– Помогите, помогите! – продолжал звать Гонтран, чувствуя, что его силы приходят к концу.
За дверями послышались торопливые шаги.
– Проклятие! – заревел Фаренгейт, видя, что мщение может не состояться. Собрав все силы, он стряхнул с себя противника и оглушил его ударом кулака.
Когда Сломка с револьвером в руках показался у входа, сумасшедший уже смеялся своим ужасным смехом: нитка была зажжена и огонь быстро бежал к тому месту, где находился заряд.
Мигом сообразив в чем дело, инженер застыл от ужаса.
Еще мгновение, и страшный взрыв вдребезги разнесет «Молнию».
Взрыв действительно произошел, но далеко не такой сильный, как ожидали все: очевидно, по какой причине заряд взорвало не весь.
С проклятиями Фаренгейт бросился вперед. Но не успел он сделать и шагу, как шесть выстрелов один за другим раздались в тесной каюте, застилая ее дымом. Сумасшедший покачнулся, захрипел и упал на стоявший рядом стул, обливаясь кровью.
– Убит! – вскричал Гонтран, успевший оправиться от удара.
Сломка поспешно подошел к американцу.
– Да, шесть ран. Одна прямо в сердце!.. – проговорил он слегка дрогнувшим голосом, закрывая глаза покойника.
– Но об этом потом. Сначала посмотрим, что сделал взрыв.
Друзья осмотрели машину и только тут увидели, от какой опасности спаслись они: десять патронов – весь запас динамита, захваченный ими с Марса – был разложен между аккумуляторами. По счастью, из всех зарядов взорвался лишь один, да и то содержавший небольшое количество взрывчатого вещества. Два аккумулятора были разбиты, два других слегка испорчены, один электромагнит и ось винта погнулись, но важнейшие части – а главное литиевая стенка – уцелели.
– Гм… работы будет часов на десять, – заключил Сломка, тщательно осмотрев повреждения.
Явился на шум и профессор с дочерью.
– Несчастный! – проговорила Елена, выслушав рассказ Гонтрана.
– Борьба за существование, дитя мое! – сказал ей отец. – Постараемся забыть этот печальный факт.
В тот же день американца похоронили. Сломка завернул его тело в парусину и положил в ящик, при помощи которого из «Молнии» выбрасывались все предметы. Гонтран закрыл ящик герметичной крышкой, нажал рычаг, посредством которого открывалось опускное дно ящика, и тело американца понеслось в пустоте.
Печальные и задумчивые, присутствовали путешественники при этом. Но положение их было таково, что нельзя было долго бездействовать.
– Пора за работу! – проговорил Сломка. – Поди, Гонтран, помоги мне, починить машину!
– А много нужно вам времени на работу? – тревожно спросил профессор.
– Часов десять.
– Как десять? Но ведь это означает нашу гибель!
– Почему же, папочка? – испуганно спросила Елена.
– Мы находимся на таком расстоянии от Юпитера, что притяжение этой могучей планеты уже сказывается, хотя и слабо. «Молния», несомненно, приближается к Юпитеру. Еще несколько часов, и она выйдет из потока астероидов, чтобы с прогрессирующей быстротой понестись на поверхность этого гигантского мира. Тогда ничто не спасет нас от гибели при падении.
– Но атмосфера Юпитера… – возразил Гонтран. – Ведь она имеет до 160 километров толщины и, кроме того, обладает большой плотностью, прогрессивно возрастающей сверху до низу.
Старый ученый призадумался.
– Вы полагаете, она сыграет роль тормоза и ослабит силу толчка? – обратился он к Фламмариону.
– Конечно. При этом мы получим возможность изучить на месте поверхность Юпитера, как изучили Венеру и Марс.
– Гм… пожалуй, вы правы. Только едва ли какое-либо живое существо может обитать на Юпитере. Примите в расчет то, что он в пять раз дальше находится от Солнца, чем Земля, и вся его громадная поверхность получает не более тридцати шести тысячных того количества солнечного света и тепла, какое получает Земля.
– Ну, довольно разговоров! – бесцеремонно перебил Сломка. – Что будет – увидим, а пока – за работу! И без того потеряли даром кучу времени.
Оба приятеля принялись за исправление машины. Между тем опасения Михаила Васильевича начали сбываться: увлекаемая Юпитером, «Молния» вышла из потока астероидов и понеслась в безвоздушном пространстве. С каждой секундой диск планеты рос в своих размерах. Скоро Осипов разглядел и спутников Юпитера: Ио, Европу, Ганимеда и Каллисто. Обладая весьма почтенными размерами, их диаметры имеют 3800, 3400, 5800 и 4400 километров, они казались, однако, мелкими звездочками в сравнении с самой планетой-гигантом. Даже Ганимед, размеры которого вдвое больше размеров Меркурия, не выдерживал никакого сравнения с последней.
Глава XXXIXМимо Юпитера на Сатурн
Все было готово к тому, чтобы встретить удар «Молнии» о почву огромной планеты. Пущенная во весь ход машина вращала винт назад. Путешественники, забравшись в эластические гамаки, с замиранием сердца ждали, когда аэроплан коснется поверхности Юпитера. Всех занимала одна мысль: в состоянии ли винт во время прохождения «Молнии» через слой атмосферы настолько задержать падение воздушного судна, чтобы его столкновение с планетой не имело гибельных последствий для его пассажиров. Но вдруг почувствовался легкий толчок, температура в каюте быстро поднялась.
– Мы вступили в пояс атмосферы Юпитера, – тихо заметил Михаил Васильевич. – Приготовьтесь!
Настали томительные моменты напряженного ожидания. С бьющимся сердцем все ждали гибельного удара. Но время проходило, а столкновения не было.
– Да что за черт! – прервал, наконец, молчание Сломка, взглянув на часы. – Сколько времени, профессор, нужно по вашим вычислениям «Молнии», чтобы пролететь атмосферу Юпитера?
– Двадцать минут.
– Прошло между тем полчаса. Уже десять минут тому назад мы должны были или высадиться на поверхность Юпитера, или отправиться в небытие. Неужели мои часы неверны?
– Нет, и по моим часам выходит то же, – отозвалась Елена, вынимая свои маленькие часики.
– Странно!
Сломка быстро выскочил из гамака и, не обращая внимания на предостережения Гонтрана, подбежал к окну.
– А знаете, что? – проговорил он. – Ведь мы остановились.
– Как остановились?! Где?
– В воздухе.
Старый ученый и Гонтран в свою очередь подбежали к окнам и убедились, что «Молния» действительно неподвижно висела в атмосфере Юпитера, не двигаясь ни вверх, ни вниз.
– Вот удивительная вещь! – воскликнул Гонтран.
– Ничего удивительного, – возразил тот: – очевидно, атмосфера Юпитера в своих нижних частях настолько плотна, что наша «Молния» является здесь не аэропланом, а настоящим аэростатом, или воздухоплавательным аппаратом легче воздуха.
– Но что же нам делать?
Не успел инженер ответить на этот вопрос, как чудное зрелище приковало к себе его внимание. Окружавшие «Молнию» густые облака вдруг рассеялись, и перед глазами путешественников развернулась поверхность Юпитера во всей своей дикой, первозданной красоте. Не успевшая еще застыть кора планеты колебалась под напором подземных сил, как море в бурю. Тысячи вулканов извергали из своих кратеров тучи пепла, искр и огненно-жидкой лавы. Рядом с ними многочисленные гейзеры били фонтанами горячей воды и пара. Повсюду виднелись то кипящие озера, бурлившие подобно громадным котлам, то целые океаны лавы, горевшие кровавым пламенем.
– Ну, – заметил Сломка, – счастливы мы, что «Молнию» не занесло в этот ад.
Путешественники не отрывали глаз от грандиозного зрелища, пока их внимание не было отвлечено новым переворотом, на этот раз имевшим место в атмосфере. Словно по мановению чьей-то могучей руки, окружающие облака вдруг сгустились в темные тучи, окружили «Молнию», закрутились и бешено понеслись вперед. Подхваченное ураганом воздушное судно вертелось, прыгало, скакало, подобно щепке на волнах бушующего моря. Пассажиры вынуждены были вновь спасаться в своих гамаков.
– Вот так буря! – промолвил Гонтран.
– Да, здесь ураганы не чета земным, – отозвался Михаил Васильевич.
– Трувело, ваш соотечественник, наблюдал однажды подобное явление и на основании перемещения облачных пятен на диске планеты заключил, что ураган двигался со скоростью 178000 километров в час, – добавил старый ученый.
– Любопытно было бы знать, с какой скоростью и куда теперь нас несет, – проговорил Сломка и, выбравшись из гамака, стал пробираться к окну, цепляясь за стенки каюты.
Здесь, употребляя величайшие усилия, чтобы удержаться на одном месте, он достал инструменты и произвел необходимые наблюдения.
– 2500 километров в минуту! – крикнул он своим спутникам, бросаясь обратно в гамак.
– Славный ход! – отозвался Гонтран.
Вдруг «Молния» очутилась среди густого мрака, озаряемого лишь пламенем вулканов.
– Это что еще такое? – воскликнула Елена.
– Не пугайся, дитя мое, нас просто перенесло из освещенного полушария Юпитера в неосвещенное, – успокоил ее отец.
Несколько минут царило молчание.
– Да скоро ли конец всему этому? – вдруг раздраженно вскричал Гонтран. – У меня от этой проклятой качки начинается морская болезнь. О чем ты задумался, Вячеслав?
– Я?.. Я думаю, нельзя ли нам опять попасть в поток астероидов и продолжать свой путь.
– Разве это возможно?
– Мне кажется, да: смотри, с какой скоростью мчит нас ураган, несмотря на то, что винт действует в обратную сторону. Если же пустить «Молнию» по течению воздушного потока, то получится такая страшная сила, которая в состоянии выбросить нас из атмосферы Юпитера и по инерции домчать до границ астероидного потока. Прибавьте к тому, что теперь кругом нас царствует жара не менее 50° Цельсия, и сила действия наших электрических машин должна поэтому возрасти.
– Нет-нет, – настаивал профессор. – Я так давно, так горячо мечтал увидеть вблизи этот исполин среди планет, этот волшебный мир…
– А я повторяю, – возвысил голос инженер, раздраженный упрямством старика, – что нам надобно скорее выбраться отсюда. Чего ждать нам здесь? На почву Юпитера ступить мы не можем, да это было бы, кроме того, ч