Словом, солнце для множества народов плыло по небу не в переносном, а в самом прямом смысле. Изредка оно пересаживалось в колесницу — так было у греков гомеровских времен и индийцев, да и в латышских народных песнях солнце ездит в колеснице.
Иногда миф объединял ладью и колесницу. Слова, из которых, по мнению многих лингвистов, получилось наше «карнавал», значат «морская колесница». И в праздниках карнавала у некоторых народов важное место занимают бутафорские корабли, снабженные колесами.
Все эти сведения позволяют понять смысл солнечных ладей, изображенных на скалах. Но, в конце концов, может быть, каждый народ самостоятельно пришел к идее о плавании солнца?
В принципе, вероятно, в этом не было бы ничего невозможного. (Хотя далеко не во всех странах мира водный путь играл ту же роль, что в Египте.)
Но почему-то солнечные ладьи никогда не находили в Америке. А вот на Амуре и в Швеции они появляются примерно в одно время — три-четыре тысячи лет назад. Иначе говоря, во II тысячелетии до нашей эры. Схожие представления обычно рождаются одновременно и независимо у народов, живущих примерно в одинаковых условиях. Но в Египте в это время уже существовало государство, и жили египтяне в бронзовом веке, а древние амурцы, тяньшанцы, скандинавы были еще людьми каменного века.
И сейчас большинство историков убеждено, что солнечные ладьи расселились по Старому Свету из Египта, и мало кто с ними не согласен.
Кто не знает, как широко распространилось когда-то по земному шару христианство! Исторически раньше христианства отправилась в путешествие по Европе И Азии другая быстро распространившаяся религия. Ее название — митраизм, а путь ее начался в Иране.
В Иране тогда царило многобожие. Но оно довольно сильно отличалось от многобожия греков. Об этом можно судить по священной книге древних иранцев — Авесте.
Греки не знали дьявола. Плутон, владыка Ада, был братом и помощником Зевса. Мелкие злые боги были слишком мелки, чтобы хоть как-то сталкиваться с царем богов. А вот у персов мир живет благодаря вечной борьбе Ормузда и Аримана — бога света и бога тьмы. Но были в иранском пантеоне и еще боги, кроме двух основных, и среди них постепенно «выдвинулся» на первый план Митра.
Обязанности Митры были разнообразны и менялись на разных этапах его карьеры. Сначала он, по мнению некоторых ученых, олицетворял общину, воплощал в себе силу союза между людьми, связанными общим местом жительства и родством. Ведь само имя Митра означало на языке священных книг слово «друг». Другие ученые полагали, что Митра, наоборот, отображает идею верховной власти, воплощенной в царе. Возможно, верны обе точки зрения — с течением времени изменялось общество, почитавшее Митру, и при этом «пересоздавало» бога на новый лад.
Советский исследователь Г. А. Кошеленко предположил, что развитие общества привело к превращению Митры из безличной силы в конкретное божество.
Каждый из богов проходит в своей жизни через множество перипетий. И Митра, побыв воплощением идей общественного порядка вообще, постепенно стал их хранителем (недаром же в Индии он числился согласно Махабхарате в касте кшатриев — воинов). Среди его обязанностей вскоре выступает на видное место одна чрезвычайно важная и характерная: Митра становится покровителем и защитником договоров между странами. Это, наверное, и возможно стало прежде всего потому, что его чтили уже представители разных народов. С другой стороны, такие международные функции способствовали авторитету Митры у соседей, которым остальные боги иранского и индийского пантеонов могли казаться чужими.
Митра всевидящ и правдолюбив, он бог солнечного света, как Аполлон у греков. А боги, ведавшие солнечным светом, далеко не во всех странах оказывались верховными богами, но почти всегда пользовались особой любовью народа. (Недаром согласно некоторым греческим мифам отцом бога, который сменит у власти Зевса, должен был оказаться Аполлон.) Словом, по «личным качествам» Митра оказался удачным претендентом на пост единого бога новой религии. В самих Иране и Индии это облегчалось тем обстоятельством, что языческая религия там не возбраняла выбор человеком для себя из бесчисленного сонма богов одного как главного. И не требовала, чтобы этим главным богом был непременно официальный верховный бог.
А в Европе и на Ближнем Востоке назрела уже к началу нашей эры потребность в новой религии. В ней неосознанно нуждалась новая государственная организация, объединившая огромную территорию, — Римская империя.
Новые формы эксплуатации создавали потребность в новых формах религии у господствующего класса. Старые уже не могли в нужной эксплуататорам степени подчинять народные массы.
В Индии к тому времени такая новая религия уже победила. Ею стал буддизм. В III веке до нашей эры император Ашока принял эту веру и занялся ее распространением. Из Индии буддизм, меняясь и развиваясь, продвинулся в Китай, в Центральную Азию, в Японию.
Но буддизм, по-видимому, благодаря каким-то своим чертам не подходил ни персам, ни грекам, ни римлянам. Им нужна была религия… более деятельная, что ли. И претендентом на трон единого бога Запада выступил сначала Митра. Этому опять-таки способствовали его «обязанности» по налаживанию контактов между народами — не зря же он был ко всему прочему богом — покровителем политических союзов.
Есть у Киплинга роман «Меч Виланда», составленный из серии то ли новелл, то ли повестей, рассказывающий о событиях разных эпох английской истории. В одной из этих новелл римский офицер Парнезий, охраняющий от жителей нынешней Шотландии великую стену между нею и Англией, спасает воина из какого-то германского племени, воюющего против римлян в Британии.
«Я наклонился и увидел на его шее вот такую медаль, — Парнезий поднес руку к своему горлу. — Поэтому, когда он был в состоянии заговорить, я задал ему один вопрос, на который можно ответить только известным образом. Он выговорил нужное слово — священное слово поклонников Митры, моего божества; пока он поднимался на ноги, я прикрывал его своим щитом… Он сказал: «Что же дальше?» Я ответил: «Как желаешь, брат мой, оставайся или уходи…» Я знал… что почитателей Митры много в различных племенах, а потому не стал раздумывать об этом случае».
Киплинг не придумал ничего невозможного. Мигрантов становилось все больше не только в Иране и Римской империи, но и за ее пределами. Следы митраитских храмов находят и в Англии, и во Франции, и в Германии. Мало того, один такой храм нашли в районе Упсалы, древней столицы шведских королей!
Но и среди богов налицо конкуренция. Молодое христианство одолело старого бога индоевропейцев. Почему?
Сложный вопрос. Одной из составных причин могла быть как раз меньшая «оппозиционность» Митры по отношению к язычеству. Он сам был «из язычников», поклонение ему не было, как поклонение Христу, осознанным или неосознанным актом протеста против римской власти. А христианство, прежде чем стать государственной религией, в какой-то степени объединяло вокруг себя силы, враждебные существовавшему общественному устройству, хотя и не собиравшиеся большей частью активно бороться против него.
Когда-то английский историк Карлейль удивлялся, почему говорят о стремлении людей к благополучию и покою. Судя по истории, говорил он, главные приманки для человека — мученичество, самопожертвование. Да, бывают моменты, когда эти слова оправдываются. Митра был «легальным» богом, Иисус — «нелегальным». Разумеется, тут лишь одна из причин, другие могли быть и поважнее, но и эту не стоит скидывать со счетов.
Играло роль и то, что христианство было более синтетической, если можно так выразиться, религией. Оно сумело включить в свою мифологию философию и мораль, многие важные детали из систем мировоззрения, выработанных египетской, иудейской, греческой, индийской и другими культурами. Вошли в него как составная часть и некоторые элементы митраизма. Вошли до такой степени наглядно, что дата «рождества Христова» — 25 декабря, как и у Митры. И отчетливые черты Митры приобрел архангел Михаил, тоже главнокомандующий небесных воинов. Но главный, может быть, вклад митраизма в христианство — идея сатаны, олицетворяющего силы зла. Ведь именно таков Ариман у древних персов.
Правда, Эрнест Ренан, видный французский историк, говорил, что, если бы в свое время «христианство» поразил какой-нибудь смертельный недуг, мир стал бы митраитским.
Кончились путешествия Митры, начались — Христа. Только в конце X века состоялось крещение Руси, еще позже — крещение Норвегии, причем здесь король — «апостол» Олаф, в конце концов, погиб в сражении с язычниками. Очень любопытным образом произошло введение новой религии в Исландии, самом северном из населенных островов Европы. Борьба с язычеством кончилась соглашением на народном собрании, и по этому соглашению языческие жрецы просто-напросто стали христианскими священниками.
Стоит напоследок упомянуть еще об одной религии — возможной конкурентке христианства. Если в I веке новой эры римляне начали гонения на христиан, то в первом веке до нашей эры они примерно теми же методами боролись с поклонниками египетской богини Изиды. Это кажется странным. Официальный Рим, позже вообще стремившийся ввести в свой пантеон богов всех областей, включенных или готовых к включению в империю, в этот момент считал «изидизм» опасным конкурентом для культа исконных римских богов. Против поклонения Изиде боролись, ее храмы разрушались. Но, может быть, сам размах этой борьбы был вызван именно очень большой популярностью Изиды в самом Риме. Когда Сенат в 50-м году до новой эры постановил уничтожить храм Изиды в Риме, в городе не нашлось ни одного ремесленника, готового за любую плату начать разрушение. Страх перед богиней или ее почитателями был слишком силен. Рушить храм начал консул, дабы было выполнено государственное решение.
Гонения вели к волнениям и даже мятежам. В конце концов, прямое преследование верных Изиде пришлось прекратить.
Изида стала на несколько веков предметом почитания не только в Египте и многих областях Римской империи, но и. в Парфии, отзвуки ее культа доходили до Средней Азии и Индии. Изида приобрела к этому времени международное значение, о чем свидетельствует такой гимн I века до новой эры.