— Но что будет с отцом? — настаивала Мириэль.
— Его судьба в руках богов. Либо он будет жить, либо умрет — мы здесь бессильны.
— Цу Чао отыщет его в пути с помощью магии. Не мог бы ты прикрыть его?
— Нет, это не в моей власти. В долине Кар-Барзака водятся страшные звери — все мои силы уйдут на то, чтобы прогнать их в горы и очистить нам путь.
— На что же тогда надеяться отцу?
— Там увидим. Не надо его недооценивать.
— Но должны же мы сделать хоть что-то!
— Ну конечно же. Мы будем сражаться. Заставим Цу Чао сосредоточить внимание на Кар-Барзаке. Крепость нужна ему — это предмет его мечтаний.
— Почему?
— Ее построили Древние. Там они творили демонов, называемых “полулюдами”, которые воевали за них. Полулюды — это звери, слитые с людьми: великое волшебство! Столь великое, что оно погубило самих Древних, и в Кар-Барзаке оно живет до сих пор. Скоро вы сами увидите эту долину — искореженные деревья, хищных овец и коз. Там даже клыкастые кролики встречаются. Ничто не может жить там, не претерпев искажений. Даже гранитная кладка замка перекосилась так, словно он слеплен из мокрой глины.
— Чего ж нас-то туда несет? — спросил Ангел. Кеса-хан улыбнулся, блеснув темными глазами.
— Кое-кто оказал нам услугу, разбив чары Кар-Барзака, — сказал он и уставился в огонь.
— Ты о чем-то умалчиваешь, — сказала Мириэль.
— О многом, — признался он, — но многого вам и не надо знать. Наши враги добрались до Кар-Барзака раньше нас — и уничтожили источник магии, поплатившись за это жизнью. Теперь нам нечего бояться. Мы будем оборонять крепость и тем продлим род Собирателя.
— Как долго мы сможем ее удерживать? — спросил Ангел.
— Посмотрим. Первым делом мне надо изгнать зверей из долины. Оставьте меня.
Глава 16
Альтарин стоял в своей палатке с адъютантом Повисом по правую руку и командиром Черных Рыцарей — альбиносом Инникасом — по левую. Перед ними парил в воздухе образ Цу Чао.
— Вы не оправдали доверия своего императора, — говорил чародей. — Он дал вам простое задание, которое вы позорно провалили, не сумев справиться с горсткой надиров. — Эта горстка надиров, — холодно ответил Альтарин, — засела за тремя узкими перевалами. Я потерял больше двухсот человек, пытаясь взять их штурмом, а ваше хваленое Братство преуспело не больше, чем я. Какой-то старик в одиночку отразил их атаку.
— Не смейте высказываться против Братства! — прошипел Цу Чао. — Вы хуже, чем профан, — вы предатель.
— Я служу императору, а не тебе, ты, надутый… — Альтарин застонал и повалился на руки Повису. Между ребер у него торчал длинный нож.
Повис, широко раскрыв глаза от ужаса, опустил умирающего генерала на пол.
— Вы убили его! — прошептал он, глядя на беловолосого Инникаса.
Альтарин пытался что-то сказать, но кровь запузырилась у него на губах, и голова запрокинулась. Инникас нагнулся и вытащил нож, вытерев его о шелковый камзол генерала. Повис встал, руки его дрожали.
— Не совершай необдуманных поступков, мальчик, — сказал образ Цу Чао. — Сам император отдал приказ о его казни. Ступай приведи Галлиса. Скажи, что император повысил его.
Повис стоял как вкопанный, глядя на труп своего начальника.
— Ступай! — рявкнул Инникас, и юноша опрометью выбежал из палатки.
— В тридцати милях к северу, мой господин, есть еще один перевал, — доложил Инникас.
— Возьми сотню человек — лучшее, что у вас есть. Надиры пойдут в Кар-Барзак, перехватите их в долине. Они будут растянуты: голова уже войдет в крепость, хвост попытается дать вам бой. Женщины и дети окажутся на открытом пространстве — перебейте их! Посмотрим, будут ли надиры так геройствовать, когда им не за что станет драться.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин, — с поклоном ответил Инникас.
— Удалось ли вам связаться с Гракусом и остальными?
— Нет, господин, только с Замоном, который стережет их лошадей в горах. Он говорит, что до места они добрались благополучно и собирались спуститься под землю. Возможно, это магия Кар-Барзака препятствует общению.
— Они там — это главное. Все идет, как задумано. Вентрийцы высадились на юге, и дренаи, лишившись Карнака, беспорядочно бегут от них. Наши войска вот-вот вторгнутся на Сентранскую равнину. Но без того, что находится в Кар-Барзаке, наше будущее не будет прочным. Смотри не подведи меня, Инникас!
— Можете положиться на меня, господин.
— Хорошо.
Солнце закатилось за горы, и готиры отступили, унося своих раненых. Сента без сил опустился на землю, Белаш плюхнулся рядом.
— Должен признаться, я здорово устал, — сказал дренаи.
— Я тоже, — сознался надир, привалившись головой к черному камню стены. — Нынче они атаковали особенно яростно. — Он потер слипающиеся глаза. — Через два часа нас здесь уже не будет.
— Далеко ли эта крепость?
— К рассвету будем в долине, — угрюмо ответил Белаш.
— Непохоже, чтобы это вселяло в тебя бодрость, дружище.
— Злое это место. — Белаш достал из кошелька на поясе кости, зажал их в ладонях и вздохнул. — Мне кажется, Белаш умрет там.
— Что это у тебя такое? — спросил Сента, чтобы переменить разговор.
— Правая рука моего отца. Его убили давным-давно, а я все еще не отомстил за него.
— Как это случилось?
— Он погнал лошадей на рынок в Намибе — это долгий путь. С ним были мой брат и Анши Чен, и только Анши остался жив. Он ехал сзади и убежал, когда чужие напали.
— За что ты его так не любишь? За то, что он струсил?
— Он не трус! — отрезал Белаш. — Врагов было слишком много, и он был бы глупцом, если бы полез в драку. Дело в том, что мы с Анши любили одну и ту же женщину, а она предпочла его. Но он хороший вождь, да отсохнет мой язык, сказавший это. Я пытался напасть на след убийц отца. Я нашел его тело и похоронил его, только эти кости взял себе. Но следы к тому времени стали слишком старыми. Анши видел человека, нанесшего смертельный удар моему отцу, и описал его мне. С тех пор я живу надеждой найти его. У него белые волосы и глаза, словно кровь.
— Найдешь еще, — сказал Сента.
— Может быть. — Белаш встал и пошел вдоль стены, заговаривая с бойцами и опускаясь на колени рядом с ранеными и умирающими.
Сента вытянулся, заложив руки за голову, и стал смотреть, как проступают звезды на темнеющем небе. Было свежо и прохладно, а камни внизу казались почти мягкими. Сента закрыл глаза, а когда открыл их снова, увидел перед собой Мириэль.
— Я задремал, — улыбнулся он, — и мне приснилась ты.
— В каком-нибудь непристойном виде, конечно. Он сел и потянулся.
— А вот и нет. Мы сидели на лугу у ручья, под ивой, и держались за руки. Вот так. — Он взял ее руку и поднес к губам.
— Опять ты за свое, — сказала она, отдернув руку.
— А как же! Почему ты не поцелуешь меня, красавица? Только разок — посмотреть, понравится тебе или нет.
— Не хочу.
— Ты режешь меня без ножа.
— Ничего, переживешь.
— Ты боишься, правда? Боишься отдать что-то. Боишься жить. Я слышал, как ты предлагала себя Ангелу прошлой ночью. Это была ошибка, красавица, и он правильно поступил, отказав тебе. Донельзя глупо, но правильно. Чего ты боишься?
— Я не хочу говорить об этом, — сказала она, порываясь встать. Он тронул ее за руку.
— Поговори со мной.
— Зачем? — прошептала она.
— Затем, что я тебе не чужой.
Некоторое время она молчала, и он ее не торопил. Потом сказала:
— Если ты любишь кого-то, ты открываешь перед ним все двери своего сердца. Впускаешь его. А когда он умирает, ты остаешься беззащитным. Я видела, как страдал отец, когда мать погибла, и не хочу страдать так сама.
— Но это неизбежно, Мириэль. Таков наш удел. Мы точно времена года: весной расцветаем, летом мужаем, осенью вянем, зимой умираем. Но глупо было бы сказать: “Не стану сажать весной цветы — все равно они увянут”. Что такое жизнь без любви? Вечная зима, холод и снег. Это не для тебя, красавица, поверь мне.
Он гладил ее по волосам, прижавшись губами к ее щеке. Она медленно повернула голову, и их губы соприкоснулись.
Над стеной просвистела стрела, и послышался топот бегущих ног. — Выбрали время, нечего сказать! — сказал Сента, вынимая меч.
Ангел с тревожным чувством смотрел на освещенную луной долину, на ее луга и отлогие холмы. Вдали, близ широкой пустоши цвета старого железа, виднелись стены и башни Кар-Барзака. Надирские женщины и дети сходили в долину длинной спотыкающейся вереницей, многие тащили за собой тележки с пожитками. Ангел оглядел вздымающиеся вокруг горы. В долине укрыться негде — он молился, чтобы защитники, оставленные позади, удержались. Если готиры прорвутся хотя бы через один перевал…
Ему даже думать не хотелось о том, что будет тогда.
Почти все воины уехали вперед, к крепости, а остальные обороняли перевалы. Женщин и детей сопровождали всего тридцать человек. Ангел съехал вниз и немного приободрился, увидев немого мальчика, шагающего рядом с нагруженной тележкой. На нем был плащ Ангела, а в руке он держал выструганный из деревяшки меч. Плащ волочился по земле. Ангел подъехал, поднял его и посадил на коня за собой. Мальчик с улыбкой взмахнул деревянным мечом.
Пришпорив коня, Ангел проскакал вперед, где ехал Белаш рядом с вождем Анши Ченом. Они были заняты разговором. Анши, коренастый, начинающий полнеть, посмотрел на дреная с откровенной враждебностью.
— Мы движемся слишком медленно, — сказал Ангел. — Скоро рассвет.
— Это так, — кивнул Белаш, — но у нас много стариков. Они не могут идти быстрее.
— Могли бы, если бы бросили свою поклажу. Анши Чен громко фыркнул и сплюнул.
— Вся их жизнь заключается в этой поклаже. Тебе этого не понять, дренай, — ты живешь в богатой стране. Тебе невдомек, что везут люди в этих тележках. Вот, к примеру, бронзовая лампа. Для тебя это просто светильник, а для кого-то память от прадеда, который сделал ее сто лет назад, и очень ценная вещь. Каждая вещь здесь ценится гораздо выше, чем ты можешь себе представить. Ни одна семья не перенесет их пот