«Потерянный горизонт» – очень интересная книга, но какое отношение она имеет к вину? Мне казалось, что наши приключения напрямую связаны с вином, и меня вдохновило путешествие Филеаса Фогга, описанное Жюль Верном, а не приключения Хью Конвея Джеймса Хилтона. Но связь здесь все-таки есть. Следующая остановка на нашем пути находится как раз высоко в горах, где растет виноград и, по завету ламы, говорившего на французском языке, производится первоклассное вино в европейском стиле, призванное услаждать вкус мировой элиты. Этот регион называется Шангри-Ла, и хотя само вино вполне реально, никто не знает, существует ли на самом деле такое место или это вымысел… что ж, оставлю эти размышления на ваше усмотрение. Заинтригованы? Читайте дальше.
Тони Джордан не искал Шангри-Ла, когда в 2009 г. приехал в Китай[72]. Он отправился в эти края в качестве представителя группы «LVMH Моет Хеннесси-Луи Виттон» – лидера на рынке предметов роскоши. А целью его поездки стал поиск лучшего места для выращивания винограда для производства китайского первоклассного вина в стиле Бордо[73]. Логика заключалась в следующем: китайцы обожают Бордо и в конце концов начнут производить свое собственное вино. Только производство должно развиваться под наблюдением французов.
Одним вариантом стала крохотная деревушка Сиджонг в провинции Юньнань, раскинувшаяся на берегах реки Меконг вдоль дороги, ведущей в Лхасу, столицу Тибета. Французские католические священники основали церковь более 150 лет назад и посадили виноград для производства священного вина, и местные фермеры следовали их примеру. В 1952 г. коммунистическое правительство выслало миссионеров, но виноградники, поддерживаемые местными виноградарями, и вина из этого винограда остались, их можно попробовать и сейчас. Французские католические священники? Это немного напоминает линию повествования в «Потерянном горизонте», однако в этом месте нет никакого волшебства, а вино не обладает магическим свойством наделять долголетием того, кто его пьет. Джордан посчитал это место слишком влажным для выращивания первоклассного винограда из-за близости реки. И, руководствуясь климатическими предпочтениями, он двинулся дальше по дороге в сторону Лхасы, пока не оказался в… Шангри-Ла!
Да, это действительно была Шангри-Ла. Или это не совсем так? До 2001 г. Шангри-Ла на тибетском называлась Джундян, или Дзяньтан. Жители Джундян занимались лесным хозяйством, но деревообрабатывающее производство пришло в упадок, и городские предприниматели были вынуждены искать другие источники дохода. Выходом мог стать туризм, а регион мог многое предложить искушенному туристу, поскольку в нем находился красивейший национальный парк Пудао и культурный центр притяжения – внушительный трехсотлетний тибетский буддийский монастырь Ганден Сумтселинг (который на самом деле немного напоминает монастырь в Шангри-Ла в фильме «Потерянный горизонт» 1937 г.). Но будет ли этого достаточно, чтобы привлечь туристов в этот затерянный уголок земли, расположенный в десяти тысячах футов над уровнем моря, высоко в горах? Да, решили они, если мы всего лишь поменяем название этого места.
И с 17 декабря 2001 г. Джундян стал называться Шангри-Ла, и перемена названия, судя по всему, возымела свое действие, потому что индустрия туризма и в самом деле расцвела. А затем, следуя маршрутом Тони Джордана, появились французы, основавшие винодельню Моет Хеннесси Шангри-Ла (Дегун), и в 2015 г. было выпущено особенное вино из их первого урожаях – Ао Юн («Гордые облака»).
Признаюсь, я очень сильно разволновался, когда прочитал обо всем этом. И дело здесь вовсе не в перемене названия на Шангри-Ла, это некий хайп, и, думаю, это и так всем вокруг понятно. Нет, меня обеспокоила мысль о французском влиянии, потому что я тут же вспомнил «Потерянный горизонт» и свои размышления об этой истории, в которой во многом превозносилось превосходство европейцев над туземцами и их культурой. Неужели сейчас в этой уже ставшей реальностью ситуации (хотя и с некоторыми отличиями) повторится то же самое?
Меня беспокоит то, что вы можете назвать эффектом Шангри-Ла, и свои опасения я могу выразить одним вопросом. Кому выгодно бурное развитие винной индустрии в Китае? Аутсайдерам – французским производителям и консультантам? Многонациональным торговцам и винным аукционам, желающим использовать китайских поклонников вина в своих целях? Или же это выгодно самим китайцам, китайским производителям, потребителям и торговцам? В вымышленной стране Шангри-Ла Джеймса Хилтона все было устроено так, что выгоду получали именно аутсайдеры. Неужели точно так же дело обстоит и с китайским вином, в том числе и с вином из Шангри-Ла? Тогда ответ на вопрос «Почему вино?» оказался бы весьма неприятным. Почему вино? Потому что его магия работает и китайцы не способны перед ней устоять!
В ранних отчетах о продажах французского вина в Китае часто сообщалось о доверчивости китайских потребителей, которых легко обмануть, заставив платить высокую цену за не слишком качественные вина и даже за откровенные подделки.
Я не единственный, кто беспокоится о китайской винной индустрии и, возможно, не вполне здоровых отношениях с Францией. В ранних отчетах о продажах французского вина в Китае часто сообщалось о доверчивости китайских потребителей, которых легко обмануть, заставив платить высокую цену за не слишком качественные вина и даже за откровенные подделки. И это отличная новость для производителей Бордо с их излишками вина, и для различных авантюристов с поддельными этикетками. Проблема подделок по-прежнему актуальна, но многое другое изменилось, как говорится в документальном фильме 2013 г.
Фильм «Красное наваждение», продемонстрированный на независимом кинофестивале, получил множество наград, привлек внимание и для многих зрителей стал возможностью познакомиться с миром китайского вина, о котором раньше они и понятия не имели[74]. Название – это игра слов. В фильме делается акцент на то, что китайские потребители (красный цвет символизирует коммунистическое правительство) одержимы красным вином из-за его пользы для здоровья, что поощряется правительством, желающим превратить виноградное вино в альтернативу алкогольным напиткам, произведенным из риса. А одно из самых серьезных наваждений у «красных» китайских любителей вина, которые, конечно, могут себе это позволить, – это великие красные вина Франции и особенно Бордо.
В фильме «Красное наваждение» представляется образ огромной нации, сходящей с ума по французскому вину. Рассказывается о взвинчивании цен на аукционах, дегустации редчайших вин и о желании состоятельных потребителей пойти еще дальше и приобрести французское шато. Но хотя меня беспокоит китайская сторона этих взаимоотношений с французским вином, фильм, похоже, больше сосредоточен на положении дел французов и глобальном рынке вина. Станут ли китайцы скупать все известные марки вин? А затем крупные винодельни? Неужели ничего нельзя сделать, чтобы остановить внедрение китайцев в винный мир? Интересный поворот.
Времена стремительно меняются, и китайская угроза исчезла еще до того, как был выпущен фильм «Красное наваждение». Нет, китайцы не утратили интереса к вину, о чем мы сможем прочитать на следующих страницах, но изменились их определенные предпочтения. Всесторонние правительственные антикоррупционные меры ударили по продажам очень дорогого и известного вина. Ситуация изменилась, и теперь никто не желал, чтобы посторонние видели, как он преподносит бутылку Шато Лафит высокопоставленному должностному лицу, или принимает в подарок бутылку Шато Петрюс от потенциального просителя, или заказывает бутылку Шато Латур в ресторане. Кто-нибудь мог тайком сфотографировать этот процесс на телефон и выложить в соцсети, и вскоре в дверь раздавался резкий стук агентов по борьбе с коррупцией. Проще было избегать этих вин и не рисковать.
Я не представляю, насколько эти антикоррупционные меры повлияли на красное наваждение, но внезапно рынок роскошных напитков в Китае лопнул. Это был мощный толчок, отразившийся на международных счетах многонациональных винных компаний, связанных с экспортом вина в Китай. И цены на лучшие вина Бордо на аукционах тоже поползли вниз.
Бордо было не единственным винным регионом, попавшим под удар, но там потери почувствовались, вероятно, острее всего, поскольку предсказания о бесконечном спросе на вина Бордо провалились. Похоже, даже очень богатые китайские инвесторы, которые покупали дорогие вина для личного пользования, а не для взяток, достигли той точки, когда насытились когда-то столь желанным Шато Мутон Ротшильд. Китайский рынок повернулся в сторону Бургундии, первосортных итальянских вин и вин из долины Напа и т. д.
Сюзан Мустасич в своей книге «Страсть жаждущего китайского дракона к Бордо и угроза лучшим мировым винам» 2015 г. дополнила эту историю. В широком смысле можно сказать, что «Жаждущий дракон» – это любовная история. Сначала Китай обнаружил, что любит Бордо, а затем Бордо осознало, что отчаянно нуждается в Китае, и неважно, любит он его или нет, а затем в конечном итоге Китай понял, что его страсть к Бордо была ошибкой. В итоге мы видим китайских владельцев бордоских Шато и французские инвестиции в Китай, и, что забавнее всего, неизвестно, где заканчивается одна форма зависимости и начинается другая. Возможно, Бордо уже никогда не станет прежним после интрижки с Китаем, и Китай тоже сильно изменился.
Прочитав подзаголовок «Угроза лучшим мировым винам», я долго ломал голову над тем, что Мустасич хотела этим сказать. Это угроза, связанная с подделками и фальсификациями, которую она тщательно рассматривает в книге? Или угроза потенциального развала системы бордоских вин высшей категории? Или же дело в быстро развивающейся китайской винной индустрии, с ее специфическими особенностями? Конечно, у Бордо есть причина чувствовать некоторую долю угрозы в условиях меняющихся экономических обстоятельств, но непонятно, кого стоит в этом обвинять! Иногда, как говорил Пого, «нашим злейшим врагом оказываемся мы сами». И совершенно понятно, что вопрос о том, кто выиграет от успеха (или провала) вина в Китае, довольно непростой.