— Тебя это не касается.
— Не выпендривайся, детка. Обычный вопрос. Все, что происходит в доме, касается и меня.
— Больше ста лет, — говорит Сара.
И снова этот взгляд...
Страх? Боль? Отчаяние. Теперь я понимаю. Мы оба в клетке. Ведьма затянула меня в тюрьму, которую соорудил наш общий враг. Волаглион.
— Разве нет способа избавиться от него? Любого можно убить.
— И ты решил, что обычный кинжал убьет демона? Ничего глупее в жизни не видела!
— Я хотел помочь! Остановить его!
— Да? Волаглион рассвирепел от твоего сумасбродства и отыгрался на мне. Помог, спасибо! Дебил ты, Рекс!
Сара выкарабкивается из-под меня. Я не держу. Она поднимается, оправляет платье и возвращается к бурлящему котлу, молча мешает жидкость. Запах варева меняется на сладко-горький.
— Прости, я... не мог смотреть, — сиплю, но Сара даже головой не ведет.
Минута. Две. Молчание... Полный игнор!
Я выпаливаю:
— Устроила немую забастовку?
Ведьма больше не разговаривает со мной. Пытаюсь вытянуть из нее хоть крупицу звука. Бесполезно. Просто стоит и смотрит на круглые разводы жижи, с каждым вопросом усердней мешает.
Женская обида. Гадкая штука.
Я пробегаюсь взглядом по полкам с барахлом. Бусы из зубов. Куриная лапа, украшенная самоцветами... ее и беру. Махаю костяшкой ведьме.
— Какая молодец, экономная девушка, продукты не переводит. Даже кости от ужина в хозяйство пускает.
Сара закатывает глаза.
Ага, среагировала.
Тыкаю птичьей конечностью в ее нос. Ведьма выбивает кость из рук, а я улыбаюсь и одеваю на себя ожерелье из зубов.
— Свои молочные зубы продела на нитку?
— С трупа Рона собрала. Вот... достала. Хотела сделать тебе подарок на Рождество.
— Не умеешь ты подарки делать. Я хочу ожерелье из ушей и пальцев.
Ведьма отзывается тумаком в плечо, но смеется.
— Выпьешь со мной вина?
— У тебя вино здесь припрятано? Проказница.
— Нет, но оно почти доварилось.
— Это? — Варево мерзко булькает. — Прости, но повар из тебя хреновенький. Давай сгоняю до барного шкафа.
— Я не пью обычный алкоголь. Забыл? Это вино по моему личному рецепту. И не надо кривиться! Вино по виду не судят. Оно особенное. Успокаивающее. Из мелиссы, пустырника и крапивы. Тебе понравится. Лучше заткнись и подай мне сон-траву.
— Кого подать?
Сара указывает на дальний стеллаж.
— Рядом с коричневыми банками. Нет-нет… чуть левее. Видишь цветок фиолетовый с желтой сердцевиной? Ага, вот его и неси.
— А это что?
— Безоар.
— А это?
Разглядываю засушенную человеческую кисть, на ней черная митенка.
— Рука славы.
— Рука кого? Славика?
— Тащи сюда свою задницу! Ведешь себя хуже трехлетнего.
Я усмехаюсь. Вручаю ведьме фиолетовые цветы, которые она ловко измельчает в ступе и отправляет в котел.
— Так чья это рука?
— Одного повешенного вора. Перчатка, которая на ней, зачарована открывать замки в ином мире. Господи, зачем я это говорю? — Сара вытирает руки о платье. — Пары в голову ударили.
— Расслабься, котеночек. Нервная слишком. — Я кладу ладони ей на плечи, массирую. — Так хорошо?
— Рекс, ты... о нет, не останавливайся... великолепно…
Ведьма размякает в моих руках. Хочешь получить расположение девушки? Предложи ей массаж! Сара даже слегка улыбается.
— Долго я был без сознания? — шепчу на ухо, получая удовольствие от приглушенного женского стона.
— Несколько часов.
Сара выгибает плечи и закрывает глаза, перекидывает часть рыжих локонов себе на грудь, оголяя спину.
Я сглатываю. Не знаю почему, но самая сексуальная часть тела для меня именно спина. Хочется пройтись губами по позвоночнику Сары, расстегнуть платье, лифчик...
— Давай помешаю, — выхватываю поварешку из ее руки. — Посиди. Отдохни.
— Как благородно с твоей стороны, — прыскает ведьма, не очень довольная тем, что я перестал массажировать ее плечи. — Ладно, все равно нужно мандрагору нарезать.
— Разве она не ядовита?
— Смотря, как приготовишь… — говорит Сара, широко зевая. — Похвальные знания для тебя. Откуда? Из детских фильмов про волшебников?
— Э-э-э... не помню. И где закупаешься этой травой?
— Что-то рощу в оранжерее, что-то покупаю, но большинство собираю. Не все травы способен найти обычный человек.
— Так сказала... жалкие обычные людишки, — паясничаю противным старушечьим голосом. — Какое высокомерие.
— Некоторые растения показываются только людям с магическим даром, Рекси. Какие-то травы можно собрать лишь в определенные дни года.
Подставив табуретку, Сара достает с верхней полки оранжевые корнеплоды, спускается, снова берется за ступу и прессует мандрагору до сока.
— Например?
— До восхода солнца — на праздник Ивана Купалы — я собираю адамову голову, чертополох, разрыв-траву и расковник. Или, скажем, первого января, в полночь, на берегу рек можно отыскать нечуй-ветер и сварить зелье, которое даст возможность дышать под водой.
Ведьма выливает сок от корней в вино.
— К Посейдону в гости плаваешь? Или с водяным на болоте развлекаешься? — я беру со стола пушистую ветку с серебристо-зелеными листьями. — А это что за вонючка?
— Полынь.
— И какие чудо-напитки ты варишь из нее?
Почесав аккуратный носик, Сара достает с полки ветхую книгу, шуршит страницами и отдает мне.
«Зелье, ослабляющее энергетику нечистой силы» — заголовок.
Читаю рецепт:
— Вырежьте крест из корня плакун-травы и варите в котле около пяти минут, после чего... бла-бла-бла... занятно, ага… — Я захлопываю книгу и возвращаю на полку, вновь чихаю от пыли. — А сон-трава в твоем пойле опять меня сознания лишит?
— Просто расслабит. Тебе полезно. Много болтаешь. Плюс — оно снимает боль и успокаивает нервную систему.
— Выходит, ты еще и знахарка? А с бубном танцуешь?
— Каждый вечер.
Ведьма заполняет бокал чудо-вином и протягивает. Я вдыхаю сладкий запах трав. Горечи не осталось.
— И эту наркоманскую траву вы с ушлепком Висой собираете?
— О, неужели вы не поладили? А ведь складно поработали, чтобы убить моего пленника.
— Я здесь ни при чем, говорю! Виса убил его. Этот упырь — беспринципная мразь! Он аморален и абсолютно неадекватен. Даже для тебя!
— Виса очень умен. Умный обречен страдать и быть сволочью, ибо видит и понимает больше остальных. Высокий интеллект делает человека циником.
— Он мразь, а не гений, — рявкаю я и делаю глоток.
Вкусно… не поспоришь. Горячее вино спускается в желудок и разносит по телу приятную дрожь.
— Вот как? А что ты думаешь о себе, Рекси? Ты добрый человек? Я наблюдала за тобой. Очень долго. Ты сексист, грубиян и козел. Всегда был. — Она подступает и проходит носом по моей шее. — Даже пахнешь, как мужлан. Тестостерон. И виски. Погоня за успехом, желание быть победителем по жизни… Ты безвозвратно мчался вперед, давя всех и каждого на пути. Лгал. Предавал. Подставлял. Не припоминаешь?
— Сколько времени ты следила за мной?
На губах Сары таинственная улыбка, она делает глоток и сексуально облизывается.
— Ты не ответил на вопрос.
— Я согласен. В двадцать лет особо не задумываешься над такими вещами. Я поступал, как последний гад, и не горжусь этим. Мы все совершаем неправильные ходы. Но мир — не шашки. Проиграть партию не значит — проиграть жизнь. Я пробовал разные варианты. И добрые. И злые.
— М-м-м… почему так категорично? Безжалостный эгоизм — залог успеха. Ты все делал правильно.
— То, как поступает с тобой Волаглион, тоже правильно?
— Он поступает, как и всегда. Называет свои действия выражением любви и считает, что я должна быть благодарна за все, что он дал. Также ты поступал с Ини. Ты не ценил ее. И потерял. Практически сразу. Вы, мужчины, зациклены лишь на себе. Даже ваша глубокая преданность обусловлена жаждой показать себя и стать частью другого великого человека. Не знаете, что такое безвозмездная любовь. Вы на нее не способны.
— Разве в твоей жизни был хоть один достойный мужчина? Ты не можешь судить. Ты не знала другого. Любовь не зависит от пола, Сара.
Я залпом выпиваю остаток вина. Голова кружится, по телу ползет тепло, а на висках проступают капли пота, с каждым глотком что-то внутри разжигается. Хочу снять кофту. А еще — платье Сары. Не хочу видеть на ней одежду!
Поддаюсь порыву. Шаг — и сажу ведьму на стол, запускаю руку в рыжие волосы, склоняюсь, вдыхая запах лаванды и шалфея. Пальцы обхватывают тонкую талию. Я приподнимаю подол платья и прижимаюсь между ее ног. Сара допивает вино и отбрасывает железный бокал в сторону стального сундука.
Лязг.
— Разгорячился?
Я поправляю штаны.
— Хочу понять... Ты убиваешь по приказу Волаглиона? Значит, ты тоже пленница дома?
— Я не пленница. Просто у меня есть обязанности.
— Нет, милая моя, — я сдуваю прядь с ее щеки и собираю рыжие волосы в кулак. — Он обращается с тобой, как с собственностью.
— Тебя это не касается.
— Еще как касается! — от злости тяну ее за локоны. Ведьма кривится. — Мы в одной тонущей лодке, Сарочка. Давай поможем друг другу!
— Чем же ты можешь помочь?
— Пока не знаю. Начнем с основ. Почему мое тело в подвале? Я не могу не думать об этом!
— Тогда прекрати думать, — ехидничает она и ногтем проводит по ямке на моем подбородке. — Видишь, я решила твою проблему. Теперь заткнись и отпусти меня! Мне не очень хочется сидеть в раскорячку… И тебя я — не хочу. Никогда не хотела. Ясно? Ты меня... не привлекаешь.
— Мне нужны ответы! Я хочу лишь…
— Конечно, хочешь. Так устроены люди. Мы ищем ответы, даже если без них будем куда счастливей. Мы жаждем правды. По крайней мере, так устроены мы с тобой. Но в твоем случае — ответы ничего не дадут, поверь.
— Ну, раз это неважно и ничего не даст, зачем скрывать?
— Неужели ты сам еще не понял? Давай, Ре-е-екси, подключи ошметки дедукции. Волаглион демон, а что нужно демонам для существования на Земле?