Мы не знаем, какое из этих открытий древнее, но хотя бы одно или оба они были сделаны еще в палеолите, древнем каменном веке. Советский исследователь Б. Фролов показал это достаточно отчетливо.
Вот другой пример. В разных местах найдено несколько черепов первобытных людей со следами трепанации — иными словами, операций на мозге. Такие операции делали и восемь и двенадцать тысяч лет назад, причем состояние черепов ясно указывает, что их владельцы после операции выздоровели и прожили еще долгие годы. Вряд ли можно считать, что каждое племя само, от начала до конца, на собственном только опыте отрабатывало технику такой сложной операции. Это было бы так же нелепо, как полагать, что пересадка сердца, осуществленная, скажем, в Кейптауне, во всех своих деталях разработана, продумана и подготовлена самодовлеющим развитием одной лишь южноафриканской медицины.
Видимо, существовало несколько достаточно больших районов, внутри которых между селениями шел обмен важными для них сведениями, в частности и медицинского порядка.
Древние племена нуждались в научном сотрудничестве с соседями не меньше, чем нынешние народы. Слово «научном» я намеренно не заключил в кавычки.
В ходе контактов между древними культурами они обменивались и теми идеями, которые сегодня мы зовем научными.
Взаимовлияние наук разных стран в историческое время четко зафиксировано в наших учебниках физики, химии, астрономии и географии. Каждый из нас может заглянуть в них, чтобы увидеть рядом имена Ломоносова и Лавуазье, Вольта и Петрова, Эйнштейна и Лебедева.
Впрочем, стоит, пожалуй, привести еще один показательный пример сотворчества народов. Позволю себе сделать это, рассмотрев такую сразу научную и ненаучную, серьезную и легкомысленную вещь, как шахматы. Здесь я только следую примеру психологов, которые часто работают с шахматистами, изучая процесс мышления и, в частности, рождения идей.
Недавно в газетах появилось сообщение: в Средней Азии найдены шахматные фигурки II века нашей эры. Это еще на три столетия отодвигает в прошлое начало великой игры… Но мы же не знаем правил, по которым найденные фигурки ходили! Может быть, эти правила так сильно отличались от нынешних, что и шахматными такие фигурки назвать нельзя. Советский гроссмейстер Юрий Авербах, занимающийся историей шахмат, наткнулся как-то на сообщение о шахматных фигурах в могиле викинга. Но, судя по тому, что могила относилась к VIII веку, когда шахматы еще не успели проникнуть в Европу, гроссмейстер пришел к выводу, что фигурки могли принадлежать другой игре.
Шахматы — игра великая, но не вечная. И у нее было начало в Индии. Оттуда — в Иран, куда, словно нарочно за ними, пришли арабы во время великих походов первых халифов. Арабы же во время своих походов в Испанию и Сицилию разнесли шахматы по Южной Европе. Багдадский халиф Гарун аль-Рашид подарил в начале IX века новой эры Карлу Великому не только живого слона, но и драгоценные шахматы. Перенявшие их во время своих средиземноморских походов норманны способствовали затем движению шахмат по европейскому северу.
Русь получила шахматы, по-видимому, непосредственно от Ирана. Мы единственная европейская страна, где в их названии сохранилось иранское звучание.
Часть Северной Африки обязана шахматами блестящему сицилийскому игроку Паоло Бои. Тот был взят в плен алжирскими пиратами, научил их играть в шахматы — и был в благодарность отпущен без выкупа новыми восторженными поклонниками великой игры.
Каждый шаг по шахматной доске мира менял сами шахматы.
Персы упорядочили игру, ввели первые строгие правила, расставили шахматные фигуры по местам, которые те занимают до сих пор.
Арабам коран запретил изображения животных — и слона, коня, ладью (роль которой тогда чаще исполняла птица Рух, залетевшая из сказок) — всех их пришлось стилизовать, превратить в абстрактные изображения. И до сих пор только в коне еще можно узнать его быстроногий прототип.
Арабы сделали в свое время индийский «корабль» — слоном, индийского слона — птицей Рух. Русские превратили птицу Рух в ладью, французы и немцы — в башню. Слон стал у французов шутом, у немцев — скороходом, а у англичан — епископом.
Откуда такой разнобой у соседей? У каждой страны была своя точка зрения на то, кто ближе всего должен стоять к королю. Веселые французы полагали, что шут, а вот богобоязненные англичане, естественно, назвали духовное лицо. Французы же превратили ферзя в даму. Сначала-то он стал у них по созвучию девой, из fierce, fierge превратился в vierge, что означает девственница. Но поскольку эта дева явно приходилась королю супругой, пришлось дать ей имя замужней женщины.
В XVI веке шахматными «королями» становятся испанцы и итальянцы. В то же самое время с шахматами происходит новое превращение, тоже связанное с путешествиями, но уже не самих шахмат, а мореплавателей эпохи Великих географических открытий. Путешественники сделали шире мир, в жилах этого мира быстрее текла кровь, жизнь стала стремительней и ярче. Шахматы, модель жизненной борьбы, откликнулись на эти перемены изменением правил. Ферзь, ходивший лишь на одно поле в любую сторону, и слон, шагавший вкось, как и ныне, но только на третье поле, получили свою сегодняшнюю свободу действий.
И дальше шахматы могут служить моделью для демонстрации важности вкладов разных стран в любое искусство, науку, спорт.
XVII век — Италия берет в шахматном отношении верх над Испанией, и итальянские чемпионы становятся учителями шахматистов Европы. Итальянец Греко гастролирует по европейским странам, демонстрируя новейшие успехи шахматной мысли. Потом первенство перехватывают французы, их «вождь» Филидор создает новую, позиционную систему игры, он впервые дал пешкам возможность показать их подлинную силу.
В XIX веке Стейниц в Австро-Венгрии сумел создать первую научную школу игры в шахматы.
Любопытно, что ее основные идеи внутренне близки к идеям дарвинизма — не зря же мы с вами говорим здесь о шахматах не столько как об игре, сколько как о некоем типично изменяющемся явлении.
Немецкий шахматист Ласкер усилил в древней игре дух психологической борьбы, поставил за правило учитывать в партии индивидуальные особенности партнера.
Великий Алехин показал, сколько было еще скрыто в шахматах нереализованных возможностей, развеял миф о ничейной смерти, им угрожающей, научился и научил видеть тонкости позиций, до того недоступные даже гроссмейстерам.
Можно вспомнить еще хотя бы историю педагогики, историю идей, связанных с правильной организацией воспитания и обучения. Одно из важнейших, если не важнейшее, изобретение XVIII века — изобретение классной доски и так называемого нормального метода обучения, позволяющего учителю заниматься сразу с классом в 30–40—50 человек.
В России во введении этой системы активное участие принимал серб Янкович де, Мириево, знакомый с соответствующим опытом Западной Европы. При этом в России «классно-урочная» система была развита и усовершенствована. Вот что пишет о «нормальном методе» С. Соловейчик в книге «Час ученичества»:
«Нормальный метод означал настоящую революцию в школе… Производительность труда учителя резко возросла, учение стало гораздо дешевле, доступнее…
Впервые в классной комнате вместо маленьких грифельных досок появилась одна, общая для всех классная доска, на которой учитель мелом писал для всего класса.
Впервые стали устраивать перед уроками перекличку и говорить на перекличках: «Здесь!»
Впервые установили правило: кто знает и хочет отвечать, подними левую руку. (И это надо было изобрести, ничего на свете не приходит само собою!)».
Мне нечего добавить к этой цитате. Разве что подчеркнуть, что случай с классной доской лишь один из множества, вместе составляющих эволюцию педагогики. Эволюцию, в которой соединяются, взаимодействуют и продолжают друг друга идеи чеха Коменского, швейцарца Песталоцци, Ушинского и Макаренко. И пожалуй, еще гораздо значительнее всего, что сделали для педагогики великие люди, вклад простых учителей всех времен, по крупицам добавлявших свои достижения в сокровищницы опыта своих стран и через них всего мира. А сама педагогика тут опять-таки лишь частный случай, одна из наук.
История знает примеры заимствования опыта общественной жизни.
Для однотипных по классовой структуре обществ, где есть внутренние условия для восприятия соответствующих идей, возможен обмен опытом по устройству общества. Египет и Шумер «открыли» рабовладельческий способ производства, и это наверняка сыграло роль катализатора, ускорив процесс разложения родоплеменных коллективов и классового расслоения некоторых из соседних народов. Феодальный способ производства вызревал и в недрах рабовладельческого строя. Но многие характерные черты феодализма принесли в разваливающуюся Римскую империю волны переселяющихся варваров.
Идеи общественного устройства, разработанные великим французским просветителем (выходцем из Швейцарии) Руссо (а также многими французами, немцами, американцами и англичанами), легли в основу конституции буржуазной республики, созданной Великой французской революцией.
И не случайно французское законодательное собрание в» 1792 году торжественно объявило гражданами Франции вождя американской революции Джорджа Вашингтона, польского революционера Костюшко, английского историка Бентама, швейцарского просветителя и педагога Песталоцци, немецкого поэта Шиллера и некоторых других иностранцев. Революционная Франция чувствовала себя стоящей во главе человечества, ведущей человечество вперед, и так оно, по сути, и было.
Последствия французской революции сказались во всем мире. Генрих Гейне писал впоследствии:
«Надо вам сказать, что в те времена французы передвинули все границы, что ни день — страны перекрашивались в новые цвета: те, что были синими, делались вдруг зелеными, некоторые даже кроваво-красными; определенный учебниками состав населения так перемешался и перепутался, что ни один черт не мог бы в нем разобраться; продукты сельского хозяйства также изменились — цикорий и свекловица росли теперь там, где раньше водились лишь зайцы и гоняющиеся за ним