При решении вопроса о системе отопления и вентиляции здания музея мы понимали, что расположение нагревательных приборов системы водяного отопления среди архитектурных и скульптурных предметов, которые должны были наполнить залы, являлось бы дисгармонией. Кроме того, большая высота помещений и стеклянные потолки залов второго этажа, может быть, потребовали бы расположения второго яруса приборов. Я неуверенно предложил систему духового отопления, но оно было отвергнуто по той причине, что дает много пыли. Вопрос был перенесен для решения наиболее компетентными лицами, которыми признавались профессор Инженерной академии Веденяпин[48] и его ассистенты. Мы отправились в Петербург и, к моему удовольствию и гордости, Веденяпин предложил систему духового отопления с камерами, оборудованными гладкими трубами водяного отопления. Далее уже мы решили нагревать воду в камерах паром, проложив паропроводы в туннелях, и получили систему паровододуховую с одной центральной котельной, оборудованной паровыми котлами. Детальная разработка проекта и само осуществление системы отопления были переданы конторе Залесского и Чаплина[49], того самого В. М. Чаплина, который уже в революционное время был наиболее популярным профессором по своей специальности. Кстати, такие знатоки своего дела, как профессора Кошкаров и Мержвинский, начинали свою деятельность в той же конторе Залесского и Чаплина.
Проект отопления музея, разработанный во всех деталях, не являлся совершенным только по той причине, что проект самого здания был сделан не одновременно с проектом отопления. Это наблюдается и в настоящее время, являясь большим недостатком при проектировании зданий. Я считаю, что техник, которому поручается составление даже эскизного проекта нового здания, должен быть всесторонне развит во всех областях своего дела. Приступая к составлению проекта, следует иметь в виду все детали оборудования здания не только системой отопления, но и системами водопровода, канализации, водостока и так далее. Только тогда можно будет избежать тех неудобств, переделок и ломок, которые приходится делать из-за несвоевременно составляемых проектов дополнительного оборудования. Система отопления музея, связанная с системой приточной вентиляции, так как все духовые камеры имеют притоки наружного воздуха, работала хорошо и вполне удовлетворяла своему назначению, когда экспонатами музея были только предметы архитектуры и скульптуры. Единственный недостаток, который мы замечали, – это образование тонкой полоски инея в наружных углах здания, когда внутренняя температура падала ниже плюс четырнадцати градусов по Цельсию. Если бы на большой поверхности наружные стены были сделаны на полкирпича толще, а за облицовкой нигде не оставалось бы менее двух кирпичей, то этого явления в наиболее промерзаемых углах здания не наблюдалось бы. Когда же в революционное время часть залов музея использовали для выставки картин, частью привезенных из Румянцевского музея и частью собранных по помещичьим усадьбам, влажность помещений увеличилась, и пришлось поставить дополнительные приборы парового отопления около некоторых наружных стен, которые промерзали на большую глубину, чем требовалось. Это служит наглядным доказательством того, что установленная законом дореволюционного времени толщина наружных стен в два с половиной кирпича для московского климата есть минимальная для отапливаемых зданий и в особенности для зданий жилых. Назначение наружных стен состоит не только в том, чтобы ограждать внутренние помещения от внешней низкой температуры, потому что этого можно достигнуть и в палатке из холста, поставив в ней самовар и набив много людей. Стены жилого здания кроме преграды должны служить и для аккумуляции тепла, которое отдается ими во время перерыва в топке. Стена толщиною в два с половиной кирпича промерзает на две трети своей толщины, и только одна треть имеет более высокую температуру, которую она отдает в помещение во время перерыва в топке и этим поддерживает равномерную температуру помещений. Внутренняя поверхность наружных стен должна быть теплой и сухой настолько, чтобы близстоящий человек не отдавал своего тепла для их нагревания и просушки, в противном случае человек испытывает то состояние, при котором говорят, что от стен и окон несет холодом, и которое так вредно отражается на состоянии здоровья. Производить топку жилых помещений круглые сутки слишком неэкономично, помимо расхода большего количества топлива надо еще иметь вместо двух истопников не менее шести человек, и этот эксплуатационный расход никогда не может покрыться той экономией в кирпиче, которую мы получим при уменьшении толщины наружных стен. Когда закончили постройку Мраморного дворца между Марсовым полем и набережной Невы и за мраморной облицовкой положили лишь полтора кирпича, то наружные стены во многих местах промерзали и пришлось на наружных стенах сбить всю внутреннюю отделку и утолщать их кирпичом. На основании сказанного я глубоко возмущаюсь предложениями неопытных архитекторов и инженеров «загонять» экономию на кирпиче и строить наружные стены в два и даже в полтора кирпича. Государство не имеет права экономить средства за счет здоровья своих граждан, да и какую же экономию можно получить, когда кирпичная кладка обходится в 30 % всей остальной стоимости дома, а уменьшение ее толщины на полкирпича – лишь в 6 % общей стоимости! Необходимо обратить все внимание на транспорт – единственную причину дороговизны кирпича, так как глины и торфа у нас такое количество, что кирпич должен быть самым дешевым материалом.
Мы утешаемся тем, что говорим: нам не надо построек на сотни лет, потому что через десятки мы выстроим новые, но ведь временные постройки служат для кратковременного пребывания в них людей, а не для временного их существования.
Граждане не должны и не будут жить в таких домах, в которых они постоянно испытывают чувство холода.
Здание Музея изящных искусств было закончено постройкой и оборудованием в 1901 году, и торжественное его открытие было произведено в присутствии царской семьи. Многочисленные дочери Николая II были одеты в плохо сшитые белые платья и имели вид провинциальных девиц. Когда младшей из них поднесли в подарок большую куклу, то она, посмотрев на мать и отца, сказала: «Я возму», грубо произнося первый слог слова, а вдовствующая императрица вела себя настолько развязно, что вызывала наше удивление. После открытия музея лица, принимавшие участие в его постройке, начали получать награды: Нечаев-Мальцев получил своего «обера», директор музея профессор И. В. Цветаев получил звание почетного опекуна с арендой в пять тысяч рублей в год, архитектор Клейн – чин действительного статского советника и звание академика. Мне предполагалось привесить орден Владимира, несмотря на мои протесты. Я считаю такую награду совершенно не соответствующей моей деятельности и отношусь к орденам скептически, но распорядители наград настаивали на своем решении, и я был принужден подать директору музея официальную записку. В ней я заявил, что работал на постройке музея совершенно бескорыстно и прошу ни теперь, ни впредь ни к каким наградам меня не представлять и лишь назначить меня пожизненным безвозмездным архитектором дорогого для меня здания музея. Записка моя наделала много шума, я получил репутацию ненадежного человека «левого» направления, но тем не менее законом о штатах музея, прошедшим через Государственную думу и через Государственный совет, я был утвержден пожизненным архитектором музея и состою в этом звании и поныне. Первым директором музея был Цветаев, за ним Мальмберг, потом Романов, далее Ильин, затем Полонский.
Записка моя наделала много шума, я получил репутацию ненадежного человека «левого» направления, но тем не менее законом о штатах музея, прошедшим через Государственную думу и через Государственный совет, я был утвержден пожизненным архитектором музея и состою в этом звании и поныне.
В 1918 году, во время разрухи, в частности, перебоя с топливом, здание музея не отапливалось и значительно пострадало. Стекла на крышах были разбиты, снеготаялки не действовали, потолки во многих местах протекли, и даже многие из выставленных предметов скульптуры зимой были покрыты снегом и обледенели. Постепенный ремонт в последующие годы позволил устранить основные дефекты, чему особенно содействовал сотрудник музея египтолог доктор А. В. Живаго, которому я содействовал в получении стекол и других материалов. Более часто ко мне обращался директор Ильин, коммунист, который горячо принялся за приведение музея в порядок и за время своего короткого пребывания на этой должности успел многое сделать. При нем я нашел рабочие планы музея и книги подсчетов работ, которые я вел в течение десяти лет постройки музея.
Я уже говорил, что во время работ в музее я вел и другие постройки как заместитель Клейна и как самостоятельный строитель. Из построек, переданных Клейну, в которых я принимал наиболее деятельное участие, укажу на Клинику раковых болезней и рядом с ней общежитие студентов по Большой Царицынской улице на Девичьем поле; на общежитие студентов в Грузинах; на три ремесленных училища имени Шелапутина, из которых одно – слесарное – в Миуссах и два – портняжное и женское профессиональное – на Калужской улице, против Нескучного сада. А также на школу в Филях; на торговый дом «Мюр и Мерилиз» против Большого театра; на многие постройки на Пивоваренном трехгорном заводе в течение целых пяти лет; на переоборудование помещений и устройство сейфов в Купеческом банке на Ильинке и на ряд других более мелких работ. Вспоминаю одну интересную деталь при работах в Купеческом банке. В нижнем этаже для расширения помещений мы вынимали кирпичную капитальную стену и заменяли ее чугунными колоннами, которые должны были подпирать стену во втором и третьем этажах, где были расположены важные денежные кладовые и склады бухгалтерских книг и документов. В одно прекрасное утро мне с волнением заявили, что бронированные двери от кладовых не открываются, и банк не может начать свою работу. Я сразу понял, что при замене стены колоннами, несмотря на всю тщательность работы, могла произойти незначительная осадка, которая и зажала замок бронированной двери. Немедленно были изготовлены стальные клинья, подведены под подушки колонн, и достаточно было нескольких ударов кувалдой, чтобы замки опять стали хорошо действовать.