяжело ранен, смешались и побежали. Тогда Алексей Басманов, собрав около 2 тысяч воинов, засел с ними по буеракам. Ханские воины трижды приступали туда, но не смогли одолеть. «И Божьим милосердием дал Бог Алексей Данилович тут от царя отсиделся, из луков и из пищалей многих татар побили».[691] После заката солнца, когда битва стихла, Девлет-Гирей начал быстрое отступление на юг, проходя за день до 70 верст.
В следующем году Басманов по заслугам получил боярское звание и назначается вторым наместником в Новгороде. С началом Ливонской войны Алексей Данилович направляется в Иван-город и готовится к штурму Нарвы, осажденной русскими войсками в апреле 1558 года.[692]
Крепость защищал гарнизон под командованием фохта Шнелленберга, месяцем раньше начавшего обстрел Ивангорода («Из Ругодива безпрестани стреляют на Ивангород и людей убивают многых»).[693] Русские ответили огнем на огонь. Артиллерийская дуэль возобновлялась неоднократно и верх в ней остался за нашими пушкарями.
От многочисленных обстрелов в Нарве в городе начался пожар, сопровождавшийся бурей. Правда, по летописи он произошел из-за того, что ливонцы, готовя пиво, 11 мая бросили в огонь православную икону Николая Чудотворца, принадлежавшую, очевидно, русским купцам. Пламя выбросило образ из печки и спалило дом, где произошло святотатство, а затем и весь квартал.[694]
Как бы то ни было, воспользовавшись тем, что охрана покинула городские стены, Басманов повел воинов на штурм крепости. Русские проломили ворота и овладели нижним городом. Захватив находившиеся там орудия, ратники развернули их и открыли огонь по верхнему замку, готовя лестницы для приступа. Вскоре положение немцев стало критическим – одну из немногих оставшихся у них пушек, поставленных на Германовой башне, разорвало при первых же выстрелах, другую при этом взрыве сбросило с лафета. Когда у защитников замка стал кончаться порох они сдались и по условиям капитуляции были выпущены из города.
Так Нарва стала русским городом Ругодивом Значение этого царь Иван Васильевич оценил по достоинству. По приказу государя ставший ругодивским воеводой Басманов писал «купцам заморским», чтоб приходили с товарами и вели торговлю с гражданами и людьми великого князя. По велению воеводы укрепляли стены города, «… много строили в городе…», был возведен мост между Ругодивской (Нарвской) и Ивангородской крепостью. Город, где воеводствовал Басманов, на долгое время стал единственным русским портом, ведущим в Балтийское море. Позже здесь будет базироваться каперская флотилия Карстена Роде, атаковавшая в Балтийском море неприятельские корабли. Взятием Нарвы-Ругодива окончательно утверждается слава Басманова как храброго и инициативного военачальника – штурм города он начал вопреки формальному запрету царя, приказавшего воеводам лишь оборонять Ивангород.
Поучаствовал Алексей Данилович и во взятии Полоцка (1563 год). После одержанной победы и роспуска войска он проживал в своем поместье на берегу Оки. Там Басманов узнал об очередном нашествии татар Девлет-Гирея. Тотчас вооружил он своих людей и вместе с сыном, Федором Алексеевичем, засел в Рязани, на которую наступал хан. Несмотря на ветхость стен и отсутствие войск, крымцам, штурмовавшим город 3 дня, не удалось его взять – их отчаянные приступы были отбиты горожанами и послужильцами Басмановых. Храбрая и искусная защита, организованная мужественным воеводой, спасла город от врага. Об его очередном подвиге достаточно подробно рассказывается в Никоновской летописи: «В то же время на Резани были во государском жалование в поместье боярин Олексей Данилович Басманов-Плещеев да сын его Феодор, и слыша многие крымские люди приход на Рязанскую украйну, они же с своими людми да с тутошними не со многими людми, шед под люди, крымских людей побили и языки поимали. Те языки сказали, что пришел [крымский] царь Девлет-Кирей, а с ним дети его, калга Магмет-Кирей царевич да Алды-Гирей царевич, со всеми крымскими людми: то и первая весть про [крымского] царя, безвестно убо бяше пришел. Тех же языков прислал Алексей Данилович Басманов, да сын его Федор к государю царю великому князу Ивану Васильевичю, а сам Олексей и сын его Федор сели в городе на Резани со владыкою Филофеем и ту сущих людей в граде обнадежили, не сущу бо тогда служилым людем никому, кроме городских людей, ту живущих, и селян, которые успели во град прибежати. Не бе бо тогда на граде никаких градских крепостей, занеже град ветх велми бяше».
Басмановы и их люди «у града же тогды крепости нужные с нужею едва поделаша и града подкрепиша и бои по стенам изставиша и из града, выежжаа, с татры бишася, из града стрельбою по царевым полком из наряду стреляли. Татари же ночным временем с приметом и с огнем многажды прихождаху и хотяху взяти град, Божиим же заступлением и пречистая Богородицы и великих чюдотворец Русских молением граду ничтоже успеша и от града отступиша в свои страны».[695]
Из Москвы с князем Петром Хворостининым победителям были присланы наградные золотые монеты.[696]
Князем Андреем Курбским Алексей Басманов упоминается в числе «тех злых людей», по совету которых была учреждена опричнина. На закате опричнины, в 1570 году, он и погиб, заподозренный в заговоре с целью передачи Новгорода и Пскова под власть польского короля Сигизмунда II Августа.
5. Князь Михаил Иванович Воротынский
Следует сразу же сказать, что князь Михаил Иванович Воротынский (1513–1573) – один из самых изучаемых в наше время персонажей XVI века. Что же привлекает потомков в облике и образе действий этого удачливого в походах, но не в придворной жизни, человека?
Все Воротынские, начиная с удельного князя Ивана Михайловича, в 1493 году перешедшего на сторону великого князя московского Ивана III, были видными и удачливыми полководцами, отличившимися во многих походах и сражениях. Но даже из них Михаил Иванович выделялся несомненным даром стратега. В юности он, по-видимому, постоянно находился при отце и старшем брате Владимире, водивших русские полки против крымцев, казанцев, на литовские города. У них Михаил и перенял пригодившиеся впоследствии воинские знания. О первой самостоятельной службе его становится известно только с 1543 года, когда в тридцатилетнем возрасте Воротынского назначили воеводой в небольшой приграничный город Белев.[697]
Однако косвенным образом можно установить и более ранний случай его ратного служения. Относится данное событие к произошедшему в 1541 году очередному крымскому нашествию хана Сагиб-Гирея. Как уже говорилось в рассказе о ратной службе князя Пункова-Микулинского, на этот раз орду удалось остановить на окском рубеже. Все «перелазы» (переправы) на противоположный берег оказались прочно прикрытыми русскими полками и заставами. Сагиб-Гирей решил прорываться, надеясь на прибывшую с ним турецкую артиллерию. Под прикрытием пушечного огня татары стали переправляться через реку, но прибытие новых русских полков вынудило крымского хана прекратить наступление и отойти в «станы свои».
Русская позиция на Оке еще более укрепилась после прибытия на «Берег» в ночь с 30 на 31 июля 1541 года большого «наряда» – крупнокалиберных пушек, каждая из которых носила собственное название. На следующее утро Сагиб-Гирей, не решаясь начинать чреватое гибелью всей армии сражение, отступил от Оки, решив изменить направление удара. Его войска двинулись на Пронск. Не сумев овладеть этим городом, хан ушел в степь. Тогда-то один из татарских «царевичей» решил разграбить одоевские места. Против него выступил из Одоева князь Владимир Иванович Воротынский, как было отмечено в Воскресенской летописью – «с своею братьею», то есть Михаилом и Александром Воротынскими и «многих татар побиша». Вернувшись из этого похода, только захваченных языков они прислали в Москву 45 человек.[698]
Отличившись в сражении с крымскими татарами Михаил Иванович Воротынский стал нести воеводскую службу в полках, стоявших в пограничных городах. В 1544 году он в чине калужского наместника был вторым воеводой базировавшегося в этом городе Большого полка (при первом воеводе – князе Федоре Ивановиче Одоевском).[699] Потом уже довелось Воротынскому послужить и на другой опасной границе – казанском рубеже. Дважды полковым командиром русских ратей участвовал в походах на Среднюю Волгу. Служба его проходила успешно, и в 1551 году Воротынский получил почетный чин «царского слуги». В следующем 1552 году воеводе довелось сыграть заметную роль в покорении Казанского ханства.