В полдень Мадж по некоторым признакам заметил, что река Плэтт осталась позади. Он ничего не сказал, но теперь был уверен, что до Омахи остается всего двадцать миль. И действительно, меньше чем через час искусный водитель оставил руль и начал поспешно убирать паруса. По инерции сани прокатились еще полмили, но наконец они остановились, и Мадж, указав на ряд покрытых снегом крыш, сказал:
— Мы приехали!
Приехали! Приехали на станцию, откуда многочисленные поезда идут ежедневно на восток Соединенных штатов.
Паспарту и Фикс соскочили на землю и расправили свои онемевшие члены, потом помогли сойти Ауде. Филеас Фогг щедро расплатился с Маджем, а Паспарту от всей души пожал ему руку. После этого все четверо поспешили на станцию.
У этого обширного центра штата Небраска кончается, собственно, Тихоокеанская железная дорога, соединяющая бассейн Миссисипи с Тихим океаном. От Омахи до Чикаго идет уже новая линия, носящая название Чикаго-Рок-Айлендской дороги; линия эта идет прямо на восток и на пути от Омахи до Чикаго имеет пятьдесят остановок.
Поезд прямого сообщения был готов к отходу.
Филеас Фогг и его спутники едва успели сесть в вагон. Го́рода они вовсе не видели, но Паспарту не очень об этом жалел: он понимал, что теперь не время осматривать города.
Поезд с чрезвычайной быстротой пролетел по штату Айова, через города Каунсил-Блеффс, Де-Мейн и Айова-Сити, ночью пересек у Девенпорта Миссисипи и у города Рок-Айленд вошел в штат Иллинойс. На другой день, десятого, в четыре часа, поезд прибыл в Чикаго; город уже поднялся из развалин[97] и еще величественней, чем прежде, раскинулся на берегах чудесного озера Мичиган.
От Чикаго до Нью-Йорка — девятьсот миль. Поездов здесь было много, и мистер Фогг мог пересесть непосредственно с одного поезда на другой. Быстроходный локомотив линии Питсбург — форт Уэйн — Чикаго понесся на всех парах, как будто понимая, что почтенному джентльмену нельзя терять времени. Молнией промчался он через штаты Индиану, Охайо, Пенсильванию, Нью-Джерси, мимо городов с античными названиями, где были и улицы и конная железная дорога, но не было пока домов. Наконец показался Гудзон, и 11 декабря, в четверть двенадцатого ночи, поезд остановился на вокзале на правом берегу реки, как раз против пристани пароходов линии Ленард.
Пароход «Китай», идущий на Ливерпуль, ушел сорок пять минут назад.
Глава XXXII,
Вместе с «Китаем», казалось, ушли и все надежды Филеаса Фогга.
В самом деле, ни один из пароходов, курсирующих между Европой и Америкой, — ни суда Французской трансатлантической компании, ни корабли компании «Уайт Стар», компании Иммена или гамбургской линии, — не подходили для Филеаса Фогга.
Пароход «Перейр» Французской трансатлантической компании, суда которой по удобствам и быстроходности превосходят все другие, отходил лишь через два дня — 14 декабря, и притом не прямо на Ливерпуль или Лондон, а с заходом в Гавр. Добавочный переезд от Гавра до Саутгемптона задержал бы Филеаса Фогга и окончательно свел бы на нет его последние усилия.
Что же касается пароходов Иммена, один из которых — «Город Париж» — отходил на другой день, то о них нечего было и думать. Эти суда предназначены главным образом для перевозки эмигрантов. Их машины слабы, и большей частью они идут под парусами, так что скорость их незначительна. На переезд через океан этим пароходам требуется больше времени, чем оставалось в распоряжении мистера Фогга, чтобы выиграть пари.
Все это наш джентльмен узнал вполне точно из своего путеводителя, в котором были подробно указаны все пароходные линии.
Паспарту был совершенно уничтожен. При мысли, что они опоздали всего только на сорок пять минут, он выходил из себя. Во всем виноват он один: вместо того чтобы помогать своему хозяину, он только сеял препятствия на его пути. Вспоминая все злоключения этого путешествия, подводя итог истраченным только из-за него суммам, думая об огромном пари, о значительных издержках на путешествие, потерявшее теперь свое значение и разорившее мистера Фогга, бедный парень осыпал себя ручательствами.
Но Филеас Фогг ни одним словом не упрекнул его. Уходя с набережной, он только и сказал своим спутникам:
— Пойдемте. Завтра мы что-нибудь решим.
Все четверо переправились через Гудзон на небольшом пароходике и сели в экипаж, который доставил их в гостиницу «Сент-Никола» на Бродвее. Там они сняли несколько номеров и провели ночь. Для Филеаса Фогга, спавшего по обыкновению прекрасно, эта ночь показалась короткой, но Ауда и остальные его спутники, которым волнение не давало спать, нашли ее бесконечно длинной.
На следующий день было 12 декабря. От семи часов утра этого дня до восьми часов сорока пяти минут 21 декабря оставалось девять суток тринадцать часов сорок пять минут. Если бы Филеас Фогг отправился накануне на одном из самых быстроходных трансатлантических пароходов, каким был «Китай», то он прибыл бы в Ливерпуль и в Лондон в назначенный срок!
Мистер Фогг один вышел из гостиницы, приказав своему слуге дожидаться его и предупредить Ауду, чтобы она в любую минуту была готова к отъезду.
Он отправился к Гудзону и стал искать среди стоявших у пристани и на якоре посреди реки судов какой-нибудь пароход, готовый к отходу. На многих судах был уже поднят отходный флаг, и они собирались выйти в море с утренним приливом: из огромного Нью-Йоркского порта ежедневно отправляются десятки кораблей во все стороны света. Но все это были парусные суда; они не подходили для мистера Фогга.
Последняя попытка нашего джентльмена грозила окончиться неудачей, как вдруг он увидал судно, стоящее на якоре перед Батареей[98] в одном кабельтове[99] от берега. Это был торговый винтовой пароход изящной постройки. Из его труб валили густые клубы дыма, что указывало на скорое отплытие судна.
Филеас Фогг нанял лодку, сел в нее и в несколько взмахов весел очутился у трапа «Генриетты», парохода с железным кузовом, но деревянными верхними частями.
Капитан «Генриетты» был на пароходе. Филеас Фогг поднялся на палубу и попросил вызвать его к себе. Тот не заставил себя ждать.
Это был человек лет пятидесяти, настоящий морской волк и, как видно, большой ворчун. Рыжие волосы, сердитые глаза, обветренное загорелое лицо — все изобличало в нем человека отнюдь не светского.
— Вы капитан? — спросил Филеас Фогг.
— Да.
— Я Филеас Фогг, из Лондона, — представился мистер Фогг.
— Эндрью Спиди, из Кардифа, — ответил капитан.
— Вы скоро отплываете?
— Через час.
— Куда вы идете?
— В Бордо.
— Какой у вас груз?
— Одни камни в трюме. Никакого груза. Иду с балластом.
— У вас есть пассажиры?
— Нет пассажиров, никаких пассажиров. Громоздкий и болтливый товар!
— Хорошо ли идет ваш корабль?
— Одиннадцать - двенадцать узлов[100]. «Генриетта» — корабль известный.
— Согласны вы перевезти меня в Ливерпуль? Меня и еще трех человек.
— В Ливерпуль? А почему не в Китай?
— Я сказал в Ливерпуль.
— Нет!
— Не хотите?
— Нет! Я направляюсь в Бордо и пойду в Бордо.
— Ни за какие деньги?
— Ни за какие деньги!
Капитан произнес это тоном, не терпящим возражений.
— Но владельцы «Генриетты»… — возразил Филеас Фогг.
— Владельцы — это я. «Генриетта» принадлежит мне.
— Тогда я ее зафрахтую.
— Нет!
— Я покупаю ее.
— Нет!
Филеас Фогг и бровью не повел. Однако положение было серьезное. Нью-Йорк не походил на Гонконг, и капитан «Генриетты» не походил на шкипера «Танкадеры». До сих пор деньги нашего джентльмена побеждали все препятствия. Теперь и деньги оказались бессильны.
Однако необходимо было найти средство переправиться через Атлантический океан на корабле. В противном случае оставалось лететь на воздушном шаре, а это было и опасно и к тому же невыполнимо.
Но Филеас Фогг, по-видимому, нашел выход.
— Хорошо, — сказал он. — Согласны вы доставить меня в Бордо?
— Нет, если бы вы даже заплатили мне двести долларов.
— Я предлагаю вам две тысячи.
— С каждого?
— С каждого.
— И вас четверо?
— Четверо.
Капитан Спиди принялся тереть лоб с такой силой, будто хотел содрать с него кожу. Получить восемь тысяч долларов, не уклоняясь при этом от своего пути! Ради этого стоило отбросить в сторону антипатию к грузу, называемому пассажирами. Впрочем, пассажиры по две тысячи долларов уже не просто пассажиры, а драгоценный товар.
— Я отплываю в девять часов, — коротко сказал капитан Спиди. — Если вы и ваши спутники…
— В девять часов мы будем на корабле, — столь же лаконически ответил Филеас Фогг.
Было восемь с половиной часов утра. Покинув «Генриетту», мистер Фогг вышел на берег, нанял карету и вернулся в гостиницу, чтобы увезти Ауду, Паспарту и неразлучного Фикса, которому он любезно предложил ехать вместе с ними. Все это было сделано с тем спокойствием, которое не покидало нашего джентльмена ни при каких обстоятельствах.
К моменту отплытия «Генриетты» все уже были на борту.
Когда Паспарту узнал, во что обойдется этот последний переезд, он испустил протяжное «о-о-о», заключившее все ступени нисходящей хроматической гаммы.
Фикс же решил окончательно, что английскому банку не миновать в этом деле значительного убытка. Действительно, к концу путешествия, при условии, если Филеас Фогг не выбросит еще несколько пачек ассигнаций в море, мешок с банковыми билетами облегчится более чем на семь тысяч фунтов стерлингов.