– Мы ее пытались обезвредить, но… – Геннадий покачал головой.
– Сущность? – уточнил шеф, по-прежнему разглядывая игрушку.
Геннадий пожал плечами:
– Как бы не другое, мы с таким не сталкивались.
– Николай, что скажешь? – обратился к нему шеф.
Николай подошел поближе, но брать лошадку в руки не стал – дураков среди топтарей нет, ученые жизнью! Он попытался настроиться на игрушку, но возникло ощущение, что со всей силы врезался в стену. Из глаз брызнули слезы – чувство оказалось вполне физическим.
– Не пускает. – Николай сжал зубы.
Отступать не хотелось, и Николай воззвал к родовому бесу. «Ну давай же! – мысленно обращался он сам к себе. – Если бы не я, ты бы уже развеялся, – надавил Николай. – Ты обязан помочь!» И бес откликнулся, Николая будто огнем обожгло.
Тепло разлилось по телу, макушку припекло, словно он находился на солнцепеке. Энергия переполнила его, и он снова взглянул на лошадку. Казалось, в игрушке появилась трещина и она разрасталась, именно туда падал Николай. Его обступила непроглядная мгла, лишь вдалеке разгорались огни.
Николай проваливался все глубже, уши заложило, как после мощного выстрела. Он забыл, как дышать, словно в нос и рот ему забили вату. В солнечном сплетении ощущалась резкая боль, его крючило и плющило, точно тело пропустили через шредер и теперь его рвут на части.
Затем все резко стихло. Вернулись обоняние и слух, Николай осторожно вдохнул. Он находился в тесном помещении, обитом чем-то мягким, на ощупь похожим на ткань. Николай с напряжением всматривался в темноту. Перед глазами промелькнул смутный силуэт, похожий на человеческий. Николай протянул к нему руку, и тогда этот кто-то закричал.
…Николай кричал, кричал так страшно, что шефу пришлось несколько раз встряхнуть его, чтобы сотрудник пришел в себя.
– Его там заперли. – Николай судорожно откашливался, его вырвало чем-то зеленым. – Надо помочь.
Глава двадцать перваяДуша
Игрушку с большими предосторожностями привезли в ОБХСС, где заперли в сейф, чтобы приглушить излучение эманаций.
– Это что-то новое. – Шеф был растерян. – С таким мы еще не сталкивались.
Уровень выплеска оказался мощный и сравнимый с остатками энергий от демонов. Николай после пережитого с трудом пришел в себя. Пришлось выпить два стакана сладкого кофе и навернуть пиццу, чтобы перед глазами перестало все расплываться, а голова прекратила гудеть.
– Извини. – Шеф не любил признавать ошибки.
– Да кто бы знал, Виктор Иванович. – Родовой бес помог и в этот раз, но лучше бы он не вмешивался.
Кто-то взял и запер в кукле что-то живое, которое отчаянно пыталось вырваться оттуда. И похоже, лошадка была помещена в дом не случайно – кто-то знал о наличии под зданием мощного переходника – этакая приманка для сущностей, которые, словно волки, потянулись на добычу.
– Имеем портал, – перечислял вслух Николай. – Помещаем в него проводника, а игрушка именно проводник, раз в ней заключено нечто живое. Чтобы что?..
Ответ ускользал. Наверняка за всем этим скрывалась логика, но пока Николай просчитать ее не мог.
– Иди домой. – Шеф взглянул на часы. – Завтра переезд в кабинет, а тут еще и это. – Он поморщился, словно ему под нос пихнули нашатырь.
Николай уже направился к выходу, когда его осенило:
– Я понял! Взрыв произошел не потому, что пытались скрыть переходник! Его пытались расширить!
Вскоре все топтари сидели в зале для совещаний. С Николаем никто не спорил, все сразу прониклись его идеей: в переходник поместили проводника, чтобы увеличить проходимость портала. В результате оттуда посыпались сущности, в том числе и ранее неизвестные. А взрыв газа – побочный эффект.
– Ё-мое! – воскликнул в сердцах Денис. – Это с чем мы столкнемся?!
Вопрос был в точку. По всей видимости, случай с Марией с Мячковского бульвара будет не единичным. А если вспомнить Клавдию Захарову, то территория поисков расширялась.
– У меня ощущение, что кто-то научился управлять сущностями.
– А вот нагнетать, Дерябко, не надо! – Шеф поднял руки, давая понять, что тему дальше развивать не следует. – Кстати, что там у вас?
– Проверили, Виктор Иванович. – Женечка достала подписанный акт. – Денис все подробно расскажет.
Пока Женечка обходила помещения кинокомпании с микро-Уленькой, Денис пристроился к курильщикам возле входа. Слово за слово, Денис сказал, будто его зовут на должность программиста, и стал всячески интересоваться, как здесь работается. Ну народ и выдал, что руководство прижимистое, на поощрения скупится, пытается всячески обмануть и не заплатить за проделанную работу.
– Значит, это месть, – удовлетворенно кивнул Николай.
– Она самая, – подтвердил Денис.
– Хоть это решилось. – Шеф встал из-за стола, давая понять, что затянувшееся заседание окончено.
Наконец-то блог Серого волка ожил:
«Было сложно. Очень. Я совсем ослаб: долго не ел, чтобы не дать силу волку. Он обижен на меня, и я его понимаю. Он прирожденный вожак и способен повести за собой, а я мешаю. Но все равно пришлось запереться и закрыть окна.
Шерсть проросла через кожу, на лапах выросли когти, я разодрал ими ковер, потому что был в бешенстве. Теперь надо незаметно вынести его на помойку. Новый покупать не стану, этот и так долго продержался. Волк, он… Все обои изодраны, он оставляет метки. Я никого не могу пригласить в гости, люди не поймут. А ремонт… – до нового полнолуния, а то и раньше. Все снова придет в негодность.
И денег мало, я плохо справляюсь с работой. Мысли скачут, как зайчики, удирающие от волка. Смешно: клыки выросли быстрее, чем челюсть. Зубы не помещались внутри, это было ужасно неприятно и прикольно одновременно. Хотя волк не понимает смешное, но я смотрел глазами человека.
Вот это меня и пугает. Если бы я смог оставить что-то человеческое в волке… Юмор, например. Прикиньте, я еще способен шутить».
В выходные приехала сестра. Наташа решила помочь разобрать вещи, лежавшие на балконе.
– Твои тебя легко отпустили? – поинтересовался Николай.
– Тяжело. Но я имею право отдохнуть от семьи! Тогда они получат по возвращении добрую мать и жену. Что это? – Она открыла пакет.
– Футболка. – Николай попытался отнять свои вещи, но сестра была проворнее.
– Это полинявшая тряпка. Дай ей спокойно умереть. – Она запихнула футболку обратно, затем критично осмотрела Николая с ног до головы. – Знаешь что, собирайся и поедем в торговый центр. А то с тебя даже штаны сваливаются.
Николай похудел на пять килограммов, но руки так и не доходили, чтобы купить себе обновки. Желания тоже не имелось, но с сестрой не поспоришь. За полдня они облазили весь гипермаркет. Николай бесчисленное число раз облачался в джинсы, футболки, поло, рубашки, толстовки, худи – чем отличается толстовка от худи, он так и не понял – и в куртки, Наташа заставила померить даже плащ. После верчения, ощупывания и многочисленных примерок сестра одобрила только мокасины, две пары джинсов и три футболки, остальные вещи были ею безжалостно забракованы.
– В следующий раз докупим, – пообещала она, Николай изо всех сил пытался не застонать.
Зато себе Наташа приобрела ворох одежды: два платья, несколько кофточек, кардиган, брюки палаццо и кроссовки с лоферами.
Наконец брат и сестра отправились в кафе.
– У тебя с Настей как? – Наташа своим вопросом поймала Николая врасплох.
– Никак. – Он постарался не выдать себя.
Наверное, нежелание говорить о расставании с Настей было сродни тому, как дети прячутся от кошмаров под одеялом – если не видно, то вроде и нет. Если замалчивать проблему, она как бы нивелируется, и тогда можно сделать вид, что забыл про нее или она рассосалась сама собой. Больше всего Николаю хотелось завопить: «Не надо об этом!» – но он сохранял невозмутимый вид, чтобы не расстраивать сестру. Отложенные слезы – состояние, когда невозможно заплакать прямо сейчас и оставляешь эмоции на потом.
– Понятно. – Судя по всему, ответ Наташу не устроил, но развивать тему она не стала.
Приехав домой, Николай швырнул пакеты и заорал в пустоту квартиры:
– Ну почему?! Почему думаешь, что все улеглось, успокоилось, а всего лишь один вопрос выбивает из равновесия?! Ну сколько же можно?! Почему никак не выходит забыть Настю и каждый день без нее как вычеркнутый из жизни? – Обновки не радовали, от мысли о еде комок подкатывал к горлу. – Я так не могу, – прошептал Николай. – Я же чокнусь так.
Он бы многое отдал, чтобы разлюбить в этот миг раз и навсегда, но кто бы предоставил ему эту возможность.
Во вторник шеф находился не в духе. Он показушно вздыхал, хмурился, но лишь после обеда обратился с просьбой:
– Николай, ты Настю не попросишь? Чтобы она посмотрела на игрушку. А то мы так это волчье дело не закроем.
Николай внутренне вздрогнул, пульс тотчас же участился, точно ракета при старте.
– Она медиум. – Николаю хотелось и одновременно страшно было воспользоваться поводом. – По другой части.
– Так я знаю, – настаивал шеф. – Все-таки «головастики» сходятся, что это не сущность.
Николай сухо кивнул. Звонить не было сил, он превратился в такую же тряпку, как старая футболка, поэтому Николай отправил сообщение: «Извини за беспокойство. У нас сложный случай, Виктор Иванович просит, чтобы ты взглянула на объект». Через мгновение Николай сокрушался, что надо было дополнить, что это опасно, что сам он не желает, чтобы Настя подвергала себя риску, но сообщение уже было доставлено.
Весь день Николай придумывал повод, чтобы уехать, и не мог – он отчаянно жаждал увидеть Настю. Пусть краешком глаза, недолго, чтобы отпустило хотя бы на некоторое время. И ведь почти улеглось! Нет же, сперва сестра разбередила душу, теперь шеф. Возможно, Настя не придет и будет права, от этой мысли он впадал в уныние. Весь день он ходил мрачнее тучи, и коллеги старались его не задевать.
Настя явилась под вечер, бледная и сосредоточенная. Коротко поздоровалась и старательно отводила глаза, чтобы не пересечься взглядом с Николаем. От этого сделалось еще хуже, но куда уж больше? Вместе с шефом она ушла к чистильщикам, а потом шеф вернулся один, хотя Николай до последнего надеялся, что еще раз увидит Настю.