Линьков удивлялся услышанным именам: замминистра Нефедов, министр рыбной промышленности, член ЦК партии — это уровень Андропова. Такую взрывоопасную информацию надо прежде всего обсудить с ним.
43
Теплые волны ленивого ветра сбивали белый пух с высоких тополей, обрамлявших частоколом Садовое кольцо. Отдельные непокорные пушинки взметались вверх и попадали в распахнутое окно в доме напротив американского посольства.
— Ох, лето красное, любила бы тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи, — декламировала Евгения Корман, сметая влажной тряпкой паутину и пыль с широкого подоконника. — Зато Вокалистке удобно работать, не простудится.
Последние слова были обращены к полковнику Трифонову. Сергей Васильевич, прихрамывая на левую ногу, только что зашел в квартиру — тяжелый перелом в автоаварии давал о себе знать даже спустя три месяца.
— Окошко-то прикрой, нас тоже могут слушать, — качнул рукой начальник.
Корман закрыла окно, сдвинула тюлевые занавески и задернула тяжелые шторы. В комнате стало душно.
— Так лучше? — с вызовом спросила она.
— Где Вокалистка? — не стал пререкаться Трифонов.
— Дрыхнет. Прочла сегодняшнюю «Правду» и потребовала выпить. Три рюмочки водки за обедом прошли как по маслу.
Дверь в соседнюю комнату открылась, оттуда вышла Сана с всклокоченной головой и с возмущением шлепнула скомканной газетой о стол:
— Сергей Васильевич, почему так? Почему наказали не всех?
— Не понимаю. Целой группе расхитителей дали большие сроки, а Фишман и Фельдман приговорены к расстрелу. Их покровитель, замминистра Нефедов, тоже.
— А как же министр и член ЦК. Они тоже участвовали, я слышала их имена!
— Ух, куда хватила! — Трифонов опустился на стул. — После нашего отчета следствие сразу свернули. Министра с почетом отправили на пенсию. А члены ЦК, дорогая моя, неподсудны.
— Пусть грызутся между собой, — вставила Корман, закуривая сигарету.
— Я думала, что если работаю на государство, то все будет по справедливости. Преступников посадят, следователей наградят.
Сана умолчала, что ее до сих пор мучит совесть за безвинно осужденного заведующего сберкассой.
— Леша погиб, — с обидой закончила она.
— Кого надо наказали, кого надо поощрили, — философски заметила Корман. — А семье Сорокина выделили помощь, это лучше медальки. Хорошо, что Сергей Васильевич остался с нами.
— Хотели отправить в отставку. Гибель сотрудника, да еще нога, как палка. — Трифонов стукнул себя по бедру и посмотрел в глаза Саны. — Думаю, что мне сохранили должность только благодаря тебе.
После паузы он подвинул ей бумажный сверток, который принес с собой.
— Тут платье индийское легкое и это… — полковник смутился. — Примерь.
Корман затушила сигарету и с любопытством зашуршала бумагой, разворачивая подарок. Помимо платья в свертке оказалось тонкое белье. Она повертела обновки в руках и подмигнула Сане. Женщины удалились, а когда вернулись, Вокалистка была одета в бежевое платье на бретельках с длинным подолом из жатой марлевки. Под полупрозрачной тканью угадывалось изящное белье.
— Модная девчонка. Для лета — самый раз, — похвалила Евгения.
— Хочу на солнце, в парк и босиком по траве. — Сана закружилась посредине комнаты. Красивая одежда волшебным образом изменила ее настроение.
— Завтра прогуляемся. Заеду за тобой в десять, будь готова, — сказал Трифонов и прежде чем попрощаться шикнул на Корман: — Чтобы больше никакой выпивки.
На следующий день Трифонов привез Вокалистку к Центральному детскому миру. Они вошли в огромный магазин, где даже у взрослых разбегаются глаза при виде сказочных домиков величиной с жилую комнату и причудливых механизмов с двигающимися игрушками. Сана остановилась в растерянности: в детстве она мечтала здесь побывать, ведь тут продают самые лучшие платья и игрушки, но сейчас…
Она в недоумении посмотрела на Юрия Васильевича:
— И что мы будем делать?
Он повел ее по лестнице вверх. На последнем этаже они прошли через служебное помещение, поднялись еще выше, открыли низкую дверь и оказались на плоской крыше. Кроме них здесь никого не было.
Сана подошла к защитным перилам на краю крыши. Здесь солнце было назойливее, а ветер нахальнее. Легкая ткань на груди раздвинулась, а невесомый подол длинного платья вклинился между ног и трепыхался сзади подобно парусу. На солнце светлая ткань просвечивала, подчеркивая нижнее белье. Сана зажмурилась и улыбнулась. Своего тела она не стеснялась, лишь придерживала челку, закрывающую шрам.
Понимая смущение девушки, Трифонов встал слева от нее. Перед ними, как на ладони, лежала большая площадь с интенсивным движением по кругу и памятником Дзержинскому в центре. Железный Феликс смотрел в сторону Кремля, а за его спиной располагалось главное здание КГБ.
— Это свидание? — ехидно прищурилась Сана и толкнула начальника плечом. — А вы романтик, Сергей Васильевич. Сейчас нам принесут шампанское?
Трифонов не разделял игривое настроение агента. Он достал старую фотографию и протянул Вокалистке.
— Твой отец, Композитор. — Он дал возможность девушке рассмотреть фото и неожиданно спросил: — Твой брат, Санат, похож на отца?
— Внешне не очень. У нас мама бурятка, — честно ответила Сана и покосилась на начальника: — А что?
— Я послал за ним, хотел привезти его в Москву и сделать тебе сюрприз.
— Какой вы заботливый, — с недоверием отреагировала Сана.
— Но сюрприз устроили нам. Двое сотрудников, посланных за Санатом Шамановым, потеряли сознание. Два здоровых мужика, одновременно. Их потом обследовали, отклонений не нашли, но… — Полковник посмотрел девушке в глаза и признался: — Я хотел бы поближе познакомиться с твоим братом.
— Чтобы тоже использовать его. Состряпайте дело и прижмите, как меня. Небо в клеточку или работай на КГБ! — распалилась Сана.
— Тебе разве плохо с нами?
— Было лучше, когда Алексей был жив. И учтите, Санат другой, он может постоять за себя в любых условиях.
— Желал бы я знать о всех его возможностях.
Они помолчали. Трифонов вспомнил работу Композитора на Контору. Как мало он сделал для страны и как много жизней погубил, желая познать невозможное.
— Композитор всю жизнь стремился к ложной цели, — сказал он. — Не хотелось бы, чтобы твой брат…
— А настоящая цель — это коммунизм во всем мире? — с вызовом отреагировала Сана.
— А чего хочешь ты? — вопросом на вопрос ответил Трифонов.
— Стать красивой. Точнее нормальной, без этого! — девушка повернулась изуродованной щекой.
— Я попробую помочь. Нужно время.
— Через пятьдесят лет мне будет все равно. — Вокалистка отвернулась, поправила челку, попыталась успокоиться. — Зачем мы здесь? Зачем это платье?
Вместо ответа Трифонов стал внимательно смотреть на дорогу. Через несколько минут со стороны улицы Горького появилась сверкающая хромом черная «Чайка». Правительственный лимузин бросался в глаза среди будничного потока машин.
— Что скажешь о пассажире? — полковник указал на «Чайку», когда длинный автомобиль проезжал под ними.
44
Вокалистка разочарованно взглянула на полковника и закатила глаза. Никакое это не свидание, как она подумала в первые минуты. Невесомое платье и тонкое белье — всего лишь ее униформа, чтобы не пришлось раздеваться для прослушки. А цель, цель действительно необычная и даже пугающая.
— Вы уверены? Это же членовоз. — Сана употребила народное словечко про средство передвижения членов Политбюро и ЦК партии.
Правительственная «Чайка» проехала через площадь и скрылась из вида.
— Что ты слышишь? — настаивал полковник.
— Машина свернула налево, открылись ворота, въехала во внутренний двор вашей Конторы, — нехотя докладывала Вокалиста. — С переднего сиденья выскочил расторопный и прыткий офицер, открыл заднюю дверцу. Оттуда вышел пожилой мужчина, в форме с регалиями.
— Это машина министра обороны Устинова, — подтвердил Трифонов. — У него встреча с Андроповым, а потом назначено мне. Думаю, это как-то связано.
Сана удивленно уставилась на начальника: что он задумал? Прослушивать министра обороны и председателя КГБ?
— Продолжай, — кивнул после паузы Трифонов.
Вокалистка решила не думать о последствиях, а просто работать. Она повернулась лицом к парадному фасаду монументального здания КГБ, дождалась, пока министр обороны поднимется в главный кабинет, и заговорила голосами двух озабоченных пожилых мужчин.
«— Юрий Владимирович, вопрос важный и строго конфиденциальный. Скажу прямо, Брежнев болен, и мы должны подготовиться к неизбежному, — сообщил Устинов.
— Здоровье Леонида Ильича не секрет, Дмитрий Федорович, — мягко ответил Андропов и многозначительно добавил: — Поэтому готовимся не только мы.
— Министр МВД Щелоков? Что нам известно? — спросил министр обороны.
— Щелоков создал спецгруппы особого подразделения МВД якобы для борьбы с террористами во время московской Олимпиады. Бойцы сосредоточены в столице и могут быть использованы в критический момент совсем для иных целей.
— Неужели он решится на открытый конфликт?
— Надо быть готовым ко всему. Главная проблема в том, что Брежнев во всем доверяет Щелокову, они дружат с довоенных времен, живут в одном подъезде. К тому же зять Брежнева, Юрий Чурбанов, заместитель Щелокова. Сейчас они активно продвигают своих людей на ключевые должности в регионах, чтобы обеспечить голосование в случае чего.
— Давняя дружба — это проблема. — Устинов задумался, но быстро нашел решение: — Надо дискредитировать Щелокова в глазах Леонида Ильича. Показать, что он не умеет работать, не раскрывает крупные преступления.
— Мы пробовали, — с досадой признался Андропов. — Мои сотрудники расследовали крупные хищения, я лично докладывал Брежневу о коррупции, но этим его не поразишь. Да и Щелоков расторопен. МВД обрубает ниточки, идущие наверх, быстро сажает и расстреливает мелкую рыбешку и присваивает заслугу себе.