Волна бойцов спустилась в ров.
Вол’джин выкрикнул бы предупреждение, но могу развернулся. Он так и не высвободил копье из камня. Вместо этого воин выгнул древко, сломал и размахнулся им. Удар пришелся Вол’джину по животу, отбросив на колонны павильона. От удара головой перед глазами вспыхнули звезды. Оглушенный темный охотник повалился на колени.
Ден-Тай встал над ним, перевернув древко и занеся над головой стальной набалдашник для удара, что размозжит череп.
– Не понимаю, почему они тебя страшатся? – улыбнулся могу.
Вол’джин ухмыльнулся в ответ:
– Потому что знают: темный охотник всегда смертоносен.
Ден-Тай уставился на него, не понимая. Снег вихрился вокруг острова, пряча бойцов не хуже, чем туманы Пандарии прятали континент. Несмотря на это, метель пронзила зачерненная стрела. Если Тиратан намеревался убить могу, он промахнулся. И все же стрела призраком мелькнула перед глазами Ден-Тая, вызвав секундное замешательство.
«Все, что мне нужно».
Древко опустилось.
Помеха выиграла Вол’джину время, чтобы сдвинуться направо. Стальной набалдашник промахнулся мимо головы, но задел левое плечо. Вол’джин скорее услышал, как треснули его кости, чем почувствовал это. Левая рука онемела. В другой раз это бы его озаботило, но сейчас тролль чувствовал себя отрешенным от боли и не переживал за будущее.
На деле единственная связь, что он ощущал, была с монастырем, монахами и полученной подготовкой. Больше ничего не имело значения. Больше ничего не могло иметь значения.
«Зандалары недостойны этого места и глупы, раз считают, что могут меня уничтожить».
Развернувшись на коленях, он подрубил глефой левую ногу могу, ударив по тыльной стороне колена. Брызнула черная жидкость. Колено подогнулось.
Ден-Тай споткнулся и упал. Тяжело приземлился на раненое колено. В возгласе его прозвучала боль. Могу выставил перед собой левую руку и выпрямил правую ногу для равновесия. Развернулся, пытаясь зацепить Вол’джина древком.
Увы, этот трюк не сработал бы с Вол’джином еще тогда, когда ему в детстве доверили присматривать за стадом маленьких ящеров. Темный охотник отклонился, когда стальной набалдашник просвистел мимо его подбородка, а затем метнулся вперед. Беспощадный удар ногой вышиб правое колено могу, следующий сломал лодыжку.
Ответный удар Ден-Тая разбил древко о бедро Вол’джина. Тролль этого ожидал и приготовился. Мимо пронеслась правая рука могу, и взмах глефой отделил ее от тела у самого запястья. Кисть и обломки копья улетели в метель.
Могу уставился на струящуюся кровь, толчками бьющую из культи, и поднимающийся над ней пар. А затем Вол’джин взмахнул глефой, начисто перерезав шею противника.
Один из лоа – ибо это могло быть делом лишь лоа – на мгновение остановил метель. Ветер утих. Воздух прояснился. И оставался безгласным и чистым, когда голова могу медленно соскользнула вперед, накренилась и отскочила от нагрудника. Она прокатилась и замерла на боку в сугробе, а незрячие глаза уставились на безголовое тело с пристальностью изгнанного любовника, вперившегося в неверного супруга.
Битва вокруг затихла лишь на эту пригоршню мгновений. Тролли и монахи уставились на остров. Могу упал на колени перед темным охотником. Голова могу как будто кивнула. Затем тело повалилось в полном официальном поклоне.
Капитан троллей указал мечом на Вол’джина.
– Он один и ранен. Убить его. Убить их всех!
Покой раскололся вместе с тишиной, и зандаларские войска пошли в атаку.
33
Когда Вол’джин столкнулся с троллями, идущими по мосту и лезущими изо рва, темный охотник осознал то, что подсознательно понял ранее: он сражался не с зандаларами. По крайней мере, не только. Высокие явно были ими. Их выдавал рост – и тот факт, что не один из них отрастил стрелу с красным древком из глаза или горла. Остальные, хотя и в зандаларских доспехах, явно были гурубаши или амани.
Вол’джин понял тактику – гнать вперед более слабых бойцов, чтобы захлестнуть защитников. Кхал’ак назвала бы себя за нее гением. Вол’джин чувствовал потребность переубедить ее в этом. Раз он не замечал командующую в волне воинов, вливающихся в монастырь, пришлось удовольствоваться уничтожением ее войск.
А происходящее было именно уничтожением, поскольку сражением это назвать язык не поворачивался. Один только напор гарантировал, что силы Кхал’ак опрокинут Вол’джина, просто захлестнут тупым воинским мясом. Вдобавок к наступающим отрядам из рощи появились знахари и жрецы. Между их руками шипела черная энергия. К монахам, защищавшим Закрытые покои, искря полетели заклинания. Некоторые пали, но несколько Зовущих бурю Шадо-пана ответили. Их заклинания взорвались среди троллей, одних поджигая, другим вскрывая грудину.
Когда левое плечо восстановило минимальную подвижность, Вол’джин врезался в троллей. Он представлял себя острым и злопамятным лезвием ветра, что взметал над полем боя ослепительные снежные одеяла. Как холодный ветер может пробраться сквозь одежду, чтобы остудить плоть, так кромсала и его глефа. Он погружал клинок в пах, вскрывая тазобедренные артерии. Он ласкал шеи, спрыскивая падающий снег горячей кровью. Кончик клинка пробивал тыльные стороны коленей, резал пяточные сухожилия, выкалывал глаза.
Он оставлял горло врагов невредимым, чтобы они озвучивали свои страх и боль.
Кто-то выступал против него смело, но большинство шли медленно и нерешительно. Они выискивали бреши и слабости. Он себя не жалел. Вол’джин давно считал себя мертвым, так что их наносимые ими мелкие порезы и удары ничего не значили. Если удар не убивал сразу, его можно было считать промахом.
В глубине души Вол’джин знал, что не всегда будет побеждать, но рык на его губах, блеск в глазах и готовность, с которой он нападал, говорили об ином. Враги видели в нем тролля, который, хоть и в изодранных доспехах и омытый кровью, все наступал и наступал. Если они сомневались, что могут его убить или остановить, то леденели от страха до мозга костей.
И до него же прорубал их кости Вол’джин.
Он отвернулся прочь от одного врага, что, обезумев, собирал путающиеся кишки в разорванный живот, и обнаружил, что полностью окружен. Битва развернула его, поэтому темный охотник смотрел в ту же сторону, что и нападавшие. Поле боя справа озарял обмен заклинаниями. Сквозь пелену снега слева летели стрелы. Почти невидимые, тролли перевалили через противоположный край рва, столкнувшись с монахами, защищавшими Закрытые покои. В том направлении находилось святилище, и Вол’джин понял, что ему туда не добраться.
И тут на острове со вспышкой света и языков пламени взорвался Чэнь. Когда к нему повернулся один из настоящих зандаларов, Чэнь снова выдохнул огонь. Лицо тролля потекло, как воск, волосы стали факелом, а плоть сладко заскворчала.
Позади хмелевара по мосту на остров бежали Ялия, Куо и три других монаха Шадо-пана. Выжженный Чэнем просвет расширили посохами и мечами. Посох Ялии двигался так быстро, что стал бы невидимым, даже не падай вокруг нее снег. Ее удары мяли доспехи и проламывали кости под ними. Каждый удар вызывал лязг и проклятья, каждый удар кулака отправлял в полет зубы из раздробленных челюстей.
Чэнь протянул лапу:
– Быстрее!
Вол’джин заколебался в удивлении. Круг зандаларов сомкнулся бы снова, но монахи не остановились. Они окружили его, образовав вокруг непреодолимый кордон. Мелькали лапы и ноги. Звенели мечи. Монахи были великолепны в обороне, отводя тычки и блокируя замахи. Хоть их скорость оставляла врага открытым, они не пользовались преимуществом. Пандарены как будто не считали, что их миссия по спасению Вол’джина должна была стоить жизни как можно большему количеству врагов.
Тролль взялся за предложенную лапу Чэня и побежал по мостику. У него не было никакого желания оставлять бой, но остров не подходил для сражения. Останься он, и все товарищи бы остались с ним. Остались и погибли. На деле же монахи организованно отступили и без потерь добрались до площадки перед Закрытыми покоями.
Вол’джин все еще думал вернуться и защищать мост, когда громко ударил тревожный колокол Додзё Снежного Вихря. Он быстро пробил еще полдюжины раз, а потом резко умолк. Вол’джин оглянулся – и из Додзё вылились тролли: очевидно, зандалары, несмотря на их лохмотья.
И там же, с ними, стояли могу и Кхал’ак.
У главного входа в Закрытые покои появился Тажань Чжу.
– Отступаем!
В приказе не было паники, но и не предполагался отказ. Монахи сдвинулись немедленно, Чэнь и Вол’джин шли последними.
Зандалары, уверенные в своей победе, отпустили их с легкостью.
Вол’джин остановился в дверях, глядя на Додзё Снежного Вихря. Снег лишил его зрения – последним, что видел тролль, стали зандалары, сбрасывающие мертвых монахов в ров. Он поискал взглядом Тиратана, но кровь застилала глаза.
Два монаха закрыли кованые бронзовые двери и опустили тяжелый брус. Вол’джин припал на колено, чтобы перевести дыхание. Потом стер кровь с лица и вновь поднял взгляд.
Тридцать Три стали Четырнадцатью. На всех, кроме Тажаня Чжу, остались следы битвы. Кровь запятнала множество ряс. Другие прожгла магия. По крайней мере у двух выживших были сломаны кости, и Вол’джин подозревал, что остальные прятали ранения. Ялия поглаживала сломанные ребра. Кровь, капающая с правой лапы Чэня, бежала слишком текуче, чтобы быть чужой.
Тролль глянул на настоятеля Шадо-пана.
– Как они пробрались в Додзё Снежного Вихря?
– Похоже, прошли через туннели, – Тажань Чжу будто бы рассеянно изучал коготь. – Остальные пытались подняться из-под земли здесь, но были побеждены, – он бросил взгляд на полуоткрытый альков за статуей тигра, и Вол’джин спросил себя, что за кровавая баня прячется там.
Темный охотник поморщился, выпрямившись и размяв левое плечо.
– Кхал’ак послала в эти фланговые отряды элитные войска, заставив остальных встать на острие атаки. Мы хорошо потрудились. Мы многих убили.
– Но недостаточно, – кивнул старый монах. Взвыл ветер, и он улыбнулся. – Возможно, зима убьет их за нас.