На этот день у нас была запланирована обширная программа. Нужно было много проехать, чтобы успеть побывать на нескольких лагунах — так здесь называют горные озера. Ехали мы быстро, но регулярно останавливались для ремонта. Наш джип разваливался буквально на ходу. Очередная поломка случилась на территории воинской части «Chiguana». Нашему водителю пришел на помощь шофер из джипа, на котором ехала владелица турфирмы Лаура. Туристы из двух джипов разбрелись по территории части, фотографируя все подряд. Военные не только этому не препятствовали, но и сами рвались выступить в качестве гидов, объясняя, что у них находится — арсенал, госпиталь, казармы…
Потом появилась идея провести товарищеский матч по футболу между боливийскими военными и «сборной мира» (в нее вошли футболилты из Аргентины, Израиля, Италии, Канады).
Мыс Олегом участия в игре не принимали — в дополнение к горной болезни подхватили еще и простуду (путешествуем налегке без теплой одежды — а здесь по ночам около нуля!). Ограничились ролью видео- и фотокорреспондентов.
Я думал, что у туристов нет никаких шансов на победу. Играть-то приходилось на высоте около 4 километров над уровнем моря. Но матч закончился полным разгромом боливийцев. Прыть они проявляли лишь в тех случаях, когда нужно было бежать за далеко улетевшим за край поля мячом. Но в игре они оказались не на высоте. У боливийских вояк не хватило не столько мастерства, сколько воли к победе.
Как тут не вспомнить о том, что боливийцы испокон веков оказывались слабее своих соседей. Один из «четырех углов» империи инков (инки называли свою страну Тауантинсуйу, что в пере поде означает «четыре угла») испанцы включили в состав своей перуанской колонии. А независимое государство Боливия появилось на картах мира только в начале XIX века. После того, как испанские колонии завоевали свободу, они стали воевать между собой и делиться на части. Одну из таких частей назвали Боливией, в честь Симона Боливара.
Искусственно созданная страна оказалась жертвой своих агрессивных соседей. В конце XIX века Боливия потерпела поражение в войне с Чили. А в начале XX века ее так же легко победили парагвайцы.
Недавно президент Боливии Эво Моралес пошел на радикальные меры. Он сменил девиз боливийских вооруженных сил с «Подчинение и верность, да здравствует Боливия, простирающаяся до моря!» на заимствованный у своего друга Фиделя Кастро лозунг «Родина или смерть!». Однако, как показал пример проигранного футбольного матча, одного этого недостаточно для укрепления боевого духа солдат.
Первое большое озеро на нашем пути — Лагуна Верде (Зеленое озеро), лежащее у подножия вулкана Ликанкабур (5835 м). Оно частично пересохло. А там, где вода все же есть, очень мелко.
Как считают ученые, насыщенный зеленый цвет воды (скорее, бирюзовый) связан с высоким содержанием в ней мышьяка. Но, к счастью, этот ядовитый металл находится не в такой высокой концентрации, чтобы убить все живое. Однако опасность, вероятно, все же есть. Поэтому на берегу на одном столбе установили два знака — «перечеркнутая сигарета» и «череп с перекрещенными костями». И что хотели этим сказать? Что здесь курить опаснее, чем в других местах?
Несмотря на наличие мышьяка, на озере Лагуна Верде гнездятся фламинго. Здесь их два вида: розовый и серый. Рассмотреть птиц удалось во всех подробностях. Ведь у нашего джипа случилась очередная поломка. На этот раз проблемы были не с мотором. У машины на ходу отвалилось переднее колесо. Аварии не произошло только потому, что ехали мы по глубокой колее.
Ночь нас застала на берегу озера Лагуна Колорадо (Красное озеро) с насыщенным темным цветом воды, в которой размножились красные микроскопические водоросли. Спать пришлось в маленьком домике опять же без отопления. Но там и три одеяла не помогали. Температура ночью спустилась далеко ниже нуля. Выехали мы еще затемно и вскоре совсем окоченели. В машине печка, конечно же, не работала.
Но ехать нужно было именно рано утром. Ведь мы направлялись в Сол-де-ла-Маньяна (Утреннее солнце), долину с гейзерами, фумаролами, грязевыми вулканами. Согрелись лишь в бассейне, в который вода поступала прямиком из подземных горячих источников. И ни в какую не хотели оттуда вылезать, пока солнце не поднимется достаточно высоко.
Километров за 80 до Уюни посреди пустыни нам попался сломанный джип (видимо, они здесь частенько ломаются). Водитель и гид пытались починить машину, а туристы из Израиля их на чем свет крыли. Они умудрились купить билеты на вечерний автобус из Уюни в Ла-Пас и из-за поломки на него опаздывали. Пришлось нам немного уплотниться, чтобы спасти возмущенных евреев.
Мчались быстро — насколько это возможно на не асфальтированной дороге в пустыне. Но новые попутчики все равно были недовольны и на чем свет стоит костерили уже нашего — ни в чем не повинного шофера. Чтобы их немного отвлечь, я предложил хором петь русские песни. Среди евреев не было ни одного русскоязычного. Но слова «Катюши» и «Калинки» они знали не хуже нас.
В Уюни автовокзала нет. Простые междугородные автобусы отправляются от рынка, а более комфортабельные и дорогие — от железнодорожного вокзала. По расписанию автобус в Ла-Пас, им который евреи заранее купили билеты, отходит ровно в 20.00. Мы приехали на час позже. Но автобус еще не ушел. И даже не собирался трогаться в ближайшие полчаса. У спасенных нами евреев оставалось достаточно времени на то, чтобы забрать свои вещи из хостела. Значит, им суждено было уехать из Уюни именно в этот вечер. Мы же, наоборот, застряли. В дорогом автобусе свободных мест не было. Дешевые автобусы с рынка уже ушли. А поезд пойдет только на следующий день.
Пришлось остаться в Уюни еще на одну ночь. Появилась уникальная возможность провести целый день на одном месте — а именно в кровати. Только так и удалось наконец вылечиться сразу и от простуды, и от горной болезни.
В нашем путешествии мы очень редко встречали русских. Да и то лишь в самых попсовых туристических местах. Россияне по-прежнему боятся выезжать за границу самостоятельно, предпочитая кучковаться в организованные группы.
В Уюни при посадке на автобус к нам подошел парень, который услышал, как мы с Олегом переговариваемся между собой. Поехали, конечно, вместе, втроем на двух сиденьях — в тесноте, но не в обиде. Нашему новому знакомому, Константину Кудряшову, очень хотелось поговорить. Ведь он тоже во время своих длительных путешествий редко встречал русских.
— Сам я из Подмосковья, учился на историческом факультете МГУ. Во время учебы увлекся идеями национал-большевизма. Тогда меня все знали как Ревстакан. Интересное было время. Чего мы только не вытворяли! Сейчас, конечно, уже не то. Скучно мне стало. Вот и отправился я бродить по белу свету, смотреть, как люди живут. Я люблю поселиться в какой-нибудь деревне на один-два месяца, неспешно общаться с местными жителями, участвовать в совместной работе. Пару лет провел в Азии, потом перебрался в Южную Америку. На жизнь зарабатываю статьями для журнала «туризм и отдых». Мне как раз хватает. Бывает, гонорар немного задержат, и несколько дней приходится жить на хлебе и воде. Но не жалуюсь. Куда хочу — туда еду. О чем хочу — о том пишу.
Автобус пришел в Оруро рано утром. Костя остался в городе продлевать боливийскую визу. А мы даже с автовокзала не выходили и на первом же автобусе уехали в Кочабамбу.
Кочабамба в переводе с языка индейцев кечуа означает «болотистая местность». Возможно, в доколумбову эпоху здесь только болота и были. Но сейчас это скорее «город-сад», настолько много в нем зелени — скверов, парков, садов.
Как и во всех построенных испанцами городах, в самом центре находится площадь с собором и административными зданиями в колониальном стиле. Площадь 14 Сентября (по совместительству и центральный парк) — центр социальной жизни города. Когда мы туда пришли, народ там разделился на две большие группы.
В одной группе пенсионеры увлеченно спорили о политике, разглядывая выставленные стенды с газетными вырезками и плакатами. А вторая группа — в ней было больше молодежи — не менее увлеченно внимала рассказу фанатичного поклонника восточных единоборств.
Если на площади 14 Сентября и в ее ближайших окрестностях еще можно увидеть старые дома в колониальном стиле, то остальная часть города застроена скучными современными коробками. К северу от площади Колумба проходит широкий бульвар Эль Прадо с учреждениями, банками, отелями и ресторанами. А к югу от нее лежит рынок Лa Канча, занимающий сразу несколько улочек и площадей. Он считается самым большим уличным рынком Южной Америки. Но продают там то же, что и везде, — китайский ширпотреб.
В 1994 году в восточной части Кочабамбы на горе Сан-Педро построили гигантскую железобетонную статую Иисуса Христа высотой 34,2 м (вместе с постаментом более 40 м). До сих пор это — самая высокая в мире статуя Христа. Она, например, на 2 метра выше знаменитой статуи на горе Корковадо в Рио-де-Жанейро.
Со смотровой площадки у основания статуи виден весь достаточно компактный город, зажатый со всех сторон горами. Самые высокие из них — две вершины горы Тунари (4800 м). Улицы, проложенные с востока на запад и с севера на юг, делят город на равные прямоугольника кварталов. Мы могли легко проследить весь маршрут, по которому прошли от площади 14 Сентября до подножия горы.
И вновь ночной автобус. На этот раз из Кочабамбы в Ла-Пас. 385 километров мы будем ехать около восьми часов.
В Ла-Пас, самую высокогорную столицу мира, мы приехали ранним утром. И сразу же отправились… на кладбище. Мы, конечно, по-прежнему страдали от горной болезни, но все же не до такой степени. Однако стоянка маршрутных такси и автобусов, отправляющихся в сторону озера Титикака, находится именно в районе Cementerio.
Автобус от Ла-Паса до города Копакабана шел около трех часов, из них мы десять минут потратили на переправу через пролив Тикина. Пассажиров перевезли на большой деревянной лодке с мотором, а автобус отдельно — на не огороженной платформе на понтоне.