Отель был построен буквой П. Во внутреннем дворе, вероятно, был бассейн. Но сейчас там деревья, поднявшиеся вверх до второго этажа.
Вот, собственно, и все. Можно ехать дальше — в Пномпень.
Как-то раз на берегу Меконга молодая вдова Пень размышляла о своей нелегкой вдовьей участи. И вдруг она увидела, что по воде плывет огромное дерево, в кроне которого что-то блестит. Что бы это могло быть? Вдова сама в воду благоразумно не полезла, а стал кричать, созывая на помощь деревенских жителей. Они в это время занимались домашними делами, но все бросили и прибежали посмотреть. Дружными усилиями удалось притянуть дерево к берегу. В ветвях нашли 5 статуэток Будды — ни больше, ни меньше. В легенде говорится даже точнее — ровно одну каменную и четыре бронзовые.
У себя во дворе вдова Пень насыпала небольшой земляной холмик, поставила на него алтарь, а на алтарь — пять статуй Будды.
История о чудесным образом найденных изображениях стала быстро распространяться по окрестностям. Буквально каждый хотел прийти и посмотреть на них своими глазами. Сообразительная вдова обязала всех паломников приносить с собой хотя бы по горсти земли. Так постепенно стал расти искусственный холм. Постепенно под ним скрылся весь участок вдовы Пень, а вершина холма достигла 27 метров. К тому времени вдовы уже не было. Но ее имя осталось увековеченным в названии холма — Пном-Дон-Пень. А позднее и в названии столицы Камбоджи.
В русской дореволюционной географической литературе город назывался — Пном-Пенх. Затем его название сменили на Пном-Пень, а затем — Пномпень. Впрочем, некоторые ученые не верят в историю про вдову Пень и склонны считать, что название города произошло от кхмерского «Гора изобилия».
Если же легенда о вдове Пень все же основана на реальных событиях, то она, согласно мнению историков, могла произойти в 1372 году. Именно в том году наводнение разрушило одну из больших лаосских ступ, стоявших на берегу Меконга немного выше по течению. Оттуда и могли приплыть статуэтки.
На вершине искусственного холма сейчас уже не один алтарь, и даже не один храм. Там есть и высокая буддийская ступа, и несколько храмов.
В центральном храме центральное место занимает статуя сидящего Будды, установленная на постаменте, основание которого со всех четырех сторон заставлено разнокалиберными статуэтками Будды. На огромном столе стоят вазы с фруктами, жареные куры и утки, плошки с рисом. В воздухе висит дым от ароматных палочек, мигают электрические лампочки в нимбах, горят масляные светильники.
В стоящих по соседству на вершине холма маленьких храмах можно увидеть фигуры Будды, Конфуция, китайских и кхмерских духов, индуистских божеств. Всем здесь нашли место. Никого не обидели.
Со стороны Меконга на вершину холма ведет широкая каменная лестница с балюстрадой. У ее основания продают птиц в клетках. За небольшую мзду можно выбрать любую из них и… отпустить на волю. Такой благородный поступок, с точки зрения буддистов, обязательно сторицей будет компенсирован в одном из будущих перерождений.
У подножия холма разбили уютный парк. В нем снуют разносчики в кепках с рекламой одной из российских сотовых сетей (проникновение наше по планете?), предлагающие лапшу и сладости. На склоне, обращенном к городу, установили гигантские часы, с циферблатом диаметром 10 метров. Круг и цифры из травы и цветов. А непрерывно движущиеся стрелки — часовая, минутная и секундная — из легкого металла.
Получилось очень символично. На переднем плане часы, за ними — памятник с членами королевской семьи, а на вершине холма — белая буддийская ступа. Чем не символ преходящего быстротекущего времени, стабильности королевской власти и вечности буддизма?
Если днем народ тянется к храму (или к парку?), то по вечерам людское столпотворение на набережной Меконга. И здесь все так же чинно, мирно, без спешки. Кто катается на прогулочных корабликах, кто рыбачит, кто просто глазеет на то, как несет Меконг свои воды.
Глава втораяВьетнам
Следующая страна на нашем пути — Вьетнам. Россиян туда пускают без визы на две недели. В Пномпене туристам предлагают комбинированный маршрут: вначале на микроавтобусе до камбоджийской пристани Неак Луонг, а оттуда на лодке за 6–7 часов до вьетнамского Тяудока. И стоит это все 15 долларов, примерно столько же, сколько пришлось бы заплатить за общественный транспорт. Но удобнее — не нужно ждать на пересадках.
Организовано все так удобно, что даже не нужно искать турфирму, которая организует поездку. Билеты продают во всех гестхаусах, по одной и той же цене. А утром микроавтобус забирает прямо от дверей гостиницы.
Меконг — главная река Индокитая — берет начало в горах Тибета и течет по территории Китая, где называется Ланьцанцзян, затем разграничивает Мьянму и Лаос, петляет по Лаосу и, отделив Лаос от Таиланда, втекает в Камбоджу.
Камбоджийско-вьетнамская граница проходит там, где начинается область дельты, которая целиком принадлежит Вьетнаму. Во Вьетнаме Меконг называют Гонгбангсонгкулонг, «Река девятиглавого дракона». Примерно в 250 км от устья река делится на два главных рукава — собственно Меконг и Бассак. Затем они распадаются на многочисленные протоки, формирующие самую густую в мире естественную речную сеть.
Активное освоение дельты Меконга началось примерно 300 лет назад. Сейчас здесь производится 60 % всего риса и большая часть выращиваемых во Вьетнаме фруктов. По берегам поселения и отдельные дома встречаются почти так же часто, как и вдоль шоссе. Слышен стрекот бензиновых движков в насосах, которыми качают воду из реки для полива огородов. Навстречу то и дело попадались груженные под завязку деревянные суда и баржи, у которых только глаза, нарисованные на носу, и торчали над водой.
Меконг — не только транспортная артерия. Это средоточие жизни. В реке купаются дети, а взрослые купают буйволов, стирают, моют посуду и овощи, ловят рыбу. Здесь же устраивают и гонки на каноэ. Десять-двенадцать гребцов, по два в ряд, плюс рулевой на корме и капитан команды на носу — он сам не гребет, а задает ритмичными выкриками частоту гребков.
По сути, вся жизнь местных жителей с утра до вечера проходит у Меконга, на Меконге или в Меконге.
В Тяудоке вдоль Меконга тянутся плавучие хижины, соединенные с берегом деревянными мостками. Эти легкие приземистые домики собирают на плотах из пустых металлических бочек из-под мазута. Под каждым домом обязательно есть садок, в котором держат рыбу. Ее подкармливают пищевыми отходами. Впрочем, возможно, в дело идут и другие продукты жизнедеятельности. Ведь никакой канализации на плотах, естественно, нет.
Каждый зарабатывает как может. Еще французские колонизаторы заметили, что вьетнамцы — самый активный и трудоспособный народ Индокитая. Вероятно, это связано с тем, что эта страна долгое время находилась под сильным политическим, культурным и экономическим влиянием Китая. Поэтому и стали вьетнамцы похожи на китайцев не только внешне, но и по своим привычкам.
Формально Вьетнам остается социалистическим государством. Но точно так же, как и в соседнем Китае, компартия сохранила за собой только политический и идеологический контроль. А в экономической деятельности предоставила полную свободу. Все крупные и средние предприятия принадлежат чиновникам и партийным функционерам или их ближайшим родственникам. Но мелким бизнесом может заниматься каждый. Вот и в Тяудоке всю набережную превратили в один длинный рынок.
У входа на рынок продавали приготовленные на пару пресные булочки из рисового теста с различными начинками. Рядом с помощью ручного пресса из стеблей сахарного тростника выдавливали сок. В продуктовых рядах самое почетное место занимала рыба — всех сортов и видов: сырая, вареная, жареная, холодного и горячего копчения, сушеная и соленая. Были там креветки, мидии, кальмары.
Большое разнообразие тропических фруктов — и джек-фрут, и драгон-фрут, и манго, и обычные бананы с мандаринами. Все эти фрукты были свалены в большие кучи, как у нас какая-нибудь банальная картошка. Были там и экзотические заморские фрукты — яблоки и груши, импортированные из Китая, Австралии и Новой Зеландии. Их продавали чуть ли не на вес золота — поштучно, в индивидуальной упаковке.
Предлагали на рынке и доступный для всех фаст-фуд. Например, традиционный китайский куриный суп с лапшой. Варили или, правильнее было бы сказать «собирали», его тут же. На дровяной плитке стоял котел с кипящим бульоном, рядом на подносе были разложены вареные пельмени, рисовая лапша, петрушка, сельдерей, зеленый лук. Торговка ловкими уверенными движениями брала всего по чуть-чуть, бросала в большие фарфоровые миски и заливала кипящим бульоном. Есть нужно было палочками — как в Китае.
Религию в Тяудоке, похоже, также у китайцев заимствовали. Прямо на набережной у рынка стоит китайский буддийский храм Чауфу. Этот храм был построен в 1926 году в честь Тхай Нгок Хоу (1761–1829), который похоронен на горе Сам. Здание украшено орнаментом в китайском и вьетнамском стиле. Внутри хранятся поминальные дощечки с именами умерших и их биографиями. Во внутреннем дворе храма группа молодых парней репетировала танец дракона. Восемь человек с палками, к которым прикреплен сделанный из тряпок мифический зверь, учились двигаться синхронно, под ритмичные удары барабанщиков. Дракон в их руках был как живой. Он двигался вперед и назад или бешено крутился вокруг своей оси, то свиваясь кольцами и укорачиваясь, то, наоборот, вытягиваясь во всю длину. Актерам-драконоводам приходилось быть еще и акробатами. Они раскручивали дракона в бешеном ритме и прыгали через него, как через скакалку.
Пока мы наблюдали за танцорами, постепенно стемнело. На ночь мы останемся в Тяудоке — гостиниц здесь навалом. А рано-рано утром поедем в Хошимин на автобусе. Они здесь начинают ходить с 4 часов утра.
Если Ханой — столица Вьетнама, то Хошимин, бывший Сайгон, — это крупнейший экономический, деловой, индустриальный и торговый центр, самый большой город страны. Сайгон никогда не претендовал на роль научного или культурного центра. Призвание местных жителей — торговля и коммерция. Все здания, которые можно отнести к историческим достопримечательностям, строили не вьетнамцы, а колонизаторы — французы.