В воскресенье все магазины были закрыты, делать особо было нечего, и небольшая группа моряков отправилась в сопровождении местных ребят-гидов посетить могилу известного писателя. Путь был довольно долог, и идти надо было едва заметными тропинками, но, в конце концов, они добрались до конечного пункта.
По краям довольно большой поляны росли высокие кусты, обсыпанные красными цветами. Небольшие ананасовые пальмы выбросили пышные разноцветные метелки. В центре поляны на низком плоском постаменте стояло скромное надгробье, которое все было испещрено именами посетителей. На передней и боковых сторонах надгробья на бронзовых плитах было высечено:
РОБЕРТ ЛУИС Стивенсон
1850–1894
Дальше на плитах шли восемь строк стихов Стивенсона. Мальчик проводник объяснил, что место для могилы было выбрано по желанию самого Стивенсона, чтобы отсюда было видно и море, и небо, и лес, и чтобы сюда приходили и моряк, и охотник, и рыбак и просто путешественник и посидели на его могиле.
Место было выбрано действительно изумительно красивое. Внизу простирался океан с белыми барашками прибоя, коралловыми рифами, склоны гор покрыты пальмами и соломенными крышами домов. Ровные ряды зеленых с рыжими подпалинами кокосовых пальм как будто взбираются в горы. За ними тоже рядами стоят темно-зеленые деревья мускатного ореха, а между ними спрятались деревья какао.
После встречи с Премьер-министром на шхуну хлынула толпа желающих познакомиться с советскими моряками и с необычным парусным судном. От пирса каждый час отходил к шхуне портовый катер с группой самоанцев. Они знакомились с экипажем, оснащением шхуны, а когда возвращались на берег, на борт катера поднималась новая группа. По вечерам на палубе показывали советские фильмы, и гостей было трудно после этого выпроводить с судна.
Прибыв в Апию, члены экипажа «ЗАРИ» были уверены, что в этом далеком островном государстве они вряд ли встретят русского человека, но они ошиблись. Буквально первые посетители, оказавшиеся на борту шхуны, поведали морякам о том, что на островах Самоа живет один русский, правда, это далеко – в двадцати милях от Апиа.
И вот однажды на борт «ЗАРИ» поднялся дряхлый старик. Он трясся от старости и не мог говорить от слез и волнения. Как потом выяснилось, посетитель был латыш, уехал из Риги сорок лет назад в поисках работы. После Америки и Европы, он добрался до Австралии и, наконец, попал на остров Уполу. И теперь здесь, на краю земли впервые за эти годы ему представилась возможность поговорить на русском языке, хотя он не был для него родным языком.
Иногда посетители приплывали на своих пирогах, и пока они осматривали шхуну, члены команды и особенно матросы-курсанты плавали на этих пирогах вокруг судна.
Каждый из туземцев приносил какой-нибудь сувенир, и на шхуне уже скопилась целая гора кокосов, океанских раковин и небольших ракушек. Члены экипажа тоже одаривали своих гостей незамысловатыми сувенирами и, в первую очередь, значками и вымпелами.
Перед выходом в рейс курсанты, чтобы поддерживать свои физические силы, купили несколько пар свинцовых гантелей и думали ими регулярно заниматься. Они еще не знали, какие физические нагрузки им придется испытывать во время работы с парусами, особенно во время шторма, и эти нагрузки не шли ни в какое сравнение с упражнениями с гантелями.
Как-то раз, туземцам попались на глаза эти гантели, и они стали настойчиво просить подарить эти спортивные снаряды им, предлагая в обмен свои подарки. В конце концов, курсанты сдались и подарили туземцам три пары свинцовых гантелей, а те в свою очередь подарили им большую витую боевую раковину. По словам туземцев, в давние времена вождь племени с помощью этой раковины созывал соплеменников на сход или военный сбор, издавая громкий протяжный рев. А подаренная от имени Премьера страны модель самоанской пироги с противовесом по прибытии в Ленинград была подарена в числе прочих экзотических сувениров ребятам из детского дома, над которым шефствовала А.И.Щетинина.
Наконец, приятная стоянка в Апии была закончена, запасы воды, топлива и продуктов, особенно фруктов и соков были пополнены, команда отдохнула, и можно было приступить к выполнению своей основной работы.
Лоцманский катер вывел шхуну «на чистую» воду, и опять прозвучала знакомая команда «аврал». После длительной стоянки и приятного отдыха курсанты как птицы летели к своим мачтам и с радостью накидывались на паруса, которые как будто этого и ждали: слегка «пополоскались», потом их обтянули, они наполнились ветром и шхуна, как всегда, слегка наклонившись на борт, направилась к жемчужине Океании – самому экзотическому острову Таити.
Глава 24
Расстояние от Самоа до Таити было небольшим – немного больше тысячи морских миль и погода радовала моряков: легкий морской ветер плавно нес шхуну под всеми парусами, палубная команда занималась под руководством боцмана покрасочными работами. Для ученых этот переход особого интереса не представлял, так как на коротком участке не было никаких подводных впадин или хребтов, и они занимались обработкой полученной ранее информации.
Вот в такие минуты душа моряка поет: никакого шторма, легкий ветер надувает паруса, за бортом чуть слышно плещется вода, а за кормой остается слегка бурлящий след.
Вечером, после окончания сумерек и завершения астрономических исчислений курсанты собирались на нижней палубе посидеть под Южным Крестом и вспомнить свое родное училище. У Виктора была с собой гитара, и часто в темноте наступающей ночи над морем лились морские песни.
Это прекрасное плавание продолжалось почти две недели и, наконец, рано утром сквозь рассеивающийся ночной туман почти на самом горизонте показались вершины гор. По мере приближения к берегу стало видно, что высокие горы рассечены туманными долинами, а на вершинах гор клубятся облака. У берега голубые волны разлетаются снежно-белой полосой прибоя. Узкий проход в коралловом рифе ведет в бухту Папеате. Весь город утонул в бурной тропической зелени, и только иногда мелькнет крыша спрятавшегося в тени густой листвы домика.
Заход на Таити – двадцатилетняя мечта журналиста «Комсомольской правды, был некоторое время под большим вопросом. Еще во время стоянки в Сува агент по снабжению сообщил, что кампания Мобил, монополизировавшая на Таити сбыт нефтепродуктов, перестала обслуживать суда из социалистического лагеря из-за того, что после революции на Кубе там были национализированы ее предприятия.
Капитан стал продумывать варианты, где в этом районе можно будет заправиться топливом. Рассматривалась даже возможность вызова танкера компании Шелл и произвести заправку в море, но радист связался с портовыми властями Папеэте и получил подтверждение, что проблем с заправкой для них не будет.
При оформлении документов на шхуне был устроен тщательный досмотр – карантинные службы Таити боялись завоза кокосового жучка «носорога, и на ночь отгоняли суда от причалов на рейд, так как этот жук летает только ночью и на небольшое расстояние.
Встретивший шхуну лоцман долго петлял вдоль берега, выбирая место для швартовки, а по набережной параллельно движению судна катили на велосипедах и мотороллерах сотни две жителей, в основном детей, которые приветливо махали руками и что-то кричали.
В некотором отдалении от причалов стояли мрачные емкости для нефтепродуктов, а совсем рядом был пришвартован французский эсминец с зачехленными грозными пушками.
Во время стоянки в Таити пришлось наслушаться много разговоров о том, что американцы готовятся произвести взрыв атомной или водородной бомбы на атоле Мангрева, и местные жители проявляли вполне уместное беспокойство, что радиация от взрыва может докатиться до Таити, и тогда это райское место, которое живет только за счет туристов, потеряет свою основную статью дохода.
А Америка не всегда информирует своих союзников, да и соседние островные государства о своих планах проведения атомных испытаний. Был случай, когда они сбросили атомную бомбу в районе атолла Бикини и никого об этом не проинформировали заранее, как это предусмотрено международными правилами. В это время в районе атолла Бикини находилось японское рыболовное судно «Фукурю-мару», экипаж которой подвергся сильному облучению. По возвращении в Японию весь экипаж был госпитализирован, но спасти никого не удалось. В память о погибших моряках в Токийском заливе на вершине горы установлен памятник – точная копия пострадавшего судна, как напоминание об этой трагедии, а по всей Японии прокатилась очередная волна демонстраций против испытания атомного оружия, однако это никак не повлияло на американо-японские отношения.
В первый выход членов экипажа шхуны на берег их поразило обилие на берегах этого экзотического острова иностранцев. Казалось, что здесь собрались представители Старого и Нового света, включая всяких там малайцев и, конечно, японцев – ну, куда же без них! Таити – это туристическая Мекка, расположенная на далеком, удаленном от цивилизации острове в Тихом океане и приходится удивляться, что в таком затерявшемся в океане месте можно встретить людей любой национальности. Туристы прибывают сюда самолетами, гигантскими круизными лайнерами, на фешенебельных яхтах и на простых парусниках с одной целью – отметиться на этих необыкновенных островах, где ступала нога знаменитого мореплавателя Джеймса Кука, и где писал свои полотна тоже знаменитый Поль Гоген.
Острова Океании и Полинезии описаны Джеком Лондоном, Робертом Стивенсоном и многими другими писателями, это на этих необитаемых островах высаживали взбунтовавшихся моряков или нарушивших законы «Черного Роджера» пиратов. На этих островах они жили десятками лет, и некоторым из них волею судьбы удавалось вернуться на Большую землю.
Проведя годы в одиночестве, пираты и бандиты готовы были любой ценой вернуться на родную землю, даже в том случае, если их там ждала виселица – так действует на человека одиночество.
Для многих местных жителей Таити открыли не англичанин Уоллес и не известные мореплаватели, описавшие эти острова, а бывший биржевик Поль Гоген, отдавший Океании десять лет жизни и кисть которого передала самую суть Таити. Но даже его, открывшего Таити для всего мира, никак не увековечили на этой земле: здесь нет ни его музея, ни памятника и только недалеко от центра на мысе Таравао, где когда-то жил художник, у обочины дороги стоят два столба с доской между ними, на которой по-английски и по-французски написано: