Соловьев с надеждой посмотрел на Мазуркина. Лицо начальника неожиданно просветлело и стало отечески добрым.
— Товарищи! — вдохновенно начал Мазуркин. — О чем свидетельствует этот счет четыре-три? Он свидетельствует, товарищи, о том, что весь коллектив нашего продовольственного склада может мобилизовать свою волю и победить на любом участке!
Да, товарищи, безусловно, в работе товарища Соловьева были ошибки и промахи. Но кто, товарищи, не «мажет»? Я вспоминаю ошибку Соловьева, когда в игре с «Торпедо» он не сумел воспользоваться подачей Бескова и забить гол. Но в дальнейшем он исправил свою ошибку.
Я думаю, что и наш Соловьев учтет замечания товарищей и в короткий срок увеличит счет отремонтированной бочковой тары!..
Мазуркин говорил долго и взволнованно. А когда Нина возвестила о конце игры, Мазуркин закончил свою речь, подошел к Соловьеву и пожал ему руку.
— Поздравляю вас, товарищ Соловьев, с победой над сборной английской командой. Всех вас поздравляю, друзья! Надеюсь, товарищ Соловьев, что вы будете достойны своего однофамильца Сергея Соловьева! Все, товарищи, я кончил!..
Когда над Темзой сгустились сумерки и за автобусом с московскими футболистами бежала восторженная толпа англичан, Соловьев бодро шел домой и улыбался.
Дойдя до перекрестка, Соловьев вспомнил бочковую тару и неожиданно для самого себя громко сказал:
— Да, товарищи, что ни говорите, а футбол, конечно, великая сила!
Рисунок А. БАВЫКИНА
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙФУТБОЛЬНОЕ
Левый крайний!
Самый тощий в душевой,
Самый страшный на штрафной,
Бито стекол — боже мой!
И гераней…
Нынче пулей меж тузов,
Блещет попкой из трусов
Левый крайний.
Левый шпарит, левый лупит.
Стадион нагнулся лупой,
Прожигательным стеклом
Над дымящимся мячом.
Правый край спешит заслоном,
Он сипит, как сто сифонов,
Ста медалями увенчан,
Стольким ноги поувечил.
Левый крайний, милый мой,
Ты играешь головой!
О, атака до угара!
Одурение удара.
Только мяч,
мяч,
мяч,
Только — вмажь,
вмажь,
вмажь!
«Наши — ваши» — к богу в рай…
Ай!
Что наделал левый край!..
Мяч лежит в своих воротах.
Солнце черной сковородкой.
Ты уходишь, как горбун,
Под молчание трибун.
Левый крайний…
Не сбываются мечты,
С ног срезаются мячи.
И под краном
Ты повинный чубчик мочишь,
Ты горюешь и
бормочешь:
«А ударчик — самый сок,
Прямо в верхний уголок!»
Рисунок А. ПОМАЗКОВА
Джанни РОДАРИСУДЬЯ СПРАВЕДЛИНИ
Как и ко всем арбитрам на свете, к футбольному судье Справедлини нельзя апеллировать. Даже если он ошибается, нужно уважать его ошибки и незамедлительно подчиняться его требованиям.
Чудовищная ответственность.
Сегодня он, правда, не в лучшей форме, и свисток его визжит, как оглашенный, сводя с ума и игроков, и болельщиков. Но вот вдруг вместо звонкой команды «штрафной удар» свисток беспомощно прошепелявил «страстной удар»…
— А как его бить? — недоуменно спрашивают игроки.
— Как хотите, — отвечает арбитр. — Меня это не касается.
Посовещавшись, команда прикрепила к футболке своего девятого номера крылышки ангела, сунула в руки несколько веточек вербы, и тот, разбежавшись… чуть коснулся мяча. Он плавно взмыл над трибунами и растаял в небе. Нужен новый мяч. Через несколько минут игра возобновляется. Вдруг чудовищный свисток синьора Справедлини высвистывает: «Тринальти».
— Но это смертный приговор! — возмущаются игроки. — Вы, вероятно, хотели сказать — пенальти!
— Что сказал, то сказал, — с достоинством отвечает судья Справедлини. — Я — неапеллируем.
— Помилуйте, но это просто невероятное наказание, три пенальти кряду, — в отчаянии взывают к нему ошалевшие футболисты.
— Не знаю. Я — неапеллируем.
Игроки нашей команды опускаются на колени прямо на зеленом газоне у ног арбитра, целуют его черную шелковую фуфайку, до блеска надраивают его свисток.
— Будьте любезны, измените в слове первый слог!
— Ни за что!
А болельщики вопят:
— Судью на мыло! Пусть забирает свой слог и уматывает!
Публика, как известно, не размышляет. На стадион приходят не размышлять, а поболеть. Арбитр неумолим. Тогда болельщики начинают плакать от злости, и их слезы, стекая в ручейки, водопадиками сбегают с бетонных труб на землю, докатываясь до самой кромки поля.
Ничего не поделаешь. «Тринальти» стоит трех голов. Прощай, победа, прощай, Кубок!
Да, за некоторые ошибки приходится платить очень дорого, особенно тогда, когда их совершают другие.
— Сделайте мне новую рогатку, затем давайте самокат и двух Ленькиных голубей, иначе перейду в соседнюю дворовую команду!
Рисунок Ю. УЗБЯКОВА
Анатоль ПОТЕМКОВСКИИ(Польша)МЫ ЛЮБИМ СПОРТ
За несколько дней до международных соревнований мы начали изучать разные варианты.
— Проще всего пойти к Паташонскому, — сказал пан Куца. — Близко от кафе «Кокос» и удобные стулья.
— Да, но экран очень маленький, и изображение прыгает, — высказал опасение поэт Росланек. — Лучше уж к директору Щавнице. В самом центре и сорок сантиметров по диагонали.
Идея показалась нам разумной, но тут выяснилось, что у Щавницы испорчен холодильник. Теплые напитки, разумеется, никого из нас не устраивали.
Пани Соловейчик выдвинула кандидатуру некоей пани Кропивницкой.
— Большая квартира, этаж седьмой, но лифт работает, телевизор только что из ремонта. Кропивницкая очень гостеприимна.
— Знаю я пани Кропивницкую, — сказал Беспальчик. — Она печет дрожжевые пирожные. К ней съедется полгорода. Соревнование нужно смотреть в тесном кругу.
— Пани Кропивницкая — пустомеля, — сказал Зызя. — Мы не выдержим в ее обществе больше десяти минут. Кроме того, она ничего не понимает в спорте и будет задавать идиотские вопросы.
Таким образом, вопрос остался открытым, пока не появился пан Фачинович.
— Мы уже несколько дней живем этими соревнованиями! — воскликнул он. — Приходите! У нас все приготовлено!
Мы охотно приняли предложение. Мы знали, что пан Фачино-вич — человек серьезный, ему можно доверять.
И на этот раз он оказался на высоте.
Из закусок на первый план я бы выделил салат под майонезом, хотя и нототения с лимонным соусом тоже была неплохая. Селедка в оливковом масле получила всеобщее признание, а водка была заморожена, как в лучших ресторанах. Потом подали шампиньоны в сметане, филе на углях…
Мы провели исключительно приятный вечер. В конце концов такие соревнования бывают не каждый день. Неудивительно, что они собрали у телевизоров миллионы зрителей.
К сожалению, на следующий день мы узнали по радио и из газет, что наши проиграли. Как хорошо, что это не испортило нам прекрасный вечер…
УВЛЕКСЯ
Рисунок Ю. ЧЕРЕПАНОВА
Дм. ИВАНОВ, Вл. ТРИФОНОВПЕНАЛЬТИ
…И вот матч подходит к концу. Арбитр все чаще посматривает на свой секундомер. На табло, как поется в известной песенке, «все как назло одни нули, одни нули». Страсти на поле и на трибунах накалены до предела. Полосатые прорываются по левому краю, навешивают на штрафную площадку… Свисток… Защитник голубых неосмотрительно сыграл рукой. Судья указывает на одиннадцатиметровую отметку. Болельщики встают со своих мест и застывают в нервном ожидании. Полосатые спешным порядком решают, кто же сумеет реализовать этот единственный шанс. Их взоры устремлены на прославленную «восьмерку».
«Ну же, Вася, ну!.. — как бы говорят они. — Покажи, на что ты способен!»
Но прославленная «восьмерка» бить не торопится.
— Нет, ребята, увольте меня, пожалуйста, — говорит он товарищам по команде. — А ну как я в штангу залеплю? Опять в дубль посадят? Как хотите, но я этот, может быть, решающий удар сделать не могу. Пусть капитан скажет, кому бить.
Капитану становится не по себе. Он говорит:
— Так дело не пойдет. Хоть я и капитан, но единолично решить судьбу поединка не возьмусь. А вдруг ошибусь? Вдруг не то решение приму? Тогда что? К тому же и капитаном вы меня выбрали, когда я болен был. Давайте-ка лучше этот вопрос провентилируем у нашего психолога. Это его прямое дело — определить, кто из коллектива более других морально подготовлен бить…
Врач-психолог сразу оценил обстановку:
— Что вы от меня хотите, друзья? Решения? Не входит это в мои функции. Я вас на игру настроил? Настроил. Пластинку Шопена давал на ночь слушать? Давал. Телеграммы от родных читали? Читали. Так что вопрос о пенальти пускай решает тренер.
Тренеру нельзя было отказать в честности и прямоте.
— Вы, братцы, с ума сошли, — сердечно сказал он — У меня же семья, два пацана… Да еще по исполнительному в город Зюйск плачу, где тренировал «Пищевик». Не могу же я одним решением ставить под угрозу благосостояние семьи, даже той, с которой расстался. Короче, действовать через голову тренерского совета клуба я не могу.
— Мы, товарищи, не компетентны решать этот вопрос, хотя кворум налицо, — сказал председатель тренерского совета. — Болельщики не простят нам ошибки. Нельзя в такую минуту не думать о чести цветов нашего клуба, о его замечательных традициях, о большой плеяде выдающихся спортсменов, взращенных у нас. По-моему, это дело надо отдать на рассмотрение общественности. Соберем клуб любителей футбола.