– И в чем ваш вопрос? – мягко спросил Хэммонд улыбаясь.
– У вас есть опыт работы с похожими проблемами?
– Чуть раньше я начал говорить о том, что не раз помогал людям примириться с прошлым.
– Думаете, вы сможете мне помочь?
Гурни еле сдержал порыв вмешаться, выразить свое несогласие.
Но он промолчал, испугавшись резкости своего чувства.
Он стоял, ни слова не говоря, пораженный тем, что она захотела излить душу человеку, который, возможно, замешан в четырех убийствах.
Мадлен с Хэммондом договорились встретиться на следующий день в шале, в девять утра, и вскоре все пожелали друг другу спокойной ночи. Хэммонд побрел к камину и, взяв кочергу, стал ворошить угли. Джейн вместе с Гурни и Мадлен вышла на веранду шале.
Ледяной дождь прекратился, но стоял мороз.
– Вы в порядке?
Гурни был настолько сбит с толку собственными мыслями, что не сразу понял, что Джейн обращается к нему.
– Да… все… все в порядке.
Заметив недоверие в ее глазах, но не желая обсуждать истинную причину его тревоги – намеченную встречу Мадлен с Ричардом, – он попытался найти отговорку.
– Мой вопрос может показаться странным, но, Джейн, меня поразил зеленый флерон на одной из ваших ламп. Вы наверняка знаете, какую лампу я имею в виду?
– Из кровавой яшмы? Зеленый с красными вкраплениями?
– Да. Он самый. Это часть лампы или он какой-то особенный?
– Насколько я знаю, он всегда был на этой лампе. Некоторые вещи здесь принадлежат Ричарду, но лампы и мебель местные. А почему вы спрашиваете?
– Я никогда не видел ничего подобного.
– Он необычный. – Она замялась. – Забавно, что вы спросили именно про эту штуку.
– Почему?
– Около года назад он исчез. А потом снова появился через пару дней.
– И вы так и не узнали, что это было?
– Нет. Я у всех спрашивала – у обслуживающего персонала, у уборщиков, но никто не знал. Я даже сказала об этом Остену. Но никто не знал, как такое могло произойти.
Она с надеждой посмотрела на Гурни, будто он мог знать разгадку этой тайны.
Он ничего не сказал, и Джейн продолжила:
– И вот это снова случилось.
– В каком смысле?
– Около месяца тому назад. Я заметила, потому что это моя любимая лампа. Я включаю ее каждый вечер.
– Случилось то же самое? Точно так же?
– Да. Однажды вечером я заметила, что он исчез. А через два дня снова появился.
– Это было примерно тогда, когда случилось первое самоубийство?
– До. Точно до того, как наш мир перевернулся с ног на голову.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Значит, где-то в начале ноября?
– Да.
– А в первый раз? Вы сказали, это было около года назад. Тоже в начале ноября?
– Да. Мне кажется, что да. Помню, Остен как-то глупо пошутил про привидения, пробудившиеся к Хэллоуину.
Глава 32
По дороге обратно в гостиницу, вместо того чтобы спорить с Мадлен по поводу ее встречи с Хэммондом, Гурни пытался понять, почему его это так беспокоит.
Возможно, он почувствовал в ней перемену. Или хуже того – сама Мадлен не менялась, а он лишь сейчас увидел ее настоящую, а не образ, сложившийся у него в голове. Он всегда считал ее воплощением силы и здравого смысла. А сейчас она казалась напуганной и непредсказуемой, пожелавшей довериться психотерапевту, который вполне мог оказаться убийцей.
Пока он парковал “аутбек” под навесом, его мрачные размышления были прерваны телефонным звонком.
Джек Хардвик заговорил, как только Гурни ответил на звонок.
– У меня для тебя свеженькая наводка – нужно встретиться с одним человеком завтра с утра. Это неподалеку, в Оттервиле.
Гурни не сразу сориентировался.
– Оттервиль, конечно, “неподалеку”, в добрых трех часах езды отсюда. Что за человек и зачем мне с ним встречаться?
– Его зовут Мо Блумберг. Он владелец и руководитель уже несуществующего лагеря “Брайтуотер”. Он перестроил его в дачный поселок под названием “Брайтуотер кэбинс”. Но во времена, когда “Брайтуотер” был еще лагерем, именно туда ездил Стивен Пардоза. Завтра днем Мо улетает в Израиль, где он обычно проводит зиму, и если ты не хочешь выслеживать его в Тель-Авиве, нужно увидеться с ним завтра утром.
– А ты не хочешь сам к нему съездить?
– Я бы с радостью, но завтра утром я буду в Тинеке, Нью-Джерси. Друг моего друга связал меня с детективом, который ведет дело о самоубийстве Лео Бальзака. Он отказался говорить по телефону, поэтому придется ехать. Ну, я и подумал: я поговорю с ним, а ты с Мо. Все по-честному. Что скажешь, Шерлок?
Не успев ответить, Гурни отвлекся на Мадлен, которая вылезала из машины.
– Я замерзла, – объяснила она, – пойду в дом.
Через открытую дверь в машину рвался морозный воздух.
Захлопнув ее, Мадлен быстрым шагом ушла в гостиницу.
То, как она сказала это, напомнило Гурни о дурных мыслях, изводивших его перед тем, как позвонил Хардвик. Сделав усилие, он вернулся к разговору.
– А ты вообще говорил с этим Блумбергом?
– Очень недолго. Но сначала я пообщался с родственниками Пардозы. Встретился с ними во Флорал-Парке. Они скорбят. И воображают всякое. Сами себя убедили, что их Стиви только взялся за ум. Начал новую жизнь. Впереди было столько возможностей. Никак не могут осознать, что он покончил с собой. Столько всего впереди. И так далее и тому подобное. Мне кажется, рассказывая об этом мне, они сами в это поверили. Если много раз повторять одно и то же, это становится похожим на правду. И вот они все говорили, а я кивал, грустно качал головой и улыбался в нужные моменты, ну знаешь – вся эта эмпатическая херня.
– Господи, Джек…
– Так вот, чем больше я кивал, тем больше они болтали. Но случилось нечто странное, когда я спросил, не бывал ли Стивен в летнем лагере. Они напряглись. Явно не их любимая тема. В общем, похоже, что он ездил в лагерь только один раз. Тринадцать лет назад. Там что-то произошло, но они отказались это обсуждать. Но маленько поднажав на них, я таки раздобыл номер Мо Блумберга и его адрес, который оказался адресом дачного поселка, где раньше и был лагерь. Ты еще со мной?
– Да. Продолжай.
– В общем, я позвонил Блумбергу; по телефону он показался мне довольно пожилым. Я рассказал ему, что мы расследуем убийство одного из ребят, когда-то приезжавших к нему в лагерь, и что нам нужно узнать про то лето, что он провел в лагере. Он сказал, что вся написанная от руки картотека, хранившаяся в коробках из-под обуви, сгорела во время пожара в офисе. Но, когда я назвал конкретный год, когда Стив ездил в лагерь, он довольно странно отреагировал, как и родители Стиви. Отказался говорить о чем-либо, связанном с тем летом, – во всяком случае по телефону. Но согласился встретиться. Ну, я и назначил тебе свидание. На завтра, в одиннадцать утра. Ровно в два он выезжает в аэропорт.
– Что ты ему про меня рассказал?
– Что ты нью-йоркский детектив, расследующий это дело.
– Частный детектив?
– Кажется, этого я не уточнил.
– Ты сказал, что я из департамента полиции Нью-Йорка?
– Да, кажется, я так сказал.
– В прошедшем времени, я надеюсь?
– Это сложный вопрос. Во временах глаголов легко запутаться. Как говорил Билл Клинтон, все зависит от того, какой смысл вкладывать в слово “быть”.
– Если он спросит меня об этом, врать я не буду.
– Само собой. Правда – наше все.
Гурни вздохнул.
– Ну ты скажешь мне его адрес?
– Двадцать семь девяносто девять, Брайтуотер Лэйн, Оттервиль.
Он замолчал, дав Гурни возможность записать адрес, а потом вдруг переключился на другую тему.
– Я хотел кое-что спросить. Ты уверен, что сейчас вокруг тебя нет жучков?
– Уверен, ничего кроме геотрекеров. Я сижу в машине, а мой мобильник вроде в порядке, насколько я знаю. Другое дело – дома у Хэммонда.
– Что ты обнаружил?
– Три аудиожучка.
– Ни фига себе! Я так и знал!
Достав детектор, Гурни извлек архив данных проверки из шале и сообщил Хардвику о местонахождении датчиков, частоте и силе сигнала. Потом он подробно передал ему рассказ Джейн о ноябрьских пропажах и возвращениях флерона из кровавой яшмы, в котором был спрятан один из жучков.
– Охренеть! – Хардвик присвистнул и уточнил хронологию событий. – То есть Хэммонда начали прослушивать еще за год до того, как заварилась вся эта каша? Зачем?
– Хороший вопрос. И если мы сумеем ответить на него, мы будем на полпути к цели.
Закончив разговор, Гурни запер машину и направился в гостиницу.
В каминном зале он заметил Мадлен, сидящую на корточках возле огня.
Из своего кабинета вышел Остен Стекл.
– Мистер Гурни, мне нужно с вами переговорить.
Он оглядывался по сторонам, как будто таясь, словно желая подчеркнуть деликатный характер предстоящего разговора. Его лысая голова снова блестела от пота.
– Вас искал Фентон. Признаюсь, он был не в духе. Честно говоря, просто взбешен. Думаю, не стоит доводить человека его положения до такого состояния. Я просто хочу, чтобы вы были в курсе.
– Он не сказал, в чем дело?
– Он разбрасывался всякими юридическими терминами. Один из них – “препятствование следствию”. А еще “вмешательство в расследование тяжкого преступления”. В двух словах, мне показалось, что он ожидал, что вас здесь уже не будет, и очень разозлился, обнаружив, что вы все еще тут. А я просто передаю его слова. Будьте начеку. У этого человека есть власть, он может запросто вам подложить свинью.
Зажмурившись, Гурни представил себе эту картину и еле сдержал смех.
– Спасибо за предупреждение. Кстати, Пейтон рассказал вам про нашу встречу?
– Да, он звонил недавно. Сказал, что все прошло отлично. Без проблем. Это так?
Гурни пожал плечами.
– Наверное, все относительно. Может, вы знаете, кто эта голая женщина с ним?
Стекл ухмыльнулся.
– Которая из них? У него там много голых баб.
– Ну тогда, наверное, это не имеет значения.