Глава XXIXНа Марсе
«Природа планеты Марс мало чем отличается от Земли. Как и у нас, берега моря оглашаются вечной жалобой волн, которые шумят, ударяясь о скалы; как и у нас, ветер носится на поверхности вод, вздымая пенистые валы, водная гладь, как и у нас, отражает сияние солнца и лазурь неба.
Житель Европы, заброшенный потоком эмиграции на берега Австралии и в один прекрасный день очутившийся в незнакомой стране, где и почва, и растения, и животные, и времена года, и положение небесных светил отличаются от того, что он привык видеть на родине, наверное, будет удивлен не менее, чем мы, очутившись на Марсе. Перенестись с Земли на эту планету – значит просто переменить широту».
Нашим путешественникам невольно припомнились эти слова знаменитого автора «Небесных миров», когда они, оставив аэроплан, ступили на почву Марса. Они находились на берегу моря: вблизи раздавался гул прибоя; ветер доносил до них брызги соленой влаги; под ногами хрустел прибрежный песок, смешанный с мелкими камешками. Словом, окружающая обстановка во всем напоминала им родную планету. Но что более всего привлекало внимание Гонтрана – так это вид неба: рассыпанные на его темной лазури звезды были расположены так же, как он привык их видеть в Париже.
Заглядевшись на знакомую картину, молодой человек невольно перенесся мыслями на покинутую родину.
– А вот и наша Земля! – нарушил мечты Гонтрана голос старого ученого.
– Где, где?
– Вот!
Астроном указал на звезду, ярко сиявшую на горизонте. При виде Земли, казавшейся отсюда блестящей точкой, Гонтран вздохнул и погрузился в воспоминания, пока голос Сломки опять не призвал его к действительности.
– Нам пора в дорогу! – заметил инженер, обращаясь ко всей компании.
– Куда же? – в один голос спросили все.
– В Город Света, столицу Марса.
– Да где он находится, этот Город Света?
– Насколько я помню объяснения Аа…
– Кого?
– Аа.
– Кто же это такой?
– Капитан аэроплана, на котором мы ехали, – очень любезный и образованный человек.
– Так ты с ним разговаривал, – перебил приятеля Фламмарион. – На каком же языке?
– Конечно, на языке жителей Марса. Это язык в высшей степени простой и в то же время богатый. Жители Марса всего дороже ценят время; чтобы не тратить его попусту, они и придумали особое наречие, позволяющее выражать свои мысли почти с такою же быстротою, с какой они возникают в мозгу.
– Значит, своего рода стенографический язык?
– Совершенно верно: все слова его состоят лишь из пяти гласных звуков.
– Только из пяти? Но сколько же содержит тогда слов этот «богатый», по вашему выражению, язык? Десятка два-три? – спросил инженера Михаил Васильевич.
– Напротив, язык весьма богатый.
– Ну, тогда все слова его должны быть чертовски длинны.
– И это неправда: наречие жителей Марса состоит из слов, которые заключают в себе по одному, по два, по три звука.
Михаил Васильевич задумался.
– В таком случае я решительно не понимаю, – начал он.
– А дело-то, в сущности, очень просто, – перебил инженер. – Елена, вы как отличная пианистка, должны понять это лучше вашего отца. Если я, например, стану произносить какой-нибудь гласный звук, видоизменяя его высоту соответственно всем тонам и полутонам гаммы, различите вы эту разницу в звуках?
– Понятно, – заметила молодая девушка.
– Вот на этой-то разнице в высоте звуков и основан язык обитателей Марса. Как известно, самая низкая нота человеческого голоса производится ста шестьюдесятью вибрациями голосовых связок, самая же высокая – 2048. Если мы вычтем из второго числа первое, у нас получится 1888 модуляций в произношении одного и того же звука, а стало быть – и такое же количество отдельных слов.
– Но человеческое ухо не в состоянии различить, произносишь ли ты данный звук, например, тысячью вибраций или тысячью и одной! – воскликнул Гонтран.
– Человеческое – да, но не восприимчивое ухо обитателя Марса. Впрочем, все зависит от навыка и упражнения, для непривычных же может служить вот этот аппарат, усиливающий разницу в высоте звуков.
Сломка вынул из кармана прибор, представляющий из себя два наушника, соединенные проводниками. Путешественники поспешили испытать аппарат на деле и не замедлили убедиться в его превосходных качествах и правоте слов Сломки.
– Да, – задумчиво проговорил старый ученый, – это действительно крайне оригинально, только…
Звон электрического колокольчика, донесшийся до слуха путешественников откуда-то из темноты, прервал речь старика. Сломка заторопил всех:
– Ну, поживее на место! Это сигнал к отъезду!..
Спотыкаясь на каждом шагу вследствие наступившей глубокой темноты, вся компания поспешила за своим предводителем.
– Фу, черт возьми! – выругался Фаренгейт, за что-то запнувшись и чуть не упав. – Что за адская тьма! А еще говорят, что у Марса два спутника вместо одной нашей Луны.
– Совершенно верно, – отозвался Осипов, – но не забывайте, что диски Фобоса и Деймоса, даже взятые вместе, в три с половиною раза меньше диска Луны. Если же мы примем в расчет и некоторые другие обстоятельства, то нам станет вполне понятно, почему Деймос отражает почти в 500 раз, а Фобос – в 50 раз меньше солнечных лучей, чем наша Луна.
– Успокойтесь, мы уже на месте! – утешал их Сломка.
Приглядевшись пристальнее, путешественники увидели в темноте нечто вроде огромной торпеды, более десяти сажен длиной. Одним своим концом этот странный предмет был вставлен в широкую металлическую трубу, выглядывавшую из почвы.
– Что это за дьявольщина? – спросил инженера Фаренгейт.
– Садитесь, садитесь скорее. Потом расскажу, – отозвался тот и надавил на кнопку, едва видневшуюся в стенке диковинной машины.
В тот же момент распахнулась небольшая дверь, откуда полился поток яркого электрического света, и путешественники вошли внутрь вагона, где оказалась комфортабельная меблированная каюта.
Дверь автоматически закрылась.
Несколько минут они сидели молча, с любопытством осматривая окружающую обстановку. Наконец Фаренгейт прервал молчание.
– Каким же образом двигается этот вагон? – спросил он.
– Весьма просто. Вы… конечно, видали в Нью-Йорке пневматическую почту, где письма и посылки пересылаются по трубам, в особых вагонетках, приводимых в движение давлением сгущенного воздуха? То же самое и здесь, наш вагон с головокружительною быстротою движется в подземной трубе.
Около четверти часа длилось молчание: каждый из путешественников углубился в свои мысли. Наконец извне донесся какой-то глухой шум.
– Ну, вот и приехали! – заявил Сломка.
– Как приехали? Я думал, что мы еще и не трогались с места! – удивленно воскликнул Гонтран.
– Я сейчас узнаю.
Инженер вышел в соседнее отделение вагона и, возвратившись через минуту, торжественно заявил:
– Да, я не ошибся: мы приехали, пролетев за двадцать минут шестьсот километров.
– Где же мы теперь? В Городе Солнца?
– Нет, мы прибыли только на берег Солнечного озера или моря Тэрби, как называют его земные астрономы. Дальше нам придется ехать водою.
Путешественники вышли из каюты и очутились в помещении, освещенном электрическими лампами. Около вагона толпилось несколько крылатых людей, выгружавших какие-то вещи. Работа производилась поспешно, но в то же время в порядке и без малейшего шума. Один из жителей Марса подошел к Сломке и перекинулся с ним несколькими односложными словами.
– Это и есть твой Аа? – спросил инженера Фламмарион.
– Он самый.
– А что это за помещение?
– Это вокзал здешней пневматической дороги. Мы теперь глубоко под землей, но сейчас выберемся на поверхность.
Аа пошел вперед, путники отправились вслед за ним в одно из отверстий вокзала и здесь сели на подъемную машину, которая в несколько мгновений доставила их на поверхность.
День только что начинался, и первые лучи солнца золотили обширную поверхность моря, расстилавшегося перед ними. У самого берега стояло судно странной формы, напоминавшее собой венецианскую гондолу.
– Что же, мы сейчас опять в путь? – спросил Сломку Фаренгейт.
– Да… а что?
– Мы не спали всю ночь, и отдохнуть под утро не мешает.
– Вы прекрасно уснете в каюте.
Все пересели на судно, всецело предоставленное в распоряжение жителей Земли, и расположились по каютам на отдых.
Глава XXXГород света
– Вставайте, вставайте живее! – вбежал Сломка в каюту, где его спутники покоились глубоким сном.
– Мы приехали, Вячеслав? – сонным голосом спросил Гонтран.
Но инженер вместо ответа лишь махнул рукой и поспешно выбежал на палубу. Через несколько минут туда же вышли и другие путешественники.
Они увидели, что их судно неподвижно стоит у берега широкой реки, перерезанной поперек высокой плотиной с громадными решетчатыми воротами. Составлявшие экипаж судна крылатые люди толпились около своего капитана и о чем-то оживленно разговаривали. Их лица были взволнованны, видимо, речь шла о чем-то важном.
– Сэр Сломка! – крикнул американец, увидев в толпе жителей Марса своего спутника. – Скажите, что это за река?
– Какая река?
– А вот, где мы стоим.
– Да разве это река? Это канал!
– Канал?! Вы шутите, тут с одного берега едва виден другой!
– А вы думали, что больше того канала, который ваши соотечественники устроили на Панамском перешейке не найдется во всем свете? Глубоко ошибаетесь: на Марсе есть каналы в пять тысяч километров длиной, заметные даже с Земли.
– Но почему же мы остановились и не идем далее? Разве мы приехали в город Света? – спросил приятеля Фламмарион.
– Нет, но идти дальше нельзя: канал заперт.
– По какому случаю?
– В ремонте.
– Что же нам теперь делать?
– Высадиться на берег и продолжать свой путь в столицу Марса.
– Пешком? – испуганно спросил Фаренгейт.