С утра, как только мы вышли за порог дома, начался настоящий Китай. Нет, он начался еще ранее, в коридоре с маленькими дверцами, плакатами, острыми запахами, наваленными в углах велосипедами, веревками, завешанными выцветшим бельем, и толкающимися в узких проемах старичками. Кто-то попросил меня нести десятилитровые бидоны, и мы с мужиками принялись таскать их с первого этажа на четвертый, будто век живем вместе в этой постройке. Только улица озарила нас своим запахом, со всех сторон начали орать то, что нам предстояло услышать еще много раз: «баоцзы!» и «дьяодзы!». Это были традиционные китайские блюда вроде пельменей, самые дешевые из всех, что можно было сыскать.
Степа обильно угощал китайскими шашлыками и другими блюдами в традиционных китайских забегаловках с низкими ценами. Нам выносили пластиковые стулья и стол на улицу, ставили их вплотную к проезжей части, и мы восседали как настоящие белые мистеры, пока китайцы объезжали и обскакивали нас кто на чем мог. Любой приход в кафешку был цирком. Каждый раз официанты (если их так можно назвать) после приноса блюд (если их так можно назвать) вставали недалеко от стола и начинали громко нас обсуждать. Несомненно, они думали, что мы ничего не понимаем, но среди нас был секретный агент — Степан, который при желании лопотал на местном наречии не хуже любого китайца. Дискуссия начиналась с того, что каждый участник приводил доводы касательно мужа, который больше всего подходит Наташе. Потом они сходились на том, что мы чересчур тупые, но невероятно красивые. Больше всего сотрудников забегаловок смущало, почему мы не сыпали в пельмени лук и чеснок, которые они ставили на стол рядом. Они могли обсуждать это вдвоем, втроем, потом подзывали других работников и заводили дискуссию всемером, почему Наташа не засыпала блюда специями. И так было в каждом кафе, один и тот же разговор.
Ключевым словосочетанием Китая стало «кредит кард». Еда, пропуск на экскурсии, билет в метро, вход в храм Конфуция — все это заполучалось с помощью одной фразы. Схема была такая: мы подходили к кассе, показывали свою белую морду, прямой нос, кредитную карту и пять раз спрашивали: «Кэн ай пэй бай кредит кард?» Работник метрополитена не понимал ни слова, начинал корчить рожи и объясняться: «Онли кэш!» Через несколько минут такого диалога он выписывал билет бесплатно, чтобы не задерживать бунтующую сзади очередь. Показывали мы обычную московскую социальную карту, просроченную еще полгода назад. Мне всегда нравилось взламывать системы. Но играть на слабости менталитета другой нации я считал позволительным в исключительных случаях — например, во время кругосветки. Во все предыдущие и последующие визиты в азиатские страны я прилежно оплачивал услуги, которые здесь и без того были весьма дешевы.
Наташа привезла мне из России дарбуку, на которой мы планировали барабанить посреди широких улиц китайских мегаполисов, тем самым зарабатывая юани. Днем меня ждали пара видеоуроков по обучению ударам пальцев о мембрану. Вечером мы, как праведные туристы, отправлялись в район Сохо, чтобы поснимать гигантские выпуклые здания с высоты. Однажды Степан заявил, что завтра планирует устроить свидание с прекрасной китайской девушкой на вершине небоскреба, который нам и предстояло найти. После прогулок по крышам обнаружились идеальные высотные апартаменты с обширным видом на соседний квартал. Поздоровавшись с ресепшеном, мы под видом жильцов поднялись наверх и поняли, что для дальнейшего прохода понадобится небольшой разводной ключ. Попрощавшись с ресепшеном, мы отправились на поиски инструмента, который явно запропастился на ночных улицах Пекина. Обращения в шиномонтажи, ремонтные мастерские и автомойки не увенчались успехом, зато большой толстяк из фуры после пары вопросов поделился незамысловатым устройством. Это был длинный, размером с ногу, разводной ключ. Ничего подобного в жизни я не видел — казалось, ключ телепортировали на эту планету с соседней, где обитали великаны. Он не помещался ни в один рюкзак, и Наташа засунула его под платье. Ковыляя, мы поздоровались с ресепшеном, открыли вход на крышу, спустились, попрощались с ресепшеном, отдали ключ, поздоровались с ресепшеном, поднялись и стали созерцать ночной город. Если в Китае будет организовываться конкурс на самый безответственный ресепшен, у меня есть кандидат.
— Я когда сюда приехал, поначалу только и делал, что с женщинами общался, — начал Степа. — Заходишь в клуб, а на тебя сразу три китаянки вешаются. Слово за слово, ты выбираешь самую симпатичную, она тебя ведет в ресторан, потом в отель, а спустя три дня дарит телефон последней версии. Так поступают все белые первое время. Через три месяца все они начинают чувствовать себя отвратительно и завязывают с этим, но телефоны остаются.
Он смотрел вдаль, облокотившись руками на извивающиеся змеями трубы, и огоньки круглых небоскребов играли ноктюрн в его чистых сахалинских глазах. Шумный Пекин ушел на покой — а это значило, что мы снова опоздали на метро и должны были добираться выдуманными способами.
У входа в китайскую коммуну поджидали два парня.
— Димон, знакомься! Это Костя и Илья из Донецка. Они приехали ко мне из Тяньцзиня, где нынче живут, зарабатывая на жизнь игрой на музыкальных инструментах.
— Пацаны, всем привет. Предлагаю сразу двинуть за пивасиком! — сделал приветственный жест один из ребят. Только мы переступили порог магазина, все ребята сразу же выпили пиво, еще его не купив, и только потом пробили на кассе.
— Чувак, это Китай. Здесь нет ограничений ни по алкоголю, ни по сигаретам. Курит восемьдесят процентов мужчин. Пить можно везде, хоть прямо в магазине. А так как ты белый, изначально по привилегиям чуть выше среднего населения. Ты можешь что угодно говорить им, и они ни черта не поймут. Смотри, хочешь я его прямо сейчас пошлю?
Парень рассказал китайскому продавцу на доходчивом русском матерном, кто он такой, на что тот расплылся в улыбке и тявкнул: «Нихао!»
— Видишь, с ними можно делать что хочешь.
— Слушайте, но они могут поступать с вами точно так же в России! — постарался встать по ту сторону баррикад я.
— Все верно! Они нас тоже кроют, а в глаза улыбаются. Но мы-то китайский понимаем, а они русский — нет! Чувак, не парься, такова жизнь — в глаза одно, за спиной другое. Пойдем отсюда.
— Ребята, а как вы получаете заказы на свои музыкальные выступления? — решил расспросить про музыкальную карьеру я, когда мы стали подходить к дому Степы.
— Через Wechat — это местная социальная сеть, главный мессенджер. Никто здесь не спрашивает твой номер телефона, все спрашивают никнейм в wechat. У них уже давно привязаны все сервисы, и ты можешь оплатить авиабилеты, записаться на экскурсию, заказать обед и все-все-все. Когда приезжаю в Россию и меня спрашивают наличку, то кажется, что оказался в восемнадцатом веке. Ты начинаешь свой день с wechat и им же заканчиваешь. Это лучшее, что изобрели китайцы. Никакой другой мессенджер его никогда не догонит.
Мы впятером забились в маленькую комнатуху, где над душем висела кровать, а рабочий кабинет начинался там же, где заканчивался холодильник. Степа рассказывал, что раньше снимал диван в похожей комнате, где жили еще трое человек, а его друг ютился в палатке на балконе.
— Чувак, жизнь в Китае — это long-long holiday, — решил рассказать про свою нелегкую судьбинушку Костя. — Белому, не напрягаясь, можно зарабатывать хорошие деньги на жизнь. Но надо помнить, что китайцам здесь тяжело — их очень много, что создает высокую конкуренцию. Чтобы пробиться хотя бы куда-то, нужно либо много вкалывать, либо иметь богатых родителей. Пропорция богатых и бедных такая же, как у нас, только помножь их число на десять.
Всю ночь мы куролесили, пока первые петухи во дворах китайских коммун не ознаменовали пугающий факт — нам придется спать впятером на полутораместной кровати.
Наутро за завтраком я объяснял Степе, что раньше в крупных русских городах пользовался Яндекс-картами, в остальной России — ДубльГИСом, в других странах — Maps.Me и Google Maps.
— Забудь, в Китае ты все это смело можешь удалять, — посмеялся Степа над моим тщательным описанием. — Здесь все знают только одно существо — Baidu! Местный аналог «Гугла». Там все карты, почты и поисковики.
После скачивания всех необходимых китайских приложений мы с Наташей покинули ребят и наконец-то остались одни. Это было прекрасно — каждый из нас уже позабыл, каково чувствовать себя не одиночкой в городе, а держаться за руки. Нам как будто подарили тыл и опору. Весь день мы шастали по историческим улицам, скорее исследуя друг друга, чем сам Пекин, который пытался отложиться в голове хотя бы сгустком.
Чтобы оценить, на какой ритм способен город, стоит побывать на шоссе и в метро в час пик. Пекин для нас был вторым городом по скорости жизни после Москвы. Среднестатистический молодой китаец здесь имел три состояния: спешить, есть, смотреть в телефон.
С такой компанией здесь можно было оставаться хоть на месяц, но дорога звала. Вечером мы поняли, что надо лезть на Великую Китайскую стену. Причем не просто попасть туда, а непременно переночевать на ней. Степа громко посмеялся над этой затеей, отметив, что мы еле успеем выехать из города. Но мы плотно обняли нашего спасителя из Сахалина и в семь вечера выдвинулись на центральный автовокзал.
Глава 25. Как переночевать на Великой Китайской стене
На станции Dongzhimen был найден автобус 916, следующий до Хуайроу. Для входа была отведена передняя дверь, поэтому нам пришлось входить через среднюю. Билеты на междугородние рейсы записывались на городские карты, а за ее неимением деньги можно было положить без сдачи в коробку рядом с водителем. В свою очередь это означало, что никто так и не узнал, какую сумму мы бросили в коробку перед тем, как сели на свободные места.
Автобус выехал из Пекина около восьми вечера, что для Китая было равноценно поздней ночи. Большинство рабочего населения просыпалось в пять утра, стабильно перерабатывали трудовой день и отключались еще по дороге домой. На конечно