И вот я вновь в плену.
На этот раз моего отца разделили на две части.
Одна — Волаглион, чистое зло, тот самый вулкан, всегда опасен.
Вторая часть — Сара, ключ к спасению, шанс на тепло и свободу. Однако Сара слишком боится демона.
И также, как я не знал, какая часть отца — темная или светлая — победит сегодня, я не знаю, что творится в голове ведьмы, что сильнее: ее страх перед демоном или жажда освободиться. На ее любовь (после вчерашнего) надеяться не стану. Она выразилась предельно ясно. Показала, что ей совершенно плевать на меня и мои чувства.
До полнолуния неделя. А значит, я должен — обязан, вынужден! — узнать, есть ли у демона слабости. Он демон... возможно, его можно изгнать? Сара знает это. Я уверен. Надо разговорить ее.
Натянув джинсы и черную кофту, спускаюсь в гостиную. Сегодня канун Рождества. Я удивлен, что Иларий не носится с подарками или песнями, его в поле видимости вообще нет. Зато есть Рон. Сидит на диване у камина. Пьяный. В дрова. Кругом банки от пива. На камине попугай.
— Рич? — удивляюсь я. — Ты что здесь делаешь?
— Наглядно показываю, что брак — дерьмо. С утра Кэт забросила меня сюда и свалила во Францию.
— Сочувствую.
— Представь, пять лет назад я мог так ее отодрать, что до входной двери бы не доползла, а теперь наблюдаю каких-то уродов, расхаживающих по нашему дому в полотенце. Подумаешь, отхватил ему два пальца. У него их еще восемь!
— Ага, — протягиваю, рассматривая Рона.
Он сжимает банку, корчится и бубнит, на меня не смотрит.
— Давно он?
— С ночи, кажется. Увидел, как вы спариваетесь с Ингой.
Твою мать!
— Рон, не знаю, что конкретно ты видел, — начинаю я, но оборачиваюсь на шаги за спиной.
Нет, только не она! Инга и впрямь появляется в самые «удачные» моменты.
— Что с вами, ребята? — улыбается она. — Вы словно монстра увидели. Я с утра не модель международного класса, но не настолько плоха.
Я, увы, проглатываю язык.
— Развлеклась? — с просто убийственной интонацией произносит вдруг Рон.
— Она ни при чем, — вмешиваюсь я, встаю между ней и размякшим на диване Роном.
— Ну что ты, — мямлит он вусмерть пьяный. — Вы ведь оба пышете верностью. Она с твоим другом спала, ты на Сару слюни распустил и сразу прискакал, вывалив член из штанов. Будто стоило ожидать чего-то другого.
— Что происходит?
— Рон узнал и... в бешенстве, — отвечаю Инге.
Рон швыряет банку в Ричарда, закатывает рукава восклицая:
— Ты за это ответишь, Рекс!
— Что узнал? — с натуральным удивлением спрашивает Инга. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Рон, в чем дело?
Она прикасается к его локтю, но тот отстраняется.
— Ты смеяться надо мной вздумала?! — орет он.
Мои брови поднимаются, ибо кажется, что Рон сейчас расплачется. Его лицо багровое, как перец чили.
И что с Ингой? Она выглядит ошеломленной. Не могла же она думать, что Рон, узнав о нашей ночи, никак не отреагирует? Бессмыслица.
— Да как ты посмела?! — Рон кричит и пинает мебель.
Особенно достается новому кофейному столу. Он разламывает его так, что щепки летят. А Сара этот стол недавно купила. Когда мы разбили стеклянный. С Роном, ага.
— О чем ты? Что я смела? Что вы несете? — в ужасе щебетает Инга.
— Ах ты дрянь! — продолжает Рон. — За имбецила меня держишь?! Думаешь, можешь трахнуться с бывшим, а потом прийти и сказать, что это мне приснилось?
— Что?!
Инга раскрывает рот.
— Стой, — на меня накатывает волна странных подозрений. — Ини, ты помнишь, что было ночью?
— Вы рехнулись?! Я плохо себя чувствовала и ушла спать. К тебе, Рон, заходить не стала, потому что было поздно.
Мы с Роном переглядываемся, не понимая.
Учитывая, что Рон пьяный, он в принципе не понимает даже кто он. А я пытаюсь сообразить. Инга память потеряла? Или что-то с моей головой? Нет же, Рон видел нас. Возможно, шел к себе и услышал стоны, заглянул, а там мы кувыркаемся, а дальше — разбитое сердце и тонны пива. Тогда что происходит?
Вспоминаю, что не видел... Илария.
— Помилуйте боги, что за херня?! — взмаливаюсь я, когда вхожу в комнату Илария.
Его здесь нет. Зато есть та, кто точно осталась внизу успокаивать Рона — Инга!
Вторая Инга!
— Рекс? — подлетает лжеИнга с пуфика у трельяжа. — Извини, я тебя не заметила.
— Ты кто?!
— В смысле? — мягко уточняет она, поправляя длинный махровый халат. — Ты заболел?
— Не ломай комедию! Инга в гостиной собирает Рона по частям, на которые он развалился.
ЛжеИнга обнимает себя и опускает глаза. Я окончательно осознаю, кто это, потому что выражение лица мне знакомо.
— Как ты мог? — продолжаю заикаясь. — Как мог так поступить?! Тебе совершенно плевать на то, что я не хотел этого? Не хотел спать — с ней!
— О, отлично! — В комнату залетает Ричард, приземляется на стол и прыгает на месте, восхищаясь происходящим: — Теперь у нас две Инги! Возрадуйтесь, братья, вселенная разрешила конфликт! Теперь на каждого есть Инга.
Я подхожу и вцепляюсь в перья Ричарда, выкидываю его, пищащего и матерящегося в коридор. Захлопываю дверь.
— Объяснись! — кричу. — Как ты мог?
ЛжеИнга сглатывает, достает из кармана флакон голубой жижи и выпивает. Кожа ее бурлит, трансформируясь в кожу Илария, черные волосы светлеют, рост вытягивается, а глаза зеленеют.
— Ты не оставил мне выбора, — сокрушенно мямлит он.
— Ты прикалываешься?
Меня вот-вот хватит инсульт и инфаркт одновременно.
— Не лги, что тебе не понравилось, — вдруг нападает он. — Признай, что вам было хорошо вместе. Ну и какая разница в чьем теле? Инги или Иларии... Тебе нравится — с ней. Прими это.
— Так же, как ты принял себя? — рычу в ответ. — По этому-то набил татуировку «не будь собой»? Потому что принял?
Иларий поджимает губы.
— Никогда больше ко мне не приближался. Никогда! Я не хочу тебя знать, — шлифую и ухожу.
***
Спускаюсь в подвал, иду по коридору, словно жажду убежать от Илария как можно дальше, оставить его далеко позади.
Замечаю свет из приоткрытой двери, которая всегда заперта. Оттуда доносится едва слышный диалог. Пробираюсь в просвет и попадаю в комнату, похожую на ту, где хранится мое тело, с таким же столом посередине, где лежит еще одно тело.
На меня пучат глаза Сара и Макс. Они стоят над телом девушки. Я открываю рот, разглядывая труп.
Новость дня: Инги не две.
Ее — три.
ГЛАВА 16. Рождественская ночь
— Извини, Рекс, я слишком занята, чтобы слушать твое нытье.
— Ты сохранила тело Инги? — обхожу операционный стол и заглядываю в побелевшее лицо. Сара поддерживает труп в целостности, как и мой. — Только не говори, что у демона и на нее планы.
— Покинь помещение, — указывает на дверь. — Не до тебя.
— Между вами богиня Эрида прошмыгнула? — чешется Макс. — Неделю назад целовались под веточкой омелы. Было, кстати, мило.
— Ты злишься на меня? — дотрагиваюсь до ее запястья. — Из-за чего? Это ведь ты меня послала в оранжерее.
Сара не отводит пустого взгляда от тела Инги.
— Погоди. Ты тоже в курсе?
— Уходи, Рекс, — равнодушно требует она, но на светлых щеках проступают пятна, выдавая чувства. — Поговорим, когда я закончу.
Сара черпает серую глину из банки, смазывает оголенный живот Инги. Пахнет мхом и водорослями.
— Что вы делаете? — обращаюсь к Максу.
— Мне, поди, пора, — мнется он. — Не волнуйся, детка, плакун-травы у той крошки, что грязи. А расковник я уж как-нибудь выпрошу. Перед моим очарованием она никогда не могла устоять. Ежели че, свистите.
— Спасибо, — кивает Сара. — Но поторопись.
— Нога здесь, голова там, — возопит Макс и, щелкнув пальцами, испаряется.
Я отшатываюсь.
— Он телепортировался?
— Это его астральное тело, сам Макс в тайге.
— Я тоже так могу?
— Нет, — ее взглядом можно заморозить целый город. — Твой дух привязан к дому во всех смыслах.
— Так вы с Максом... типа близкие друзья?
— Керолиди — сильный колдун и ясновидящий, знает и видит то, что нам не дано, путешествует в мирах, о которых мы даже не слышали, — монотонно разъясняет Сара. На меня не смотрит. — Он полезен. И дорог мне. По-своему. К тому же мы из одного ковена. Еще вопросы? Нет? Тогда сгинь.
— Почему злишься? — сую пальцы в банку, чтобы помочь намазать Ингу грязью, но получаю шлепок по ладони. — Ладно, хотя бы скажи, откуда здесь тело Инги? Зачем?
— Она погибла случайно. Я хочу попробовать вернуть ее к жизни.
— Потрясающе! Надо сообщить ей.
— Нет! — вздергивает подбородок и смотрит на меня в упор. Не крохи эмоций, отчего мне не по себе. — Не факт, что получится. Лучше не говори.
— Ты права. Если не получится, она будет страдать еще больше.
— Если не получится, она вольна покинуть дом, просто попросив меня. Она не пленница. Ее душа не принадлежит Волаглиону.
— То есть... она не уходит по своему желанию?
— Именно. Теперь проваливай.
В ее глазах пульсирует раздражение и что-то еще.
— Почему? Дай помочь. Это же моя бывшая невеста.
— А вчера ночью слово «бывшая» вылетело из твоей головы?
Я прикусываю щеку изнутри. Попалась! Она знает о том, что произошло. Более того — я вижу мелькающее в ее лице разочарование. Оно сжигает меня так, словно я разрушил наш многолетний счастливый брак.
— Не ты ли вчера заявила, что я дерьма на твоих подошвах не стою?
— Выйди вон, — шипит она, упираясь в стол и закрывая глаза.
Это что... ревность? Сара меня ревнует? Ревнует?! Я готов взорваться от эмоций, ведь ревность означает одно — я не безразличен. Она взаправду что-то чувствует ко мне.
— Это была не Инга, а Лари. Я, — цежу сквозь зубы, — В образе Инги. Может, подскажешь, как он вообще это провернул?
— Зелье, — хмыкает она. — Его подарок на Новый год от меня.
— Ты знала?!
— Кто ж мог предположить, что ты настолько не сдержан. Хотя о чем я? Несдержанность — твое второе имя.