Ущелье петляет то вправо, то влево. Шедшая перед нами группа туристов скрылась за очередным поворотом, и сразу же оттуда до нас донесся дружный вздох. Повернув за угол, мы увидели причину такой единодушной реакции и также присоединились к общему восторгу.
Сквозь узкую щель можно было разглядеть вырезанный из массива скалы фасад храма, украшенного коринфскими колоннами и вазами. Арабы называли это сооружение Эль-Хазне, Сокровищница. Но все попытки найти спрятанные драгоценности не увенчались успехом. Лишь в конце XX века ученые-археологи провели тщательные раскопки и убедительно доказали, что это была именно гробница. Переименовывать Сокровищницу, впрочем, не стали. Как и остальные сооружения. Есть ведь здесь и Царские гробницы, хотя никаких доказательств, что там хоронили царей, ни у кого нет.
За вырезанным в скале Амфитеатром ущелье расширяется и становится похожим то ли на кратер вулкана, то ли на ложе гигантского доисторического озера. Именно здесь, не среди скал, а на широком ровном месте, римляне и построили город.
Есть здесь и украшенная колоннами центральная улица, и Триумфальная арка, и храм Крылатых львов — его назвали по установленным перед входом статуям. Но он же и храм богини жизни, любви и плодородия Астарты, известной под греческим именем Атаргатис.
Сейчас Петра — мертвый город. Хотя люди жили здесь буквально совсем недавно. Но их отсюда выселили. Не силой, а по-хорошему, уговорами. В частности, взамен на согласие с переселением им предоставили эксклюзивное право заниматься обслуживанием туристов. Поэтому все, кто сейчас на территории Петры пристает с сувенирами, навязывает свои услуги в качестве гида или предлагает покатать верхом, раньше жили в вырубленных в скалах гробницах. Впрочем, некоторые отказались переселяться из гробниц в обычные дома. И ничего с ними сделать не удалось. Так и живут себе в пещерах.
Берберов из долины переселили. Единственное современное здание, которым все же посчитали возможным изуродовать вид древнего города, — ресторан. Сразу за ним начинается дорога к Монастырю. Тут же бедуины предлагают подвезти наверх верхом на ишаке. Но это только для ленивых или немощных. Мы же предпочли подниматься пешком по вырубленным в скале ступеням.
Выйдя на ровное место, сворачиваем направо. Там виднеется вытесанный из песчаника фасад, высотой около 50 метров, увенчанный гигантской урной, удивительно похожий на Сокровищницу. Естественно, что и Габаль-ад-Дейр — это древняя гробница какого-то великого правителя. Уже позднее в стенах вырезали кресты и превратили здание в церковь.
Монастырь — самое дальнее от входа сооружение. Но тропа продолжается и дальше, и выше. Она выводит на край скалы, с которого открывается вид на тянущиеся в бесконечность горы и ущелья.
Уходя от Монастыря, я оглянулся издали на «край мира». Вряд ли еще раз удастся здесь побывать. Хотя загадывать не буду. Три года назад я стоял там и даже подумать не мог, что судьба вновь занесет в такую даль.
В XI веке на территорию Сирии вторглись крестоносцы. Главной целью «воинов Христовых» было освобождение от мусульман Гроба Господня. Но сами крестоносцы больше напоминали бандитов, озабоченных получением добычи, чем набожных христиан. Они воевали не только с мусульманами, но и между собой.
Мусульмане также не выступали единым фронтом. Они были разделены на враждовавшие между собой секты. Так что конфликт был не между христианами и мусульманами, а между отдельными группами и харизматичными лидерами, боровшимися за власть и влияние. История крестовых походов знает немало случаев, когда бывшие враги становились союзниками и наоборот. Поэтому долгое время ни одна из враждовавших сторон не могла добиться решающего перевеса.
В 1099 году крестоносцы захватили Иерусалим. Закрепившись на Святой земле, они постепенно стали расширять свои владения. Для того чтобы удерживать захватываемые земли, в стратегически важных местах крестоносцы строили замки. Как отмечал английский путешественник Генри В. Мортон: «Они служили бастионами христианства в борьбе с «неверными» и выглядят гак, словно их создатели верили, что Латинское королевство Иерусалима продержится до Судного дня. Примечательный факт: ни евреи, ни греки, ни римляне не оставили в Палестине и Сирии памяти о себе, сопоставимой с тем, что сохранилось от сравнительно недолгого периода крестовых походов».
В строительстве замка у деревни Эш-Шобак принимал участие король — Балдуин I. Поэтому замок и стали называть — Монт Реалис, или Монреаль, что означает «Королевская гора».
Место для замка было выбрано идеальное — на вершине одиночной горы, рядом с древним караванным путем из Сирии на Аравийский полуостров. Все, кто проходил мимо замка — как торговцы, так и паломники, — были обязаны платить его владельцу пошлину.
Поначалу крестоносцы успешно отбивали нападения мусульман. Но когда во главе мусульманского войска стал Салах-ад-Дин, известный в Европе как Саладин, перевес сил стал склоняться не в их пользу. В 1187 году мусульмане захватили Иерусалим. Замок Монреаль штурмом взять не удалось. Началась осада. Крестоносцы держались стойко, рассчитывая на прибытие подкрепления из Европы. Но эти надежды оказались тщетными. Поэтому в 1189 году они сдались на милость победителей. Руководивший осадой Аль-Малик аль-Адиль разрешил защитникам выйти из крепости и благополучно уйти в Антиохию — все же то были времена, когда воевали по рыцарским законам.
Позднее замок захватили мамлюки. Они полностью перестроили его и сделали совсем уж неприступным. Однако вскоре Монреаль оказался глубоко внутри Османской империи и потерял свое военное значение. Военный гарнизон из него вывели. И замок стал постепенно разрушаться.
Мы попали в замок рано утром. В нем никого не было — ни гарнизона, ни охраны, ни жителей, ни туристов. Вообще никого. Мы бродили между руинами двух церквей и бани, пробирались сквозь пыльные, похожие на пещеры комнаты, через окна-амбразуры которых открывались фрагменты окружающего пустынного пейзажа, спускались по каменным лестницам, уходившим в непроницаемую темноту сухого, но очень глубокого колодца — именно он давал возможность защитникам выдерживать длительные осады. Но самое сильное впечатление — это окружающая замок со всех сторон каменистая пустыня.
По пути от замка к шоссе мы проходили мимо завешанной пологом пещеры. Оттуда вышел добродушный старик с задорно блестевшими глазами и добрым лицом. Увидев нас, он сразу же махнул приветливо рукой и пригласил на чай. Так мы познакомились с Абу Али.
Абу Али был одет по-европейски — в штаны и рубашку. Но на голове у него был типичный головной убор бедуина — белый платок в мелкую красную клеточку — кеффия. Он удерживается с помощью двух колец, обмотанных кручеными черными шнурами — агаал. Правильное одевание этой оригинальной конструкции требует сосредоточенности и большого опыта. Вначале на голову набрасывают платок и тщательно выравнивают его, потягивая за концы — чтобы он лежал на голове и плечах строго симметрично. Потом на макушку поверх платка кладут агаал. После этого еще нужно завязать платок так, чтобы он не свалился в первую же минуту. За этот сложный и оригинальный головной убор иорданцы почему-то держатся больше, чем за традиционную одежду — длинную рубашку до лодыжек — галабию. В ней сейчас ходят только в деревнях или внутри собственного дома.
Хозяин уютной пещеры, в которой коврами покрыт не только пол, но также и стены и даже частично потолок, раньше работал гидом — отсюда и прекрасное знание английского языка. Выйдя на пенсию, Абу Али стал все свое время посвящать любимому хобби — нумизматике. Вооружившись портативным металлодетектором, он методично прочесывает окрестности. В результате долгих прогулок и кропотливого труда ему удалось собрать большую коллекцию старинных монет. Он их тщательно классифицировал с помощью «Энциклопедии нумизмата». Увидев, с каким интересом я снимаю его жилую пещеру на видеокамеру, Абу Али сыграл нам вначале на свирели, а затем на примитивной самодельной скрипке, которая представляла собой прямоугольный ящичек с ручкой, с единственной струной и смычком, больше похожим на лук.
На главном караванном пути, связывавшем Египет с Сирией, в 1142 году крестоносцы основали замок Карак, «крепость в Земле Моавской». С запада и востока его защищали отвесные склоны, а с севера и юга были вырыты глубокие крепостные рвы. Внутрь одного из крупнейших замков Средневековья можно было попасть только по деревянному подвесному мосту.
Генри В. Мортон, побывавший здесь перед Второй мировой войной, писал: «Величественный замок находится в состоянии невероятного упадка и разрушения. Зачастую страшно входить под гигантские своды, в залы, заваленные мусором и обломками до половины высоты». К счастью, полностью замок не разрушился. Более того, сейчас его активно восстанавливают.
Внутренними стенами замок был разделен на два двора. В скале под замком было прорыто несколько этажей подземных галерей. Утверждают, что их там семь. Но проверить нельзя. Вход открыт только в один подземный этаж. Гиды, одетые как самые настоящие бедуины, бросают в дыру в полу зажженную газету. Краткая вспышка, конечно, не освещает весь подземный тоннель, но дает возможность убедиться в самом его существовании.
Из замка открывается потрясающий вид. Вершина скалы находится на высоте 900 метров над уровнем моря, а лежащее далеко внизу Мертвое море — ниже уровня моря. Но для крестоносцев, конечно, важен был не вид, а удобное стратегическое положение крепости. Отсюда можно было контролировать и торговые пути, и маршрут паломничества мусульман в Мекку, и следить за действиями никому не подконтрольных пастухов — бедуинов.
Самым известным владельцем замка был Рено де Шатильон (1124–1187), король Трансиордании. Он совершал регулярные набеги на богатые караваны из Дамаска, а также грабил паломников, направлявшихся в Мекку. Этот французский рыцарь, участвовавший во Втором крестовом походе, прославился не только своенравием, но и своей невероятной даже по тем немилосердным временам жестокостью. По его приказу пленников и приговоренных к казни преступников живыми сбрасывали со скалы. Чтобы продлить несчастным мучения, им на голову надевали деревянный ящик. Поэтому несчастные пролетали 450 метров и погибали уже от удара о землю. Или их гноили в тюрьме, устроенной в подземельях замка. А пленник