– Нет, дорогой профессор, – твердо сказал он, – я просил бы вас пока отложить занятие астрономией. Время не терпит, и нам всем надо приняться за работу, иначе не успеть. Вы с мистером Фаренгейтом соберете и уложите все необходимые для нас вещи, а мы с Гонтраном перетащим их на площадку, расположенную на нижней части шара, вокруг центральной оси. Затем нам надо сделать нужные приготовления, чтобы, лишь только наш аппарат достигнет границ меркурианской атмосферы, мы могли отделить все его внутренние части от наружного шара.
Через два часа все вещи путешественников были прочно упакованы, перенесены на нижнюю площадку и крепко привязаны. Сломка и Гонтран вооружились отвертками и принялись отвинчивать гайки, державшие болты, при помощи которых внутренние части аппарата соединялись с его осью и наружною оболочкою.
Едва они успели покончить с этой работой, как аппарат приблизился к верхним слоям атмосферы Меркурия. Нужно было торопиться. Путешественники поспешно оставили каюту и спустились по винтовой лестнице на нижнюю площадку, где крепко привязали себя веревками к центральной оси прибора. В верхней части остался один Сломка. Вооружившись огромными клещами, он остановился на верхних ступеньках лестницы и начал развинчивать огромную гайку, которая служила главной скрепой, удерживавшей в связи различные части летательной машины.
После долгих усилий гайка, наконец, подалась и стала медленно вращаться по нарезкам. Еще один оборот, и работа окончена. Инженер лихорадочно налег на щипцы, а секунду спустя уже летел вверх ногами на нижнюю площадку: гайка повернулась и соскользнула с винта легче, чем он ожидал, так что бедный Сломка не успел сохранить равновесие и удержаться на шаткой лесенке. В то же мгновение каюта выскользнула из своего места и отделилась от селенового шара, увлекая за собою центральные части аппарата.
Это не замедлило сейчас же отозваться на скорости, облегченный шар полетел значительно тише.
Но скорость падения все-таки оставалась большой. По вычислениям Сломки, до момента столкновения с поверхностью планеты оставалось еще добрых полчаса, как вдруг ужасный толчок заставил путешественников подумать, что их шар разлетается на тысячу кусков.
За первым толчком последовал другой, послабее, потом третий, четвертый и так далее. Аппарат покатился по какому-то склону, подскакивая временами подобно гигантскому мячу. Путешественники были оглушены громом селена и потеряли сознание от кувырков вокруг оси аппарата, к которой они предусмотрительно привязали себя.
И все-таки их падение на Меркурий можно было назвать не иначе как исключительно счастливым. Упади они на ровное место, аппарат наверняка не выдержал бы силы толчка и разбился вдребезги, а им самим пришлось бы навсегда распроститься с жизнью. На их счастье, шар упал на крутой склон высокой горы и благодаря этому вместо одного убийственного толчка испытал их несколько десятков, но зато гораздо более слабых.
Глава XVIIIНа планете Меркурий
– Ф-у-у! – вздохнул Сломка, когда шар закончил, наконец, свои прыжки и остановился неподвижно. – Я думал, этому конца не будет!
На слова инженера не последовало никакого ответа.
– Эй, о чем вы задумались? Пора выходить! – крикнул он своим спутникам, тщетно вглядываясь в окружающую его тьму.
И на этот раз не отвечал никто.
– Да что с ними сделалось? – пробормотал Сломка, вытаскивая из кармана магниевую свечку. – Можно подумать, что все пооткусывали себе языки.
Яркое пламя свечи озарило внутренность шара, и при его свете инженер увидел, что профессор, американец и Гонтран сидят на площадке, широко раскрыв глаза и не в силах выговорить слово. Их жалкие фигуры имели до того комичный вид, что, несмотря на всю серьезность положения, Сломка не мог удержаться от смеха.
– Бедняги, как их отделало! Эй, Гонтран, очнись, приехали! – принялся инженер расталкивать своего приятеля.
– Приехали? – машинально проговорил тот, наконец, очнувшись. – Черт бы побрал этот Меркурий! Посмотри, Вячеслав, цела ли у меня голова!
Вслед за Фламмарионом начали проявлять признаки жизни и старый ученый с Фаренгейтом. Вытащив платки, они стали вытирать катившийся с их лысин пот.
– Ну, давайте теперь выбираться отсюда, – ответил Сломка.
Задача была нелегкая: шар остановился как раз на своем нижнем отверстии, а добраться до верхнего казалось просто невозможным.
Однако благодаря изобретательности Сломки, преодолели и это затруднение. После целого ряда акробатических ухищрений, один за другим все выбрались из своей темницы и очутились на почве Меркурия.
Их встретило гробовое молчание тихой, звездной ночи, нарушаемое лишь каким-то слабым шумом, напоминавшим журчание воды. Темно-лазурное небо искрилось мириадами звезд. Кругом из ночного мрака выглядывали смутные очертания каких-то предметов, не то скал, не то деревьев.
Невольное чувство страха закралось в сердца путешественников среди этой гробовой тишины и беспросветного мрака неведомой планеты.
«Быть может, там, – думалось каждому, – скрытые густою тьмою, таятся чудовища, населявшие Землю в первые эпохи ее существования? Быть может, там, среди скал, пришельцев уже заметил холодный взгляд меркурианского ихтиозавра или нотозавра?»
В этот момент серебряный круг какого-то светила выплыл на небосклоне и бледным сиянием озарил окружающую местность.
– Венера! – воскликнули в один голос все четверо.
Оглядевшись кругом, они заметили, что находятся у подножия высокой горы, на опушке густого леса, с той стороны, откуда слышалось журчание, сверкала серебряная лента ручья.
– Вода! – воскликнул Фаренгейт, бросаясь в ту сторону.
Американец позабыл о том, что законы тяжести на Меркурии совершенно иные, чем на Венере и Земле, и потому, разбежавшись, не мог остановиться на берегу ручья, но с размаху попал в его воду, откуда, однако, через несколько секунд выпрыгнул обратно, ругаясь во все горло.
– Что за дьявольщина? Это чистый кипяток. Ой, как жжет! – кричал он, поспешно стаскивая с себя сапоги, наполненные горячей водой.
– Что с ним такое? – спросил обеспокоенный Михаил Васильевич.
– Ничего, ничего, – успокоил его Сломка. – Теплая ванна полезна мистеру Фаренгейту, чтобы охладить его голову.
Гонтран, которого гримасы американца крайне забавляли, крепко пожал ему руку.
– Благодарю вас, сэр Джонатан, – с чувством произнес он.
– Меня… за что, черт возьми? – в изумлении спросил американец.
– Благодаря вашему приключению мы можем быть уверены, что находимся на почве Меркурия, ближайшего соседа Солнца.
– А разве в этом можно сомневаться? – вмешался в разговор Михаил Васильевич. – Разве у нас нет над головою указателя, гораздо более верного, в виде небесного свода с его тысячами звезд? Взгляните, – продолжал старик, поднимая руку. – Вот на самом зените блещет семизвездие Большой Медведицы! Налево сверкают Орион и Ригель, а направо вы видите Арктур, Вегу, Капеллу и Проциона. Это расположение характерно для Меркурия.
Гонтран со смиренным видом ученика слушал лекцию старого ученого. Но вдруг, на самом интересном месте, он жестом попросил профессора замолчать и осторожно начал подкрадываться к близлежащим кустам.
– Куда вы? Что там такое, Гонтран? – спросил Михаил Васильевич.
Гонтран, не отвечая, приложил палец к губам и, припав на колени, осторожно пополз к кустам, стараясь не пошевелить ни одной веточкой.
Через минуту его торжествующий голос смешался с какими-то жалобными, отчаянными криками, которые нарушили торжественное молчание ночи и, прокатившись вдали, откликнулись в глубине леса таинственным эхо.
– Вот! – проговорил он, подбегая к своим спутникам, не понимавшим, в чем дело.
Все с любопытством взглянули и увидели бившееся в руках Гонтрана странное существо – птицу не птицу, но что-то в этом роде. Длинные кожистые крылья напоминали крылья летучей мыши. Круглая голова с одним большим глазом спереди оканчивалась странным органом вроде трубы. Лапы были без пальцев, но с длинными загнутыми когтями, которые, очевидно, помогали загадочному зверю гнездиться на деревьях.
Михаил Васильевич и Сломка с любопытством глядели на добычу Фламмариона.
– Что же, профессор, – обратился к старому ученому прозаичный американец. – Можно ее есть?
Старик пожал плечами.
– Не знаю. Вероятно, можно. Но есть ли у вас сердце?
– Есть, профессор, есть, не сомневайтесь, но имеется и желудок. После такой кашицы, которою мы питались на Луне – венузианское угощение я не считаю, – покушать дичи будет куда как приятно!
Сломка и Гонтран молчали, но их взгляды выражали одобрение словам американца. Не прошло и четверти часа, как на берегу горячего ручья запылал костер, и добыча Гонтрана, вздетая на вертел, стала превращаться во вкусное жаркое, которому поспешили отдать честь все, не исключая и старого ученого.
– Ну-с, а теперь что? Спать? – спросил Фаренгейт, потягиваясь после сытного ужина.
– Нет, нет, тронемтесь в путь, – произнес Михаил Васильевич, – нам надо пользоваться временем, пока не палит солнце. Лучше отдохнем, когда настанет дневной зной.
– Идет! Но куда же мы отправимся? – спросили Гонтран и Сломка.
– Судя по звездам, мы теперь находимся невдалеке от экватора Меркурия. Пойдемте пока прямо на восток, а там увидим.
Путешественники захватили с собою ружья и, оставив все остальное внутри шара, зашагали вперед. Так как условия тяжести здесь были совсем иные, чем на Земле, то они не шли, а летели.
Ночь прошла, и жгучее Солнце, выкатившись из-за гор, облило поверхность Меркурия ослепительным блеском. Вокруг был роскошный тропический вид. Девственный лес, напоминавший тропические леса Южной Америки, высоко поднимал свои зеленые вершины, образуя свод над головами путешественников; тысячи лиан, густо переплетаясь между собою, извивались подобно змеям. Одним словом, сходство с сельвами Амазонки было поразительное, за исключением лишь того, что здешняя фауна далеко не соответствовала роскошной флоре.