— Мы словно в дырявой лодке посреди океана, — говорит он. — Вода медленно наполняет ее и тащит ко дну, а нас... к неминуемой смерти.
— Звучит романтично.
Я раздвигаю занавески. Небо пасмурно и серо. Скоро сумрак. Перебрасываю из ладони в ладонь черный кварц, который нашел в раковине: он теплый, что кажется мне странным.
— Можно я скажу, что чувствую?
Иларий бледнеет, смеживает веки в ожидании ответа.
— Все эти разговоры о чувствах... — усмехаюсь. — Почему вы их так любите?
Златовласый никнет, и я вздергиваю пальцем его нос.
— Что ты хотел сказать?
— Я не знаю, как теперь здесь жить без тебя, честное слово, не знаю. Весь этот проклятый дом будет напоминать о тебе.
— Эй, — кладу ладонь на его плечо. — Все будет хорошо. А если станет невмоготу, попросишь Сару стереть тебе память. Уверен, в ее арсенале найдется что-нибудь такое.
Иларий смотрит в глаза. Я делаю шаг назад. Это не его мимика. Это Илари-я. Опять она рвется из него. Слишком много романтики во взгляде, но что взять с влюбленного? У них всех крыша перевернута. Если ей настолько в тягость скрывать свои чувства и надо целый день о них мне рассказывать, пусть рассказывает. Главное, чтобы Иларий ко мне не лез. Я нервный. Могу и треснуть по инерции. Потом буду мучиться до самой смерти (смерти, ха-ха!), что ударил девушку (которая просто меня любит и хочет ласки). Ей-богу, почему кроме меня и Сары, никто не знает, кто на самом деле Иларий?
— Морион?
Ага, явилась, не запылилась. Материализовалась за спиной, как ядерная бомба — Сара обожает вызывать у людей панические атаки своими волшебными появлениями. Вот посмотрели вы в сторону — никого. Посмотрели через секунду — рыжая бестия режет вас взглядом.
Сара выскакивает из-за спины и забирает у меня черный кварц.
— Кто? — переспрашиваю.
— Откуда он?
Ведьма рассматривает камень, нюхает, чуть ли не облизывает.
Иларий бросает томный взгляд и уходит: судя по скрипу половицы, в подвал. Я успел запомнить, какие звуки издают предметы в доме: дверь в подвал скрипит протяжным визгом. Одновременно мусолю странную мысль. Может, Саре тоже нравятся разговоры о чувствах? Попробовать, что ли?
— Макс приходил вчера, пока ты была в городе. Хуедрысил по кухне. Не понимаю, что он там ищет.
— Кто ж его знает. Керолиди — человек-психушка. Больше нигде не ходил?
— Вроде нет. Только подарки к Рождеству оставил. Тебе подарил кубик Рубика со шрифтом Брайля.
Жестом «одну минуту» я прошу Сару подождать, отправляюсь доставать из-под елки подарки, возвращаюсь с двумя коробками.
— А как ты узнал, что внутри, если коробка запечатана оберткой?
— Это я запечатал. Своими ловкими, золотыми руками. Макс не посчитал нужным.
— А тебе что подарил? — смеется ведьма.
— Кольцо. — Достаю из кармана. — Каменное. Из булыжника, видимо. Хрень, конечно, но главное внимание. Ведь так говорят?
— А это что? — кивает на вторую коробку в моих руках.
— О, это тебе от меня. Прости. Не могу ждать. Хочу, чтобы ты открыла сейчас.
Сара ухмыляется и настороженно принимает подарок. Распечатывает.
— Моя музыкальная шкатулка? — удивляется она и открывает крышку. Из шкатулки льется мелодия. — О дьявол! — восклицает она восторженно. — Ты ее починил!
— И подписал, — гордо показываю надпись с обратной стороны крышки.
— Повелительнице моего сердца и души, хозяйке моей судьбы, той, кто дарит мне надежды о спасении, сегодня я склоняюсь и молю лишь о прощении, — читает Сара вслух.
— «Повелительнице» я случайно высек с ошибкой, но...
— Спасибо, — смеется и обнимает меня.
Я слегка ошеломлен, а ведьма вздыхает и бредет в сторону коридора.
— Убегаешь? — спохватываюсь, хватая ее за локоть.
— Я хочу помедитировать в оранжерее.
— А как насчет провести время со мной? В качестве моего рождественского подарка?
— Какая часть словосочетания «я хочу помедитировать» тебе непонятна? Местоимение или глаголы?
— Неужели я не заслужил хоть немного благосклонности?
— Прости, — ехидничает она. — Я еще зла на тебя. За разгром еще постараюсь простить, но за то, что ты сожрал мой пирог с грушами на завтрак... никогда.
— Я спас тебя. Это был благородный поступок!
— Спас от чего?
— От целлюлита.
Она презрительно щурится, взмахивает волосами и уходит. Я бегу следом.
— Да ладно тебе. Давай накидаем подушек на окно, присядем за кружечкой какао с зефиром. Ты мне обещала.
— Во сне?
— На Новый год. Я запомнил! Ну же, — выскакиваю перед ней, преграждая путь, строю лицо скулящего щенка, — рождественский подарок. Пожалуйста.
Она качает головой.
— Ладно, тогда я с тобой, — подхватываю ее за колени, закидываю на плечо. — Вперед.
— Отпусти сейчас же! — орет она.
Ведьма выворачивается, пинает меня, да так усердно, что на очередном пируете неудачно дергается, и мы оба слышим хруст ее позвоночника.
— О демоны! Трещу, скриплю, как старый велосипед, — сокрушенно выдает Сара и повисает на мне мертвым грузом.
— Не переживай, детка, — подмигиваю. — Я с радостью тебя увлажню и смажу.
— Придурок! — шлепает меня по затылку.
— О, прости, ты ждала что-то вроде: нет, нет, ты не старая, ты молода и прекрасна? Конечно. Прости, ради бога. Ты не старая, ты древняя. Как пирамиды. Ты мое восьмое чудо света, сохранившееся ради нашей любви, неподвластной времени.
— Ты невыносим, — она нервно трет переносицу. — Как ты себя терпишь?
Я опускаю ее на диван в оранжерее.
— О, это замечательный вопрос, — улыбаюсь и сажусь рядом, вальяжно закинув руку на спинку дивана. — Как принять самого себя? Как заставить себя не убегать от мыслей о прошлом, о собственных слабостях, страхах? Как найти в себе силы?
— Я не это имела....
— Как разрешить себе то, что сделать боишься? Как принять то, что причиняет боль? Как жить в согласии с собой? Как простить самого себя?
— Ты чокнулся?
— У нас ведь конкурс риторических вопросов, — подмигиваю бровями. — Разве нет?
— Лучше заткнись.
— А то что? — рывком подгребаю Сару под себя, упираюсь руками по обе стороны от ее головы. — Канделябров здесь нет.
— Для тебя найдется лопата.
— М-м-м... обожаю страстных девушек, — шепчу в карминовые губы.
Сара щелкает пальцами, и меня скидывает с дивана в цветочные горшки, глина раскалывается под моим весом. Я хохочу, вынимая из волос листья.
Ведьма закатывает глаза, но едва не смеется. Пусть она всеми силами показывает псевдозлость, мы оба знаем, что наслаждаемся минутами вместе. Особенно я. Когда мы развлекаемся, готовим зелья или играем в шахматы, я погружаюсь в ее мысли и чувства, ощущаю, что мы одни на всем свете.
Сара достает из кармана черный кварц и рассматривает его у стеклянной стены, хотя света там особо нет (разве что лунный). Я выглядываю из-за плеча.
— Так и что за камень? Ты, кажется, назвала его морион?
— Магический ритуальный камень. Собирает темную энергию.
— И зачем Максу распихивать его по углам кухни?
— Если бы я знала... Подозреваю, что он хочет активировать какой-то портал. Макс обожает порталы.
— Это я уже понял.
— Рекс...
— М?
— Что ты делаешь?
— Слушаю, как мое сердце бьется в такт с твоим, — воркую, вжимая ее в свое тело.
— Прекрати.
— А ты не слышишь?
Прикладываю ее пальцы к своему пульсу под горлом и шепчу в ухо:
— Мы словно инь и ян, жизнь и смерть...
— Ты пил с утра?
— Пьян от чувств.
— Хватит меня сжимать, — выговаривает она сквозь зубы, пока я впиваюсь пальцами в ее бедра, обтянутые черными легинсами.
— К той, кому не нужен...
— Какой же ты позер, — злится она.
— А ведь поддайся, и все изменится. — Чуть подталкиваю, и ведьма упирается ладонями в подоконник, обхватываю ее шею одной рукой, другой — внаглую глажу ягодицы. — Мир взорвут краски, океаны выйдут из берегов...
— Потому что мы переспим? — смеется Сара, вырываясь из объятий, что лестно: не очень настойчиво.
— Нет, кое-кто поймет, что счастье существует. И этой кому-то нужно лишь шагнуть навстречу.
— Хватит кривляться, Рекс.
— Кривляться? Это так ты называешь мои чувства?!
— Сейчас же убери руки с моего зада!
— Разве тебе не нравится?
— Нет! — стонет она, отчего мне потешно и горячо одновременно.
— Почему?
— Потому что ты меня раздражаешь!
— Неужели? Я ли?
— Молчи!
— Или твоя любовь ко мне?
— Я. Тебя. Не люблю! — кричит она, резко выкручивается и отталкивает. — Очнись!
— Да прекращай! Хватит! Признай, что я прав. И ты хочешь помочь. Но боишься.
— Ты для меня ничто, Рекс! Меньше, чем пустое место, ибо тебя вообще не существует. Да, возможно, меня привлекает твоя внешность. Это нормально. Но как человек, ты жалкое ничтожество, ради которого я и пальцем не пошевелю, ясно?
Она нервно сглатывает и уходит, оставляя меня в одиночестве. И тишине.
Ничтожество...
Назвала меня ничтожеством!
Я лежу на кровати — злой, унылый, пьяный — в своей спальне. Подкидываю и ловлю кольцо, подаренное Максом. Два раза оно падает мне на лоб и скорей всего останется синяк, но я продолжаю кидать, повторяя, точно мантру, омерзительные слова Сары.
Пустое место. — Бросок. — Ничтожество. — Ловлю камень. — Ты для меня ничто. — Новый бросок и удар в скулу.
Проклятье! Ненавижу ее. Ненавижу дом сорок семь. Свою смерть. И этот конченый камень!
Швыряю каменное кольцо в стену. Отскок. Трах о доски! И убегает оно куда-то под кровать.
Ярость и обида сполна затопили разум. А что вы от меня хотите? Как ни старайся понравиться Саре, она остается клубком шипящих змей, который я распутываю голыми руками, попутно получаю десятки укусов и скоро совсем окочурюсь от тонн ее яда. Не защищен я от атак этих тварей, прочно поселившихся в ее характере. Не приспособлены мои мозги соблазнять девушек. Я тугодумный дуб!