Теперь пожал плечами Стекл.
– То есть в целом ваша беседа прошла удачно?
– Думаю, можно сказать и так.
– Так вы не знаете, когда двинетесь дальше? Я бы хотел знать, что говорить Фентону, если он снова приедет.
– Скоро. Скажите ему, что мы скоро уедем.
Какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Затем Стекл кивнул, развернулся и отправился в свой кабинет.
Гурни же пошел к Мадлен.
Он сел рядом с ней, поставив стул лицом к камину. Закрыв глаза, он пытался найти правильные слова и поговорить о том, что не давало ему покоя. Но она заговорила первой.
– Ты правда думаешь, что поговорить с Ричардом – неудачная идея?
– Да, думаю, что идея сомнительная.
– В шале мне показалось, что ты взорвешься.
– Если честно, я был в шоке. Твой порыв рассказать что-то столь личное человеку в его положении привел меня в замешательство. Ведь еще вчера ты была так зла на него? И говорила мне, что он лжец, поскольку утверждает, что не может разобраться в самом себе? А еще пытается манипулировать нами, делает из нас идиотов?
Мадлен вздохнула.
– Я разозлилась, потому что он задел меня за живое. Это я не могу разобраться в себе. Я думала, что примирилась с прошлым. Лицемерила я, а не он. – Она тихонько усмехнулась. – Самое опасное относительно прошлого – думать, что ты его пережил.
Вдруг он осознал, что она во многом права. Но все равно не одобрял ее идею обсуждать прошлое с Хэммондом.
Словно в ответ на его молчаливый протест, она умоляюще заглянула ему в глаза.
– Я должна что-то сделать. Сейчас. Наш приезд сюда всколыхнул столько воспоминаний. И я никак не могу выбросить их из головы.
Он хотел знать, о каких именно воспоминаниях она говорит. Но боялся спросить. Он боялся обнаружить, что та сторона Мадлен, которую он никогда не знал, и была настоящей.
Она повернулась к нему, вцепившись руками в пухлую ручку кресла.
– Если я не попытаюсь, я сойду с ума. Я это чувствую. Пожалуйста, пойми меня. У меня нет выбора. Встреча с Хэммондом – моя единственная надежда.
Глава 33
Ему снился какой-то звенящий звук. Звук преобразился во что-то блестящее. Сияющие сине-зеленые глаза Ричарда Хэммонда. Блеск. Звон.
– Дэвид, это твой телефон, – у постели в белом махровом халате стояла Мадлен. У нее были мокрые волосы. Она протягивала ему телефон.
Гурни взял телефон, проморгался и увидел, что номер не определился. На часах было 6.46. Он приподнялся и уселся на краю кровати.
– Гурни слушает.
– Прости, что разбудила тебя, Дэвид. Это Робин Вигг.
– Ничего страшного. Мне уже надо было вставать.
– С тех пор как я отправила тебе то сообщение, я все думала, стоит ли сделать контрольный звонок.
– Я понял, что тема щекотливая, судя по выбору слов в сообщении.
– Это еще мягко говоря. Кстати, я звоню в неофициальном порядке, не из офиса. Так вот, к делу. Сначала, что касается фотографии мобильного телефона. Передатчик, установленный вместо обычного микрофона, – строго засекреченное устройство. И оно доступно далеко не всем федералам. Речь о довольно узком круге сотрудников национальной безопасности. Ты понимаешь, о чем я?
– Что я под наблюдением каких-то очень опасных людей?
– И снова мягко сказано. Скажу тебе напрямую. Все, что мы знаем о ФБР, ЦРУ, АНБ и военной разведке, – это только цветочки. У тех, кто тобой заинтересовался, есть доступ к данным всех вебсайтов, на которые ты когда-либо заходил, всех номеров, на которые ты звонил, всех покупок с твоей кредитной карты, всех книг, которые ты брал в библиотеке. Если на твоем мобильном телефоне не отключена функция GPS, то они знают твой каждый маршрут, каждый адрес, куда ты заезжал, всех друзей, врачей, адвокатов, психотерапевтов. И это еще цветочки. Если они решат, что ты мешаешь оперативным действиям, связанным с национальной безопасностью, они могут начать записывать твои телефонные разговоры, установить прослушку у тебя дома. Могут проверить твои банковские счета, налоговые отчеты, школьные и университетские архивы, медицинскую карту. Они могут сделать так, что ты сгинешь на бесконечных допросах, просто под предлогом того, что связан с какой-нибудь террористической организацией, которой, может, даже и не существует. Программа “Защищая родину” развязала руки ряду очень жестоких людей. Вопросы есть?
– Целая тьма вопросов. Но я не уверен, что хочу знать на них ответы.
– Удачи, Дэвид. И будь очень, очень осторожен.
Он стал благодарить ее за то, что она позвонила ему, рискуя собственной безопасностью, но она уже положила трубку.
Учитывая описанную ей картину происходящего и загадочного неприятеля в кулуарах федеральных органов, очень легко было впасть в паранойю. Но, с другой стороны, принимая во внимание широкомасштабное вмешательство органов в частную жизнь, разве можно было исключать даже самый безумный расклад? Данные теперь собирают, позабыв обо всех этических нормах. Наделить амбициозных лицемеров-бюрократов столь могущественными средствами было сродни тому, чтобы дать школьному забияке доступ к оружию массового уничтожения.
Гурни понимал, что эта общественная катастрофа ему неподвластна. Однако в его власти было решать, как распоряжаться своим временем и к чему прилагать усилия. Сейчас самое важное – понять, стоит ли сосредоточиться на чем-то одном или же заняться в равной степени делом и проблемами Мадлен. Иногда, погружаясь в расследование, он забывал о том, что он еще и чей-то муж.
– Тебе не пора ехать? – Мадлен вошла в спальню, держа в руке свой айпэд, на котором громко играла музыка – предложенная ей маскировка от прослушки.
– Я успею, – сказал он, вставая с кровати. – Если выехать до восьми, к одиннадцати точно буду в Оттервиле. Кстати, как ты собираешься добраться до Хэммонда?
– Я могу взять один из гостиничных джипов или даже пойти пешком, если не будет снегопада. Это всего в километре отсюда.
– Тебе нужно быть там к девяти?
– Ричард сказал, что я могу прийти пораньше и позавтракать с ними. Вообще он сказал, что мы оба можем прийти, но я подумала, что ты не захочешь.
В ответ на это он сумел лишь молчаливо кивнуть. Затем проворчал что-то насчет душа и бритья и ушел в ванную, закрыв за собой дверь.
Он понимал всю нелепость чувства гнева, которое он испытывал. Но и избавиться от него не мог.
Готовясь к отъезду в Оттервиль, он параллельно объяснял Мадлен, где именно в шале прибор засек жучки и где им с Хэммондом стоит устроиться, чтобы свести к минимуму их эффективность.
– Сядь к ним спиной и разговаривай как можно тише. Можешь даже взять с собой айпэд и включить музыку. Хэммонду скажешь, что она помогает тебе расслабиться.
Она протянула к нему руки, а глаза ее заблестели от слез. Она крепко, почти с отчаянием, обняла его.
– Что такое? – спросил он.
– Как же сильно я ошиблась, решив приехать сюда.
– Мы можем уехать в любой момент.
– Нет. Проблема внутри меня. Убежать не получится. – Она задумчиво помолчала. – Тебе пора ехать. Быть может, мистер Блумберг поможет тебе разгадать тайну Волчьего озера.
В одиночестве ему было проще сосредоточиться на деле. Он решил поискать противоречия в показаниях Анджелы Кастро. Достав телефон, он нашел запись их разговора и нажал кнопку воспроизведения.
Гурни тут же очень живо вспомнил сцену в “Кукольном доме”. Услышав голос Табиты, он снова удивился странному сочетанию внушительного вида и почтительности, и доводу Анджелы, дескать, Табита надеется, что они купят еще одну Барби.
Однако ему не удалось обнаружить никаких несоответствий.
Тогда он снова прослушал запись.
И вот во время второго прослушивания он услышал. Всего одно лишнее слово.
Слово “потом”.
Его насторожило даже не само слово, а то, как Анджела его употребила.
Гурни спросил ее, что Пардоза рассказывал ей про Хэммонда, а она ответила, что он назвал его омерзительным.
Затем Гурни спросил, рассказывал ли ей Пардоза о своих кошмарах.
Она ответила: “Да, но уже потом”.
Гурни зацепило то, как она использовала слово “потом”, – прозвучало это так, будто прошло достаточно много времени. Но ведь она говорила, что Пардоза поведал ей о своем кошмаре, сразу как он приснился ему в первый раз, на следующую ночь после его встречи с Хэммондом.
Самое ранее, когда Пардоза мог назвать Хэммонда омерзительным, – это днем, уже после сеанса гипноза. А ночью или на следующее утро он вполне мог упомянуть свой сон. Следовательно, прошло от двенадцати до восемнадцати часов, что совсем недолго.
Гурни понимал, что в своих домыслах зашел довольно далеко, основываясь лишь на том, как прозвучало одно-единственное слово. Прежде чем двигаться дальше, ему необходимо было узнать, что именно Анджела имела в виду под словом “потом”. Был только один способ выяснить это. Он свернул на обочину, нашел в записной книжке номер мобильного Анджелы и нажал кнопку “Позвонить”.
Она ответила слабым напуганным голосом.
– Алло?
На заднем фоне были слышны голоса в телевизоре, смех и аплодисменты.
– Анджела, это Дэйв Гурни. У вас все в порядке?
– Вроде да. Что-то случилось?
– Нет, все хорошо. Меня заинтриговал один момент в нашем разговоре, и я подумал, может быть, вы поможете мне. Вы сейчас можете говорить?
– В каком смысле?
– Вы можете говорить откровенно? Вы одна?
– А кому здесь еще быть? Я же в своей комнате.
– В гостинице “Кукольного дома”?
– Да.
– Отлично. Давайте я расскажу, в чем дело.
Он пересказал ей их разговор и объяснил, в каких обстоятельствах она использовала слово “потом”.
– Мне хотелось бы узнать, сколько времени прошло между этими двумя разговорами.
– Я не понимаю.
– В какой-то момент Стиви сказал вам, что гипнотизер омерзителен. А потом, позже, он рассказал вам о своем кошмаре. Так вот насколько позже он рассказал про кошмар?
– Господи, откуда же я знаю. Я не считала дни.