Николай мысленно позавидовал: ему бы кто даром ремонт сделал! В квартире еще огромный участок работ, а деньги тают на глазах.
– В общем, домик мы построили. Отчим с матерью на даче живут, мы в гости приезжаем. Я кустов разных насадила. Один год малина уродилась. – Серафима улыбнулась своим мыслям. – Я сына в малинник запустила, а сама в дом ушла – матери помогать. – Николай отметил: зря она на отчима бочку катила! В итоге всем дача пригодилась. – Возвращаюсь, – продолжала Серафима, – и слышу, как отчим тихо, чтобы я не услышала, матерится на моего сына, что тот ягоды ест. Которые я насадила! – Ее глаза гневно заблестели: – Ну я не выдержала, подошла к нему и говорю: «Чтоб у тебя паршивый твой язык отсох!» – Она замолчала.
– И-и?.. – не выдержал шеф.
– Забрала я сына, и больше мы на даче не появлялись, – закончила Серафима. – А отчим умер через год от рака языка. Мучительной голодной смертью.
Теперь замолчала не только посетительница. В отделе установилась тишина, прерываемая лишь щелканьем секундной стрелки на офисных часах.
– Может, совпадение? – неуверенно предположила Марианна.
Серафима пожала плечами:
– Но я больше не рискую гадости говорить. Слежу за своим языком.
Шеф постучал по столу:
– Николай, проверь.
Тот вытащил микро-Уленьку и обследовал Серафиму, но прибор аномалий не выявил.
– Совпадение. – Шеф расслабился. – Так что не наговаривайте на себя.
– Может, у меня это, только когда злюсь, проявляется? – Серафима явно надеялась, что ее сочтут ведьмой.
– Отчим внушаемый был, наверное, – выдвинула гипотезу Марианна, – вот и притянул.
– Но все равно я виновата. – Посетительница с вызовом выпрямила спину.
– А это не вам решать, – сварливо изрек шеф. – Так что меньше думайте об этом.
Николай не был уверен, что посетительница прислушается к словам шефа, уж больно недовольной она казалась, когда покидала кабинет.
– И что вас, женщин, все в ведьмы тянет? – ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил шеф.
Николай часто размышлял над вопросом: почему в ОБХСС чаще обращаются женщины? Мужчины – почти никогда, словно это одна из слабостей, которые не пристало проявлять мужчине, если он хочет гордо именоваться настоящим. Или потому что мужчины более консервативны и не желают признавать, что мир не так-то прост, как хотелось бы. В любом случае большинство посетителей ОБХСС состояло из прекрасной половины человечества, поэтому ничего удивительного, что в среду в отдел топтарей пришла очередная женщина.
Ее возраст не угадывался, Николай решил, что ей немногим больше сорока. По факту выяснилось, что пятьдесят шесть: ухоженная, уверенная в себе – из тех дам, что следят за собой и отслеживают новинки моды.
– Я по поводу внучки, – заявила она без обиняков. – Странное видит. Она…
– А почему внучку с собой не взяли? – перебил ее Денис.
Николай мысленно одернул коллегу: нельзя так с клиентами! Человек должен сперва рассказать о проблеме, а потом уже его спрашивать.
– Ей десять, – отрезала посетительница, – она об этом с посторонними говорить не будет.
Елизавета Георгиевна на лето отвозила внучку на дачу. Сама там бывала наездами – работа, а с внучкой, Соней, сидела мать Елизаветы Георгиевны.
– Болеет мать моя, – рассказывала Елизавета Георгиевна, – давление у нее, диабет, но диету держит, таблетки пьет – все под контролем.
– Ну, это главное, – одобрил шеф.
Посетительница бросила в его сторону короткий острый взгляд.
– Когда матери диагноз поставили, я ее сразу на диету посадила, – сухо пояснила она. – Мать сперва не хотела, но я объяснила: если сляжет, ворочать не буду – пусть гниет от пролежней. Разъелась до ста килограммов, а мне своя спина дороже.
Николай мысленно хмыкнул: вот это характер! Большинство людей дали бы слабину, а потом пожинали бы горькие плоды.
– Вы не подумайте, – голос Елизаветы Георгиевны потеплел, – я мать люблю. Но старый – что малый – контроль нужен.
– А как же она за правнучкой приглядывает? – Денис снова высунулся из-за монитора.
– Большой вопрос, кто за кем приглядывает. – Елизавета Георгиевна слегка расслабилась. – Соня у нас – деловая девочка. – Она сделала паузу, собираясь с мыслями, и наконец-то поделилась своими страхами: – Мать, как я говорила, болеет, но вроде все обычно. Давление иногда сбоит, но отлежится, и нормально. А вот Соня напугала…
По ее словам, внучка рано утром зашла в комнату к прабабушке и увидела доктора, тот стоял возле кровати.
– Плохо стало? – догадался Денис.
– Нет, – отрезала Елизавета Георгиевна, – не было доктора. Померещилось ей.
Мать Елизаветы Георгиевны сильно испугалась, когда правнучка начала расспрашивать, что делает у них врач. Немедленно позвонила дочери и сообщила, что Соня, кажется, сходит с ума или у нее зрительные галлюцинации. Елизавета Георгиевна велела матери не пороть горячку, а сама поговорила с внучкой по телефону.
Соня рассказала, что врач был, но как выглядит, описать не могла – лицо спрятано за медицинской маской, шапочка низко надвинута на лоб. А потом он как-то незаметно выскользнул из комнаты – Соня отвлеклась на прабабушку и этот момент пропустила.
– Врача мать не вызывала, – Елизавета Георгиевна обвела топтарей суровым взглядом, – это точно.
– Так, может, показать девочку настоящему врачу? – предложил Денис. – Галлюцинации не по нашей части.
Николаю снова захотелось одернуть молодого коллегу за ненужную инициативу, но он сдержался: это прерогатива шефа – раздавать ценные указания.
– Я бы так и сделала, молодой человек, – сухо ответила Елизавета Георгиевна. – Если бы не еще кое-что. – Она снова замолчала. – К нашей даче кошки приходят умирать. Черные, – продолжила она.
– И они настоящие? – уточнил Денис.
– Да, – кивнула посетительница. – Я одну пыталась прогнать, но она ночью вернулась и умерла. У порога. Наткнулась на нее утром. – Женщина дернула плечом.
– Что скажешь, Николай? – Шеф развернулся к нему корпусом.
Тот пожал плечами:
– Похоже на ангела смерти. Только впервые слышу, чтобы он в виде врача являлся.
Теперь блог Серого волка обновлялся чаще:
«Конечно, я влюблялся. Девочки, которые мне нравились, в чем-то были схожи между собой. Выше среднего роста, пухленькие, но в меру, темноволосые и с очень бледной кожей. Нет, не в готичном стиле, как девочка из “Семейки Адамсов”, а по типажу ближе к героине “Сказки о мертвой царевне и семи богатырях”. Белоснежка еще из этой серии.
Я это, конечно, позже проанализировал, раньше просто влюблялся. А еще в запах, от них пахло чем-то съедобным. Не в смысле булочки с яблоками и корицей или пирожка с маком и ванилином, а просто съедобным, что вызывает аппетит и сексуальный голод. Ну голод у меня начался ближе к двадцати годам, до этого я просто облизывался на них.
Ходил по пятам за объектом симпатий, подсматривал украдкой, как всякий неуверенный в себе щенок, но подходить и знакомиться боялся. Боялся быть отвергнутым.
Как юноша я особой привлекательностью не отличался. Невысокий рост, тщедушное телосложение, я часто становился объектом насмешек. Но я умел становиться невидимым и не попадаться на глаза обидчикам. Когда-нибудь я с ними встречусь…
Волк во мне намного красивее, он прирожденный лидер и альфа-самец; наступит время, он обзаведется стаей и станет вожаком. Надо только найти своих, но мой вой пока остается без ответа. На днях было жарко, я открыл окна, и внезапно меня накрыло. Через полчаса я очнулся от того, что соседи сильно стучат по батареям – оказывается, я выл. Хорошо, что вычислить меня невозможно, все думают – это чья-то собака.
Нужно усилить за собой контроль, иначе это грозит неприятностями.
Кстати про девушек, которые мне нравились, и их запах. Они пахли мясом: свежим, сочным, сочащимся кровью. От него так кружит голову. Мясо…»
Николай подходил к дому, когда позвонил Евгений.
– Тут это, – бригадир замялся, – ребята нашли кое-что.
На мгновение сердце камнем рухнуло в низ живота. Еще один подклад? Но откуда?! Ведь Николай уже проверял квартиру, когда в голову пришла мысль, что плохое самочувствие его не случайно. Тогда и обнаружился подклад в подушке – постаралась бывшая супруга. Но она могла сделать еще один, а Николаю это не пришло в голову!
Рубашка сразу намокла под мышками, на лбу выступил пот. В квартиру Николай буквально влетел – даже не стал дожидаться лифта, бежал по лестнице.
– Что? – Он отодвинул Евгения и вошел внутрь.
Тут было сыро и грязно – рабочие приступили к выравниванию стен. Осторожно, чтобы не вляпаться во что-либо, Николай направился в большую комнату. Посреди нее ровно в центре лежал небольшой пакет.
– Тут мы это, – вперед выступил один из работников, мужчина лет за пятьдесят, – щель заделывали, а оно выпало.
– Руками не трогали? – спросил Николай.
– В перчатках работаем, – обиделся мужчина.
Николай тоже надел перчатки и сел на корточки. В пакете виднелся то ли ком шерсти, то ли пакли и что-то еще.
– Нам бы это, прибавить не мешало бы, – мужчина маячил за спиной, – а то как-то страшно. Не дай бог какую гадость домой притащишь.
Николай достал микро-Уленьку и включил прибор.
– А что это у вас? – полюбопытствовал мужчина.
Николай промолчал. Молчала и микро-Уленька, не подавая сигналов беспокойства. Николай поднялся.
– Где вы это нашли? – нарочито спокойно уточнил он.
– Во-о-он в том углу. – Мужчина указал на стену, покрытую смесью. – Так что насчет денег? Прибавите?
– Или не нашли? – произнес Николай с ударением на «не». – А подбросили?
Он в упор посмотрел на мужчину, тот занервничал:
– А что вам не нравится?
– Не было никакого подклада. – Николай, не мигая, продолжал глядеть на мужчину. – Просто денег захотелось срубить по-легкому. Так? – с нажимом поинтересовался он.
Мужчина зыркнул волком, но ничего не ответил.