Не теряя времени, я понеслась к ним. Максим за мной. Скинув по пути возле разгорающегося костра рюкзак, я подумала и сняла еще и куртку. Мне дождь не страшен, пусть лучше кто-то из людей укроется. Для них дождь под открытым небом, пусть и летний, совсем не на пользу.
Запрыгнув в лодку, проследила, как медведь забросил внутрь пару удочек, контейнер с наживкой и, предварительно столкнув лодку на воду, залез в нее. Но стоило нам заскользить по водной глади, отдаляясь от берега, как все мое внимание сосредоточилось на открывающихся видах. И только украдкой взглянула в направлении белого, чтобы… не обнаружить его на берегу!
Глава 10Елена
— Зачем Андрея дразнишь? — Как только мы оказались на середине озера, а берег превратился в узкую полоску, я решила серьезно поговорить с мужчиной.
— Вот именно сейчас не дразнил, — неожиданно серьезным тоном отозвался медведь, бросая в воду крошки какой-то булки, чтобы прикормить рыбу. — Лишь следовал пожеланию будущего альфы клана белых волков.
Я удивленно на него уставилась: что за пиетет у хранителей к Андрею?
— Отправить меня порыбачить? — наконец решилась уточнить.
Медведь кивнул, одновременно насаживая на крючки наживку и закидывая обе удочки в воду.
Заподозрив что-то серьезное, я резко обернулась в направлении берега, от которого мы отплыли. На первый взгляд там все было спокойно, ребята готовили временный привал. Вот только Добровольского я, сколько ни смотрела, увидеть не смогла. И из «спасателей» на берегу был лишь один.
— И что это должно означать? — вновь посмотрев на Максима, спросила вслух.
— Не мое дело, — абсолютно спокойно хмыкнул он. — Мне намекнули, чтобы я тебя взял с собой, я намек понял.
Интересно… Впрочем, такому недвусмысленному указанию своего альфы я бы и не подумала противиться.
— Ты позагорай пока, — предложил Макс, скидывая футболку и подставляя широкие плечи лучам пока еще жаркого солнца, — можешь на корме поваляться. Дождика нет, а солнышко светит.
— А искупаться? — спросила я для проформы, уже обдумывая, как бы завести с медведем разговор обо всех замеченных странностях.
— Рыбу мне всю распугаешь!
Стянув топ, шорты решила не снимать — одно дело — с Андреем, а с медведем мне было как-то неспокойно, — плюхнулась животом на теплые доски на корме лодки и опустила руки в воду. Благодать! Над озером даже комаров не было: их ветерком сдувало.
— Макс, а сейчас про отца мне расскажешь? — припомнила я мужчине его обещание.
— Экая ты упрямая, — улыбнулся он. — Ну, спрашивай уже, что интересно.
— Он по мне скучал? — вопрос вырвался как-то сам собой.
— Ты — это такая отдельная история… — Медведь задумался. — Ты для родителей своих была не ребенком, скорее — средством реализации планов! Вот!
У меня от изумления округлились глаза.
— Тебя планировали, искали возможность зачать, а потом вырастить. Так что не заблуждайся по поводу того, что он тосковал по своей кровиночке. Но точно думал о тебе каждую минуту своей недолгой жизни у нас.
Вот тебе и милый папочка.
— А что за план они хотели реализовать? — Грустно было слышать подобное. Мама-то меня любит — такое чувствуется. Хотя никогда лишний раз не покажет.
— Узнаешь недели через полторы. — Естественно, Макс не ответил!
— А Андрей знает?
— О плане?
— Да.
— Мне кажется, догадывается, хотя бы частично. Но доподлинно — нет, не знает. Добровольский, понимаешь ли, лицо заинтересованное!
— Одна из трех сторон, что будет участвовать в «круглом столе»? — припомнила я формулировку медведя. Пусть и знала теперь, что будет Верховный совет.
— Его отец. Сам Андрей в данной ситуации тоже, скорее, средство, — вздохнул Макс и ловко дернул из воды попавшуюся на крючок рыбу.
— Откровенно говоря, средством быть как-то не очень… — искренне поделилась я впечатлениями от последних событий в жизни.
— Конечно, — понимающе кивнул медведь, вновь опуская удочку в воду. И загадочно добавил: — Но Томаш за вас! А он — один из Старейших моего народа.
И тут, словно чертик из табакерки, не дав мне выяснить еще хоть что-то, рядом вынырнул Андрей! Я только и успела что вздрогнуть от неожиданности, а он, ловко ухватившись за борт лодки, уже перевалился внутрь.
— Свободен! — со смехом хлопнул он Макса по плечу. — Дальше мы сами.
— Вот так всегда, — показушно вздохнул медведь, нисколько не обидевшись, и, быстро перестроившись на серьезный лад, спросил: — Справились?
— Да, — тряся светлыми мокрыми волосами и обдавая меня освежающими брызгами, отчитался Андрей.
Я с интересом прислушивалась, все еще отходя от неожиданного появления альфы. Максим тут же собрал удочки, закинул три пойманных рыбины в мелкую сетку и… скинув шорты на дно лодки, вместе с рыбой нырнул за борт!
— Про дождь не забудьте! — вынырнув уже метрах в пяти от нас, крикнул он, на миг обернувшись назад. И поплыл к берегу! Я в изумлении провожала его взглядом.
— И как это понимать? — озадаченно спросила у Андрея.
Белый с нахальной улыбкой плюхнулся на ближайшую скамью, сдернул меня с нагретой солнцем дощатой кормы лодки и, зажав между своих ног, стал стягивать с меня шорты!
— У тебя нет ощущения, что ты слишком многое себе позволяешь?! — возмутилась я, треснув его кулаком по плечу.
— Если ты хочешь, чтобы тебя кинули в воду в одежде… — Андрей многозначительно ухмыльнулся.
— Я загораю и купаться не намерена! — дернулась я назад. Пользуясь возможностью поговорить наедине вне зоны слышимости даже оборотней — шум воды заглушал все, — спросила: — Андрей, я тебя не понимаю. Мы ведь уже все выяснили дома! Почему ты продолжаешь вести себя так, словно нас еще связывает совместное будущее?
Эпизод с внезапной страстью принимать в расчет я упорно не намеревалась!
— Потому что так и будет. — Белый характерно прищурился, позволяя мне отступить на пару шагов — максимально возможное в пределах лодки расстояние. — Я — твой альфа и уже говорил, что ты будешь жить в моем клане. Этот вопрос не обсуждается. И только моему волку принадлежит твоя бурая.
«А значит, и ты — мне», — повисло невысказанным.
— В клане, альфа которого недвусмысленно дал понять, что предпочел бы видеть меня мертвой? — Накануне течки с эмоциями и так сложно совладать, а сейчас в душе бушевала настоящая буря, распаляя вдобавок и тело.
Андрей поморщился.
— Никто тебя в клане белых волков не тронет, можешь не сомневаться. И никто не выкажет неуважения. Никогда!
«Ага, если не скажут вслух, это еще ничего не значит. Я все равно буду чувствовать их истинное отношение! Тут животное чутье скорее во вред. Всегда буду кем-то… временным, несерьезным, второсортным… Неужели он сам не понимает, что именно этим в первую очередь и унизит меня? И что можно будет требовать от остальных членов клана при таком примере?..»
— Но своей парой ты меня не признаешь? — спросила в лоб, смело взглянув ему в глаза. Знала ответ, боялась его, но спросила, надеясь на чудо.
— Нет, — негромко ответил оборотень, покачав головой. — Я не могу этого сделать. Никогда слабая волчица из шакальего клана бурых волков, не способная принести здоровых волчат, не станет моей парой. Ты должна адекватно оценить ситуацию — и принять ее. У тебя не будет иного выбора, я так решил. И твоя природа не позволит тебе не подчиниться.
Кажется, в это мгновение в моей душе что-то умерло. Мы, молча всматриваясь в глаза друг друга, вслушивались в отголоски сказанного. Его слова отдавались в моем сознании многократным эхом, сводя с ума, заставляя мучиться от отвращения, безысходности и… облегчения. За последнее я ненавидела себя вдвойне, но была бессильна что-либо сделать: инстинкт самки требовал послушаться сильного самца, обещавшего мне свою защиту. Я ненавидела саму мысль об этом. Жить рядом, довольствоваться ролью временной замены, наблюдать за ним, за его парой, за их детьми… Даже думать об этом было мучительно! Но бурая предавала меня, уже соглашаясь смиренно плюхнуться на спину, подчиняясь воле альфы. И это было невыносимо!
Словно ослепнув от горя, понимая, что тону в вихре бешеных эмоций и способна сейчас на самый безумный поступок, я резко прыгнула, одним махом погружаясь в прохладную воду. Смывая с себя ощущение физической боли, разрывающей душу надвое. Притупляя прохладой состояние глухого отчаяния.
Лишь несколько секунд отделили мой прыжок от еще одного всплеска — Андрей прыгнул следом. И, поднырнув глубже, поймал меня в воде. Поймал, крепко спеленав руками, прижав к себе, чтобы одним мощным толчком устремиться вверх — к свету дня. Мне же всплывать не хотелось совершенно! От озвученных перспектив предпочтительнее было бы камнем пойти на дно, и сейчас, в злом и отчаянном порыве, даже хотелось этого. Но белый был намного сильнее, поэтому я, увлекаемая им, вынужденно возвращалась к жизни. Впрочем, это не мешало мне что есть силы, подогреваемой душащей сейчас ненавистью, вырываться, пинать и царапать его. Правда, давление воды основательно сглаживало мои усилия.
Стоило нам, вынырнув на поверхность, сделать по глотку воздуха, как я зарычала — яростно, агрессивно и безумно! Сейчас меня захлестнула животная ярость, полностью лишая хоть какого-то здравомыслия. Моей разумной человеческой половиной управляли инстинкты и эмоции зверя, раненого зверя — боль и жажда мщения. Не держи меня Андрей мертвой хваткой, зубами и ногтями впилась бы сейчас в его лицо. И плевать мне было на осторожный и боязливый скулеж бурой внутри: самка во мне отчаянно призывала к подчинению.
Но… подчиниться подобному?! Это за гранью добра и зла!
В итоге, продолжая пинаться — все остальное мне было недоступно, — махать ногами и раскатисто рычать, я вновь утянула нас под воду. Жидкость хлынула в горло, заставив поперхнуться. Но Андрей уже вновь волок меня «к свету», не позволяя захлебнуться.
Конвульсивно фыркая и откашливаясь, удерживая голову над поверхностью накатывающих волн, я собиралась с силами, чтобы заорать на него уже по-человечески, когда… грянул гром. В буквальном смысле! Резко потемневшее небо прорезала ветвистая молния, и следом тут же раздался грохот. А через секунду сверху обрушилась лавина воды. Шквал острых и холодных потоков сильнейшего ливня.