Но все это было. Все это тоже факты истории, как и лица на скалах.
Если вас попросят назвать турка, чье имя вам знакомо, вы почти наверняка скажете: Назым Хикмет — поэт, коммунист.
Почему-то кажется, что турок непременно должен быть черноволос и темноглаз. А Хикмет долго жил в Советском Союзе, и знакомившиеся с ним здесь люди удивлялись. Турок, а светлоглазый и светловолосый. Вот в самой Турции этому никто не удивлялся. В Турции есть люди с такой внешностью. И не так уж парадоксальны строчки Бориса Слуцкого:
Я немало шатался по белому свету,
Но о турках сужу по Назыму Хикмету,
Я других не видал, ни единой души…
Высоки они, голубоглазы и русы…
Чей это след? Хеттов? Славян (они сюда тоже приходили)? Македонцев?
Вам кажется, что время великих переселений народов прошло, что мы хоть в этом отношении живем в «тихий» период истории? Нет, никогда еще Земля не знала такого масштаба человеческих перемещений. Эти перемещения кажутся не слишком заметными как раз в силу их обыденности, привычности.
Кишат людьми вокзалы и аэропорты. За каждым номером поезда в обыденнейшем железнодорожном расписании легко увидеть почти тысячу пассажиров, за каждым номером авиарейса — десятки, а то и сотни. Есть среди них, конечно, отпускники и командированные, но есть и переселенцы.
В ФРГ работает несколько миллионов иностранных рабочих — из Греции, Турции, Италии и других стран. В Швейцарии иностранные рабочие составляют сейчас чуть ли не половину всех трудящихся. Конечно, эти люди в основном приезжают только на несколько лет, и сами ФРГ и Швейцария отнюдь не заинтересованы в том, чтобы приезжие прочно стали частью их населения, но какая-то доля их, разумеется, так или иначе, хотя бы в результате браков с гражданами ФРГ и Швейцарии, оседает навсегда.
В Бразилии живут, не говоря уже о переселенцах из почти всех европейских, многих африканских, а также стран Западной и Южной Азии, более миллиона японцев, приехавших сюда в основном в XX столетии. Аргентина, республика с населением почти исключительно европейского происхождения, приняла в нашем веке не один миллион переселенцев.
Новые государства Африки и Азии, как правило, многонациональны. В них развивается промышленность, растут города, это вызывает грандиозные перемещения населения, разрушающие племенные границы. Контакты между народами в таких странах принимают чрезвычайный размах.
В Соединенных Штатах Америки живет несколько миллионов мексиканцев. Часть мексиканцев оказалась на территории США после того, как те в результате захватнических войн аннексировали почти половину территории, входившей когда-то в состав их южной соседки. Но гораздо больше мексиканцев перебралось в США в нашем столетии, в то время, когда в Мексике шли гражданские войны, и потом, когда разоренная страна не могла обеспечить всех своих сыновей работой.
В Африке тоже случается, что десятки и сотни тысяч жителей одного государства уходят работать и жить в другое, менее плотно заселенное или обладающее более развитой промышленностью.
В Канаду только в 50-е годы нашего века прибыло больше миллиона людей, в основном европейцев.
Кроме абсолютного значения, у всех приведенных цифр есть относительное. Великое переселение народов происходило в мире, в котором жило примерно двести миллионов людей. Сейчас нас в двадцать раз больше.
Но не надо забывать, что за восемь веков Великого переселения народов из Азии в Европу прошло, по разным оценкам, от одного до десяти миллионов человек и что в движение европейских народов с севера на юг и с востока на запад за все это время было вовлечено от силы пятьдесят-сто миллионов человек. Получается, что в среднем за год по всей Европе покидала родные места максимум сотня с небольшим тысяч людей. Это меньше числа людей, ежегодно переезжающих в Канаду.
Так или иначе, но каждый из современных народов в конечном счете смешанного происхождения, если заглянуть достаточно далеко. Человечество, как известно, существует не менее четырехсот веков, а ни об одном из современных народов нельзя утверждать, что он прожил хотя бы восьмую долю этого времени. У каждого народа, как у каждого отдельного человека, есть «родители», «отцы-основатели», только их очень много. И уже после того как народ возник, сформировался, он принимает в свой состав все новые и новые группы пришельцев.
Еще в конце XIX века передовой французский историк Фино, борясь против тогдашних расистов, гордо заявлял, что французы — результат смешения шестидесяти народов. В числе их он называл и кельтов: аквитанцев, белгов, галлов; и германцев: франков, аллеманнов, саксов, вандалов; и греков; и финикийцев, чьи колонии лежали на нынешнем Лазурном берегу; и гуннов, и аваров, и норманнов, и венгров, вторгавшихся на территорию Франции и селившихся здесь, и многие другие племена и народы, как знаменитые, так и безвестные ныне.
Знаменитый французский географ Э. Реклю отмечал: «Рожденные от бесконечного смешения рас, в десять раз большего, чем предполагают, имея белых, черных и желтых предков, французы совсем непохожи между собой».
Может быть, в то время в борьбе с расизмом иные прогрессивные ученые даже несколько преувеличивали, как Фино, роль множественности волн пришельцев в истории каждой страны. И можно эти преувеличения, не слишком большие, понять. Потому что задолго до первой мировой войны расисты «ученые» уже говорили о вещах, которые стали практикой при Гитлере. Некий Реймер требует обречь на бесплодие всех негерманцев — в конечном счете во всем мире. (Правда, он «заботлив» и предлагает из жалости обеспечить этим лишенным наследников плебеям приличную жизнь до той поры, пока они сами не вымрут.)
Расистская пропаганда — одна из форм борьбы эксплуататоров против трудящихся, один из способов, к которым прибегают, чтобы разбить их классовое единство, поднять друг против друга.
И предшественникам Гитлера, и его сподвижникам, и тем, кто поставил Гитлера во главе Германии, лозунг о сверхчистой расе сверхлюдей, арийцев, понадобился для противопоставления лозунгу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
«Теоретическая» сторона фашизма была целиком подчинена политике его заправил.
Фашисты замышляли уничтожение всех евреев, поляков, большей части русских, намеревались темноволосых чехов истребить, а белокурых онемечить. Между тем венгров, румын, итальянцев, японцев фашистские лжеученые готовы были причислить к арийцам — хотя с антропологической точки зрения те же венгры или итальянцы, не говоря уже о японцах, по внешности куда дальше от «среднего немца», чем «средний» поляк или «средний» русский. Причина? Правители стран, где жили новоявленные «арийцы», пошли за фашистской Германией.
Впрочем, чему тут удивляться? Владимир Ильич Ленин справедливо указывал: «При всяком действительно серьезном и глубоком политическом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям».
Немецкие фашисты выступали прежде всего как враги собственного народа. Не будем даже говорить о несчастьях, которыми затеянная война обернулась для Германии. Вспомним, что первый опыт массового уничтожения людей был произведен в Германии над немцами, тяжело больными немцами. И именно с немцами собирались «фюреры» всех рангов обращаться, как с породистым скотом, создавая фермы, на которых «чистокровные» немки должны были рожать детей от «чистокровных» арийцев.
Расовая и национальная рознь выгодна тем, кто угнетает людей, независимо от национальности угнетателей и угнетенных. Любые потуги разделить народы на более «чистые» и менее «чистые», «извечно талантливые» и «бездарные», «коварные» и «прямодушные», на рожденные «для власти» и «для рабства» — любые такие потуги служат в конечном счете интересам эксплуататорских классов. А все попытки найти для такого деления научную основу в виде каких-то фактов терпят полный провал.
Антропологи, например, четко видят в представителях немецкого народа массу признаков, свидетельствующих о древних смешениях и со славянами, и с мадьярами, и с кельтами, и т. п. Разумеется, все это, естественно, и может «порочить» немецкий народ только с расистской точки зрения.
Национализм, по определению Большой Советской Энциклопедии, — «буржуазная и мелкобуржуазная идеология и политика, а также психология в национальном вопросе». «Теоретики» национализма в своих построениях пытаются подменить подлинную движущую силу истории — классовую борьбу — борьбой наций или даже «борьбой национализмов».
Внешне национализмы разных видов выглядят чрезвычайно разными. Еще бы! Германские националисты объявляют все важнейшие положительные с их точки зрения события прошлого делом рук их «арийских предков» и причисляли к древним германцам всех нравившихся им деятелей далекого прошлого. Агамемнону и Менелаю, двум братьям, вождям греков в Троянской войне, приписывалось германское происхождение на том основании, что Менелай был рыжим.
Великая китайская культура, кажется, не нуждается в приукрашиваниях. Но смешно было бы приписывать ей все открытия и весь конгресс мира.
Сегодняшние националисты активно используют оставшиеся от далекого прошлого религиозные легенды, которые провозглашают тот или иной народ избранником богов. Японские реваншистские организации часто «вспоминают» об особой любви к японцам великой богини Аматерасу, чем и обосновывают «право» Японии властвовать в Азии. Еврейские буржуазные националисты пытаются возродить ветхую библейскую легенду об «избранном народе божьем».
История показывает, что сионизм — еврейский буржуазный национализм, — с его претензией на исключительность евреев является одной из многих разновидностей буржуазного национализма — орудия, с помощью которого эксплуататорские классы того или иного народа пытаются продлить свою власть. В принятой в ноябре 1975 года резолюции Генеральной Ассамблеи ООН сионизм квалифицируется как форма расизма и расовой дискриминации.
Англосаксонский национализм — тот издавна старается подчеркивать свою «гуманность», англосаксы якобы рождены руководить остальными народами мягко и терпимо, для их же блага. Певцом этого национализма был Р. Киплинг… Южноафриканские расисты не входят в «тонкости», провозглашая мнимое превосходство «белой расы», то есть европейцев, над людьми другого цвета кожи. Но на деле отнюдь не борьба наций и национализмов составляет содержание истории.