– Если вы про доктора Хэммонда – да. По крайней мере, все было не так, как предполагает полиция. И если быть честным, мистер Голл, вам ведь тоже так кажется.
Голл прищурил один глаз над стаканом, как будто бы выстраивая винтовочный прицел.
– Зовите меня Пейтон. Мистером Голлом был мой почивший брат. А я не имею ни малейшего желания играть эту роль.
Его тон показался Гурни надменным, угрюмым и немного смешным. У него манера речи эгоистичного, высокомерного алкоголика – опасного ребенка, запертого в теле взрослого. Будь у Гурни выбор, он бы предпочел не оставаться в одном доме с этим человеком, однако ему необходимо было задать ряд вопросов.
– Скажите мне, Пейтон, если Ричард Хэммонд не виновен в смерти Итана, как вы думаете, кто это мог быть?
Голл немного опустил стакан с водкой и стал пристально его изучать, словно там мог быть список подозреваемых.
– Я бы посоветовал сосредоточиться на тех, кто его хорошо знал.
– Почему?
– Потому что, зная Итана, очень трудно было его не ненавидеть.
Несмотря на театральность сказанного, Гурни уловил подлинное чувство в словах Пейтона.
– А что в нем было самым ненавистным?
Казалось, сквозь алкогольный туман в Пейтоне вспыхнул гнев.
– Видимость, которую он создавал.
– Он не был тем, кем хотел казаться?
Голл горько усмехнулся.
– Со стороны он действительно казался богом. Но если подойти поближе – совсем другое дело. Столько чертова самомнения, в самом плохом смысле – он просто лопался от добродетели, все знал лучше всех. Этому ублюдку все нужно было контролировать!
– Вас, должно быть, очень разозлило, когда он переписал завещание.
Пейтон пристально глядел на Гурни.
– Так вот в чем дело?
– В каком смысле?
– Вот зачем вам надо было со мной поговорить? Вы решили, что полиция ошибается… Что Ричард, этот педик-гипнотизер, невиновен… И что это я заставил этих засранцев покончить с собой? Вот что вы, черт возьми, придумали?
– Не думаю, что вы могли заставить кого-либо покончить с собой. По-моему, это невозможно.
– Тогда к чему вы на хрен клоните?
– Я думал, что, может быть, Итан переписал завещание просто чтобы вас позлить.
– Само собой. Святой Итан был сраным пуританином, которого бесило то, что я наслаждаюсь жизнью, и он всегда пытался найти способ наказать меня. “Делай, что я сказал, а иначе останешься ни с чем. Делай, как я сказал, или я все заберу. Делай, как я сказал, или я отдам твое наследство первому встречному”. Этот ублюдок пытался всеми манипулировать! Кто ему дал такое право?
Гурни кивнул.
– Ваша жизнь, наверное, стала намного проще теперь, когда его не стало.
Голл улыбнулся.
– Да.
– Несмотря на то что завещание было переписано, вы все равно получите кучу денег. А если полиция сможет доказать, что Хэммонд замешан в гибели Итана, его наследство перейдет вам. Всего пятьдесят восемь миллионов долларов.
Голл снова зевнул.
Гурни знал, что зевота – неоднозначный элемент языка тела, часто вызываемый не только скукой, но и тревожностью. Ему было любопытно, какое же чувство сыграло роль в данном случае.
– Вы планируете что-то сделать с этими деньгами?
– Планы и деньги наводят на меня скуку. За деньгами нужно следить, управлять ими, приумножать. Необходимо делать вклады, сводить балансы, играть на бирже. Об этом надо думать, говорить и волноваться. А это безумно скучно. Жизнь, сука, слишком коротка для этого дерьма. Всего этого планирования.
– Слава богу, есть Остен, да?
– Это точно. Остен, конечно, занудный засранец, но прирожденный управленец. Он внимательно и бережно относится к деньгам. Так что да, спасибо Господу богу за таких зануд, как Остен.
– Как я понимаю, вы хотите оставить его в качестве управляющего вашими активами?
– А почему бы и нет? Он будет следить за доходами, а я буду жить так, как мне хочется. – Он заторможенно, хитровато подмигнул Гурни. – И все будут довольны.
– Кроме четверых мертвецов.
– Это уже по вашей части, детектив. Остен инвестирует мои миллионы. Я трахаю самых красивых женщин. А вы всю жизнь беспокоитесь за мертвецов. – Он снова подмигнул. – У всех своя фишка. Так и живем.
Вдруг, словно по заказу, вернулась мокрая блондинка. Только на этот раз она была совершенно голая.
Глава 31
Гурни нашел Мадлен в каминном зале, в кресле около огня. Глаза ее были закрыты, но она открыла их, как только он устроился на стуле рядом с ней.
– Как прошла встреча?
– Никак не могу понять, правда ли Пейтон самый эгоистичный засранец в мире или только притворяется.
– А зачем ему притворяться?
– Не знаю. Но у меня сложилось впечатление, будто бы он играет роль, как в кино.
– Человека, который делает все, что ему захочется?
– Все что угодно и когда угодно.
– Он был один?
– Не совсем.
Она вгляделась в огонь.
– Так и что ты узнал?
– Что он ненавидел Итана. Считал его невыносимым тираном. Что ему совершенно наплевать на то, как он умер и кто мог его убить. Деньги наводят на него скуку. А что касается утомительного бремени в виде огромного состояния Голлов – он всецело полагается на Стекла. И все, чего он хочет от жизни, – до потери сознания трахать в теплице шлюху с силиконовыми сиськами.
– Но ты не уверен, что он говорит правду?
– Я не понимаю, правда ли он настолько распущен или просто делает вид – этакий бесшабашный гедонист. Думаю, я упускаю какую-то сторону его характера.
– Понятно… А что дальше?
– Дальше? Нужно проверить дом Хэммондов. Джек считает, что их тоже прослушивают. Он думает, что именно так Фентон узнал о его причастности к расследованию. Но он хочет в этом убедиться.
– Что, прямо сейчас?
Он взглянул на часы.
– Время вполне подходящее, разве что ты, может быть, хочешь, чтобы сначала я раздобыл нам какой-нибудь ужин.
– Я не голодна. – Она помедлила. – Но я хочу поехать с тобой. Можно?
– Само собой.
Он достал мобильный телефон и нашел номер Джейн.
Спустя двадцать минут они с Мадлен уже стояли в прихожей шале и стряхивали с одежды ледяные крупинки.
С тревожным выражением лица Джейн взяла их куртки и шапки и повесила возле двери.
– Что-то случилось?
– Я просто хотел сделать небольшой отчет о ходе работы и, если можно, задать несколько вопросов.
Они прошли в гостиную. Ричард ковырялся кочергой в камине. В отличие от Джейн, он был совершенно спокоен.
– Простите, что вот так вторгаемся, практически без предупреждения, – сказал Гурни. – Но я подумал, что полезно будет ввести вас в курс дела.
Ричард явно без энтузиазма провел Гурни и Мадлен к дивану. Когда те уселись, он и Джейн заняли кресла напротив. На столе рядом с Ричардом стояли два открытых ноутбука.
– Итак, – сказал Хэммонд. Его немигающие глаза цвета морской волны, как обычно, навевали тревожное чувство.
Гурни указал на компьютеры.
– Я надеюсь, мы вас не отрываем ни от чего важного.
– Да это так, немного вуду.
– Простите, что?
– В прошлый раз вы спрашивали про мое увлечение проклятиями африканских шаманов. Я вспомнил про свою последнюю статью на эту тему, которую так и не закончил. И решил дописать ее. С моей новой репутацией в области магических убийств, думаю, к ней проявят большой интерес.
– А можете поподробнее рассказать об этом? – попросил Гурни. – Ну, если там не слишком много научных терминов.
– Это описание того, как может быть разрушена сила проклятия. Важно понимать, как действует проклятие вуду, как оно вызывает смерть жертвы.
Мадлен удивленно подняла бровь.
– Вы хотите сказать, что эти проклятия действительно работают?
– Да. По правде говоря, проклятие вуду, возможно, самое элегантное орудие убийства в мире.
– Как это работает? – спросил Гурни.
– Все начинается с веры. Вы растете в обществе, где все верят, что шаман обладает необычайными способностями. Вам всегда рассказывали, что его проклятия смертельны, и вы слышите истории, подтверждающие это. Вы верите рассказчикам. И в конце концов вы и сами становитесь свидетелем. Вы встречаете человека, которого прокляли. И видите, как он хиреет и умирает.
Мадлен, казалось, была напугана.
– Но как это происходит?
– Благодаря тому, что жертва верит в то, что это происходит.
– Не понимаю.
– Это не так сложно. Наш разум постоянно находится в поиске причинно-следственных связей. Это необходимо для выживания. Но иногда мы ошибаемся. Человек, которого прокляли и который верит в силу проклятия, находится в состоянии ужаса, ведь думает, что обречен на погибель. В этом состоянии у него пропадает аппетит. Он начинает терять вес. Потерю веса он воспринимает как подтверждение приближающейся смерти, и ужас возрастает. Он еще больше худеет, постепенно ослабевает и заболевает. Жертва думает, что болезнь – результат проклятия шамана, на самом же деле это результат его собственных страхов. Чем больше он боится, тем хуже становятся симптомы, подпитывающие страх. Со временем этот порочный круг убивает его. Он умирает, потому что верит в то, что умирает. И его смерть подкрепляет общественное верование в силу проклятия.
– Я впечатлен, – сказал Гурни. – Убийца ведь даже не дотрагивается до жертвы, механизм убийства – психологический, а смерть, по сути, самовнушенная.
– Все так.
– Почти что версия Фентона о четырех убийствах.
– Да.
Наступила напряженная тишина, которую нарушила Мадлен:
– Кажется, вы начали с того, что есть способ разрушить проклятие?
– Да, но все не так, как вы, наверное, могли подумать. Рационально мыслящий человек попытается убедить жертву, что вуду – полная чепуха и никакого проклятия нет. Проблема такого подхода заключается в том, что обычно он не имеет успеха и жертва умирает.
– Почему? – спросила Мадлен.
– Этот подход недооценивает силу веры. Истина и близко не стоит рядом с верой. Мы склонны думать, что наша вера основана на истинах, но на самом деле те истины, что мы берем на вооружение, основаны на вере. Рациональные умы тешат себя тем, что факты неопровержимы. Но они заблуждаются. Ведь люди гибнут, защищая свои убеждения, а не факты.