Тихо бормотало радио, таксист не лез с разговорами, что вполне устраивало Николая. Он прижался лбом к стеклу, не веря, что в очередной раз влезает в авантюру. Машина остановилась, таксист получил расчет, и Николай отправился по знакомой дорожке, подсвечивая фонариком на смартфоне.
Он специально не повторял маршрут. Что там писали на форуме: «если ищешь, то точно не найдешь это место»? Вот Николай и не будет. Светила луна, похожая на перекормленного Колобка. Где-то Николай читал, что Колобок – это и есть луна, от которой звери-созвездия откусывали по кусочку, пока она сперва не стала месяцем, а после совсем не исчезла. Он усмехнулся: люди обожают искать глубинный смысл даже там, где его нет.
Фонарь впереди мигнул и погас. Николаю сделалось не по себе: вокруг ни души. А что, если все эти форумские истории – правда? Будет совсем не весело встретиться нос к носу с оборотнем, да и с обыкновенным волком тоже. Между лопатками неприятно закололо: возникло ощущение постороннего взгляда. Николай обернулся, подсвечивая фонариком, – никого.
Слух обострился до предела, зрение усилилось, словно к глазам приблизили лупу. Ноздри Николая раздувались, втягивая запахи. Он точно был не один! Кто-то наблюдал за ним, оставаясь невидимым. Мир словно сдвинулся. Совсем рядом расположился большой город, шумела МКАД – по Кольцевой даже ночью шел непрерывный поток автомобилей, но и шум, и свет фонарей будто отодвинулись, спрятались за воображаемой преградой.
Мир сжался до небольшой поляны в лесопарке, подпираемой деревьями и кустами, чтобы не дать человеку вырваться из круга. Умершие сосны мрачно наблюдали за ним, иероглифы на щитах казались зашифрованными объявлениями: ушел и не вернулся… От этого сделалось так жутко, что Николая поразил столбняк, он замер, боясь пошевелиться. Николай успел подумать, что при нем даже ножа нет – не захватил, как ощущение чужого присутствия пропало.
Николай резко дернулся, фонарик выхватил красный отблеск чьих-то глаз, но этот кто-то проворно утекал между деревьями. Николай бросился следом, забыв о страхах.
– Подожди! – Он споткнулся о корень и упал.
Пока поднимался, озирался, неизвестный удалился на безопасное расстояние. Николай отряхнулся, подобрал смартфон и побрел к выходу. В траве что-то блеснуло. Он подошел поближе и посветил: в землю был всажен нож с черной ручкой. Николай нагнулся, но брать не стал: «Не тобой воткнуто, не тебе и вынимать».
В такси Николай проверил блог Серого волка: вдруг довелось столкнуться именно с ним? Но последняя запись была сделана вчера:
«Собаки меня не любят, чувствуют мой страх. Как человек я опасаюсь их. В детстве меня напугала одна. У соседки с двенадцатого этажа жил какой-то монстр размером с теленка. Не знаю породу: темная масть, отвисшие брыли, тонкий хвост.
Нет, он не бросился на меня. Просто как это объяснить… представьте, вы сталкиваетесь с существом размером с вас ростом в холке. А если он встанет на дыбы… Ну, вы не готовы столкнуться лицом к лицу с таким… Никто не готов. Я получил психологическую травму. Пишу об этом и кусаю ноготь большого пальца. Тогда волк во мне еще не существовал. Но и сейчас боюсь собак, когда я человек.
Те же йорки: они внезапно и громко лают, я вздрагиваю от неожиданности, это их больше заводит. Да и болонка может прокусить сухожилие. Любая собака – потенциальная опасность, они могут выдать меня, потому что реагируют на волка. Хотя, когда во мне просыпается зверь, они от ужаса готовы поджать хвост и признать мой авторитет. Но я сдерживаюсь, я тщательно себя контролирую».
Вернувшись домой, Николай улегся на топчан и отрубился. Он спал так крепко, что не слышал звук будильника. В офис он приехал к одиннадцати утра, шеф и Марианна отсутствовали – у них начался отпуск. Женечка разгребала скопившуюся корреспонденцию, Денис находился на дежурстве по району. Поэтому общаться с посетительницей выпало Николаю.
У женщин с возрастом вообще все сложно – ровесницы могут выглядеть по-разному: одна старухой, другая – привлекательной женщиной. Эта соответствовала своему возрасту – не старая еще, лет пятидесяти. Ее длинные волосы убраны в узел, одета посетительница была в льняной сарафан – экологическая одежда.
– Хочу заявление написать, – заявила она с порога.
Судя по выражению лица, женщина настроилась серьезно: поджатые губы, сведенные к переносице брови.
– Рассказывайте, – кивнул Николай.
…Два года назад соседка предложила подарить пару платьев для годовалой внучки Альбины Игоревны.
– Вместо платьев эта дура притащила пакет с вещами из секонд-хенда. – По Альбине Игоревне было ясно, что она думает о поступке соседки. – Я взяла, чтобы не обижать пожилого человека, да на антресоль и забросила. Почему не выкинула – не знаю, как затмение нашло.
Прошло два года. Внучка Альбины Игоревны так и не начала ходить, врачи не могли установить причину. Зато соседка резко пошла на поправку: ей ставили коксартроз обоих тазобедренных суставов, а тут чуть ли не вприпрыжку бегает. И ничего не щелкало у Альбины Игоревны, пока неделю назад она не нашла тот самый пакет.
– Я сперва понять не могла, что за тряпки. А потом вспомнила с трудом, ну, и выкинула в мусоропровод.
Через день трехлетняя внучка Альбины Игоревны пошла, а вчера она встретила соседку – та с трудом ковыляла на костылях.
– Раньше такая любезная была, улыбается, чуть ли елей не льется. А тут морду кирпичом сделала: ни здрасьте, ни до свидания. Что-то пробурчала и отвернулась.
Альбина Игоревна все сопоставила и решила обратиться в ОБХСС: пусть накажут соседку по справедливости! Николай хорошо понимал ее: таких людей стоило бы прищучить, чтобы другим неповадно было, а то решают проблемы со здоровьем за чужой счет.
– Разберемся, – пообещал он.
Дело он поручил Денису, когда тот возвратился с дежурства: тут и разбираться нечего. Жаль только, что улика уничтожена – не копаться же на городской свалке, распугивая бродячих собак и ворон. А так бы не мешало ее исследовать. Денис взялся без особого энтузиазма: мол, все и так на поверхности.
– Вот и радуйся, – отрезал Николай, – побольше бы таких дел.
К концу рабочего дня Николай совсем расклеился: все мысли сбивались на думы о Насте: что она? Как она? Хотелось позвонить и услышать ее голос, но Николай сдерживался: наверняка ничего хорошего не услышит. Снова профессиональная деятельность встала между ним и любимой женщиной.
Нина приворожила Николая, чтобы иметь доступ к расследованию дел. Ольга не простила, что Николай уделяет работе больше времени, чем ей. А Настю раздражало, что Николай чересчур беспокоится и давит на нее, потому что слишком много знает о последствиях применения ее дара. Похоже, все упиралось в профессию Николая, но расставаться с работой он не собирался.
Иногда поступаешь правильно, и зря. Николай был убежден: лучше совершить глупость, чем всю жизнь сожалеть об упущенном шансе. Иногда поступаешь правильно, и не зря, но это решение не приносит радости. Николай считал, что должен был сказать Насте о последствиях, но результат вышел не такой, как он ожидал. Только выбора не существовало: Николай все равно бы так сделал, рано или поздно.
– Ты чего такой кислый? – спросила Женечка, когда Денис вышел.
– Да так, ничего. – Николай не горел желанием излить душу.
– Угу. Так я и поверила. – Женечка покачала головой и вернулась к разбору почты.
Николай не знал, куда себя девать. Идти домой не хотелось. Да и что там делать? Путаться под ногами у плиточников? – те работали допоздна. Торчать в офисе тоже радости мало, коллеги быстро поймут, что у него проблемы – Женечка уже раскусила его. Поэтому Николай отправился в центр: погуляет, развеется среди народа.
Москву летом традиционно посещают туристы – время такое. Николай особо не понимал, что привлекает людей в столице. Нет, город он любил – родился и вырос здесь. Но чтобы специально ехать… Хотя ездит же сам в Питер, и не только по делам. Будь возможность, посещал бы город чаще – есть что посмотреть. Стройные проспекты, величественные дворцы, прекрасная архитектура – Питер как второй ребенок в семье, когда учтены все ошибки, допущенные при воспитании первого. Уже не допускаешь хаотичную застройку, а действуешь строго по плану. Отдаешь предпочтение простору, избегаешь нездоровой скученности. Наверное, Николай переехал бы в Санкт-Петербург на пенсии, хотя до нее далеко. Впрочем, и в Москве неплохо.
Столица с каждым годом все больше расцветает. Строятся удобные развязки, в том же метро и автобусах работает кондиционер, есть возможность зарядить телефон. Не нужно стоять огромные очереди, чтобы попасть на прием к врачу, многое стало доступно благодаря технологиям. Хотя имеются и перекосы, куда без них! Но первому ребенку в семье всегда сложно – именно он становится жертвой экспериментов.
В Зарядье Николай еще не бывал, хотя парк открыли несколько лет назад. Не было повода и желания – лучше уж съездить в Кузьминки, Царицыно или Коломенское. По сравнению с этими парками Зарядье казался камерным, ему не хватало простора и истории – он выглядел тем, чем и являлся – новоделом. Впрочем, парк Николаю понравился: милый и уютный, скорее для молодежи.
В свое время ему приглянулся и Сити: шикарный комплекс! Много голубого и зеленого бутылочного оттенка, много пространства и неба – здания и город вместе с ними словно взлетели ввысь. Николай знал, что у многих москвичей старой закваски Сити вызывал неприязнь: мол, не вписывается в общий облик Москвы. Но столица живая, ее невозможно законсервировать, да и не нужно – пока город развивается, он существует.
Вообще, в отношениях с двумя городами Николай замечал за собой: Питер будто любимая женщина, с которой не суждено быть вместе. Это чувство засело занозой в пятке, ушло так глубоко, что не вытащить. И вроде уже притерпелся, но порой шагнешь – и болит от невозможности желаемого. Москва – как верная и преданная жена, с которой пройдено многое и которая всеми силами пытается заслужить ответное чувство. Но если бы сложилось с любимой женщиной, никакой бы жены не было. Поэтому Москва за неимением лучшего, так сказать.