Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.
Из домашних животных, которых разводили в Эребе, можно отметить знаменитых черных коней бога Аида; по сообщению Овидия, они боялись дневного света. Кроме того, царю загробного мира принадлежали стада быков, которые, в отличие от коней, были приспособлены как к подземной, так и к надземной жизни. В Аиде было развито так называемое отгонное скотоводство, когда стада, в зависимости от сезона, перегоняются на разные пастбища. Известно, что Геракл встречал пастуха Менета, сына Кевтонима, пасшего стада Аида и на земле, на далеком Западе, и под землей. Мы уже упоминали, что стада, принадлежавшие Аиду, можно было встретить и на берегах реки Коцит (пока она не пересохла). Аид был не единственным скотовладельцем в своем царстве: известно (по сообщению Клавдиана), что его скот был клеймен, а значит, в Эребе паслись и другие стада, от смешения с которыми царь хотел оградить свои собственные.
Говоря о домашних животных, особое внимание следует уделить Церберу. Разные авторы по-разному описывают знаменитого пса. Аполлодор сообщает, что «у него были три собачьих головы и хвост дракона, а на спине у него торчали головы разнообразных змей». Но большинство авторов сходятся на том, что анатомические особенности животного ограничивались дополнительными собачьими головами. Этот трехглавый пес (по некоторым версиям пятидесяти– и даже стоглавый), согласно традиции, охранял ворота Аида, но на деле был ручным и мирным существом, клянчившим подачки у многочисленных приезжих. Вергилий пишет о том, как кумская сивилла кинула лаявшему «в три глотки» Церберу сладкую лепешку и тот, «разинув голодные пасти, дар поймал на лету». Известно, что некоторые греки, отправлявшиеся в Аид на постоянное жительство, брали с собой (помимо или вместо пресловутого обола) медовую лепешку для Цербера.
Геракл по прихоти царя Эврисфея выволок бедного пса из подземного царства и привел к воротам Микен; там беднягу выпустили, и он ринулся обратно в преисподнюю. Геракл, конечно, был выдающимся воином, и все же нельзя не признать жалкую роль пса во всей этой истории. Сенека[106] описывает, как побежденный Гераклом «оробелый пес», «головы повесивши», забился в пещеру. Когда Цербера вытащили на свет, он «уперся в землю мордой» и попытался спрятаться от солнца в тени своего победителя[107]. Но его притащили в Микены, как пишет Диодор Сицилийский[108], «ко всеобщему изумлению»[109]. Изумившись, Эврисфей велел отпустить пса обратно, и бедняга вернулся в Аид.
Коренное население Аида было в эпоху Зевса представлено различными богами. Среди них Ночь (Никс, устаревшее русское написание Нюкта) и ее сыновья – Сон (Гипнос) и Смерть (Танатос). Там обитали многочисленные сновидения-онейры. Одной из главных богинь подземного царства издревле считалась Геката, – впрочем, эта богиня настолько многофункциональна, что трудно назвать область деятельности, в которой бы она не проявила себя. Но главным обиталищем Гекаты все же был Аид; ее часто сопровождали стигийские собаки. Здесь жили и богини возмездия эринии. Одна из них, Тисифона, охраняла вход в Тартар и ведала пытками нижнего Аида. В начале XII века до н. э. эринии пытались переквалифицироваться в покровительниц законности и даже приняли новое имя – «эвмениды» (благомыслящие). Растроганная Афина выделила им участок земли и рощу возле своего города, а позднее Эсхил[110] посвятил раскаявшимся богиням трагедию в стихах. Эринии охотно приняли и титул, и земли, и стихи, но по сути все осталось как было. Уже Гесиод пишет об их карательных функциях в настоящем времени. На рубеже IV и V веков н. э. поэт Клавдиан описывает эриний Аллекто и Мегеру как жительниц Аида, сеющих раздоры в империи. Справедливости ради надо заметить, что во времена Клавдиана христианство уже было в империи единственной законной религией, а значит, эвмениды давно потеряли принадлежавшие им афинские владения и права. Позднее Данте видел Тисифону в Тартаре на той же должности, к ней присоединились ее сестры.
Из второстепенных коренных жителей известны описанные Вергилием «бледные Болезни», «унылая Старость», Страх, Нищета, Позор, Голод, Муки и «тягостный Труд». Можно отметить не вполне гуманоидных чудовищ типа Эмпусы, меняющей, согласно Аристофану[111], свой облик, но в основном имеющей горящее лицо, одну ногу из бронзы и одну – из навоза. Павсаний на картине художника Полигнота видел обитающего в Аиде демона по имени Эврином, который «пожирает мясо умерших, оставляя им одни кости». «Цвет его кожи – средний между темно-синим и черным, как у тех мух, которые садятся на мясо; у него оскалены зубы, и сидит он на разостланной коже коршуна».
Самая популярная и колоритная фигура в Аиде – перевозчик Харон. На своей лодке он переправлял души через Ахерон, а по некоторым свидетельствам – через Стикс или Стигийские болота. Возможно, у Харона было несколько пристаней и он курсировал между ними, но не исключено также, что место переправы менялось по мере того, как мелели и пересыхали реки Аида. Харон относился к старейшим богам. Даже во времена Энея он был весьма немолод, Вергилий говорил о нем: «Бог уже стар, но хранит он и в старости бодрую силу». Тем не менее, когда через две с половиной тысячи лет Данте с Вергилием пожелали переправиться на другой берег Ахерона, перевозчиком был все тот же Харон, он все так же работал один, хотя поток приезжих многократно увеличился с ростом населения земли. Интересно, что, хотя античные писатели обычно считают Харона стариком (Сенека называет его «старец, страшный видом, в грязном рубище»), на многих изображениях той же эпохи Харон выглядит крайне молодо. Авторы настоящей книги затрудняются сказать, кто был прав – писатели или художники, и если последние, то связано ли это с божественной сущностью перевозчика или же было следствием постоянной физической работы на открытом воздухе.
Харон брал за свои услуги небольшую плату – один обол. На эти деньги во времена массового заселения Аида греками можно было купить примерно литр дешевого вина. В V веке до н. э. в Афинах стоимость содержания государственных рабов-полицейских составляла три обола в день. То есть один обол был деньгами очень небольшими. Неизвестно, доставалась ли вся сумма лично Харону, или же это была установленная властями Аида таможенная пошлина (христиане ее отменили). Аристофан в «Лягушках» пишет, что ее ввел Тесей.
Победитель Минотавра попадал в Аид по крайней мере дважды: один раз – живым, а второй раз – после смерти, последовавшей незадолго до Троянской войны. Первый раз он спустился под землю в качестве свата, сразу же потерял способность к передвижению, и маловероятно, что его волновали в тот момент транспортные и таможенные проблемы. Второй раз Тесей попал в Аид, уже будучи бесплотным духом, но реформы здесь еще не начались, и бывший царь Афин не мог сохранить в загробном мире свое государственное мышление. Остается полагать, что Тесею вернули память и предложили поучаствовать в реорганизации загробного царства при проведении реформ в начале XII века до н. э. Однако реформы в Аиде проводились с божественной неспешностью: «оболы Харона» – монеты, которые вкладывались в рот умершему греку, дабы он мог заплатить лодочнику, – появляются в погребениях примерно в середине VI века до н. э.
К месту переправы души добирались с помощью Гермеса. Он вел их, как сообщает Гомер, «темным и затхлым путем», потом души мчались «мимо струй океанских, скалы левкадийской, мимо ворот Гелиоса и мимо страны сновидений», чтобы в конечном итоге очутиться на асфодельных лугах Ахерона. Интересно отметить, что в пути души пищали, как летучие мыши; попав к месту назначения, они пищать переставали, по крайней мере ни Одиссей, ни Эней никакого писка не отмечали, хотя первый и упоминает «чудовищный крик», стоявший на лугах Ахерона, когда души почуяли жертвенную кровь. Не исключено, что душам, как и летучим мышам, писк помогал ориентироваться в пространстве, когда они совершали непривычный процесс полета, да еще и в новых местах.
С тех пор как в Аиде была введена судебная система, бессменными судьями здесь стали Минос и Радамант. Минос – царь Крита, сын Европы и Зевса, усыновленный царем Астерием и унаследовавший его власть на острове. Радамант – родной брат Миноса, но, по-видимому, в Аиде такое близкое родство между судьями считалось допустимым. Очевидно, важнее оказалось то обстоятельство, что и Минос, и Радамант при жизни были законодателями. Радамант, согласно Гомеру, жил на Елисейских полях, возможно, он осуществлял судопроизводство только в пределах этого региона. Некоторые авторы утверждают, что судьей Аида стал также Эак, отец знаменитого Пелея[112] и дед Ахилла; впрочем, по словам Аполлодора, он был лишь хранителем ключей от Аида.
Правителем Царства мертвых после победы Зевса и его братьев над титанами стал брат Зевса, Аид, – греки также называли его Дитом и Плутоном. Вопреки распространенному заблуждению, слово «Плутон» возникло задолго до римского завоевания, оно встречается еще у Эсхила и Аристофана. Платон пишет о властителе подземного царства: «Что же до его имени Аид, то многие, я думаю, подозревают, что этим именем обозначается „невидимое“, причем люди, опасаясь такого имени, зовут его Плутоном»[113]. Слово «Плутон» перекликается со словом «Плутос» – «богатство» – и с именем соответствующего бога Плутоса; это наводит на мысль о том, что Аид был весьма и весьма небеден, в его руках, по-видимому, сосредоточивались все богатства земных недр.
Кроме того, как это ни странно на первый взгляд, бог этот был теснейшим образом связан не только со смертью, но и с плодородием, ведь урожай прорастает из земли. Конечно, у плодородия была своя богиня, Деметра, но недаром Аид приходился ей зятем. Орфики