а в имении Ядзи Занозы, то есть, конечно, шановней пани Качиньской, крулевны всея Полении. Правда, со спальней своей высокородная Заноза княжича не ознакомила и замуж идти отказалась, но это дело привычное. Зато какую книгу подарила! Славка как открыл, так на три дня в телегу, то есть в карету, пересел, дабы почитать столь выдающееся сочинение! А боярин Юрий, когда случайно бросил взгляд на одну из страниц, так на седмицу дар речи потерял! И ведь не читал ничего, пары картинок хватило!
Подари такую книжку какая другая красавица, отрок, не читая, развернул бы коня, да опрометью бросился обратно. Вот только с Ядзей этот номер не пройдет: подарок крулевна любой сделать может, а то и похлеще чего выкинуть, и всё это ничего не значит. Заноза, одним словом! Но три дня прошли, и седмица тоже, и вновь потянулись нудные длинные дни, надоевший лес по обочинам, перемежаемый колосящимися полями и нищими весками, или как они в Нордвенте называются! Даже присоединение к кортежу в Нейдорфе владелицы окрестных земель герцогини фон Летов-Форбек со свитою не развеяло скуку. Дама, конечно, во всех отношениях замечательная, но незабвенной Занозе в Славкиных глазах проигрывает вчистую. Хотя бы в силу возраста. Ну хоть поболтать есть с кем по дороге, благо её светлость неплохо разбирается в столь неженских материях, как мечевой и рукопашный бой.
Сегодня высокоуважаемые собеседники обсуждали способы владения ножом, когда движение в очередной раз замедлилось. Славка несильно шлепнул коня, и вышколенный жеребец, послушно сойдя с тракта, помчался к голове кавалькады.
Затор образовался у очередного поста орденцев. Само количество этих постов наводило на весьма неприятные мысли. За себя Святослав не переживал: два с половиной десятка велетов выберутся из любой передряги, но боярин Юрий ни разу не велет, да и годами уже не молод. Тяжело ему будет уходить на спинах бойцов…
На посту десяток кнехтов обыскивали крестьянскую телегу. Бессмысленность этого занятия была видна с первого взгляда: денег хозяева телеги в жизни не видали, а что-либо спрятать в ней невозможно в принципе! Да и хозяева… Лежащая явно без сознания женщина, крохотная заплаканная девчонка и белобрысый паренек, хныкающим голосом уговаривающий высокого, крепкого сержанта:
– Дядечка охфицер, с Арнау мы, мамку к лекарю везем! Совсем плохая мамка-то! Пропустите нас, дядечка охфицер! У меня и бумага имеется! – мальчишка совал кнехту в руки мятую бумажку.
– Да заткнись ты! – рыкнул сержант и несильной оплеухой сбил парня с ног.
Мальчишка рухнул в пыль, но тут же поднялся и, размазывая по лицу текущую из носа кровь, принялся за своё:
– Пропустите, дядечка! Помирает же мамка! Пропустите заради Господа!
– Молчать! – повторил сержант. – Кого-то мне мамка твоя напоминает! И сестренка тоже! И у тебя морда уж больно знакома… Где я тебя видел, а?
– Да откуда ж мне знать, дядечка! – снова заныл мальчишка. – С Арнау мы, может, Вы там бывали когда…
– С Арнау, говоришь… – задумался сержант. – Нет, тут что-то не то… Заворачивай свою клячу, в Кохфельде поедешь, пусть там Святые братья разбираются!
– Дядечка охфицер! – заголосил мальчишка. – Помрет же мамка!!! Были мы в Кохфельде! Нету там лекаря!!!
– Я сказал, заворачивай! – сержант вновь замахнулся, но мальчишка ловко поднырнул под бьющую руку и бросился в ноги княжескому коню:
– Ваша милость, господин хороший! Помогите заради Господа! Помрет же мамка!!!
Святослав жестом остановил собственную охрану:
– В чем дело?
– Мамку в Нейдорф везем, к лекарю. В Допхельме были, нету там такого лекаря! У меня и документа есть, их милость своей рукой выписал! – зачастил паренек. – А дядечка охфицер нас не пущает! Помрет же мамка, Ваша милость!
– Ваше высочество! – поправил княжич и бросил взгляд на подъехавшую герцогиню. Не командовать же на её землях.
– В чем дело, сержант? – голос владелицы сочился недовольством.
– Сержант Пфайфер, Ваша светлость, – вытянулся служивый. – Преступников ищем, которые господина командора убили!
– Кого? – удивился княжич.
– Командора Ордена, графа Фридриха фон Каубаха!
«Интересные дела творятся! – мысленно присвистнул Славка. – А к кому мы едем тогда?»
– Ты хочешь сказать, – вовремя вмешалась в разговор герцогиня, – что вот эти детишки могли убить командора Ордена? Хотелось бы знать, каким образом? Не думала, что его можно захныкать до смерти!
– Никак нет, Ваша светлость, – еще больше вытянулся сержант, собеседницу он явно знал. – Святого отца зарезали ножом. И этим детишкам это не по силам. Но они могут что-то знать! У меня приказ: всех подозрительных доставлять в Кохфельде! Мне кажется, я этих детей где-то видел!
– Когда кажется, молиться надо, – отрезала герцогиня. – Не вижу оснований для их задержания! Дай щенку пару плетей, чтобы на следующем посту хныкал убедительнее, и пусть катятся! А сам займись ловлей настоящих преступников.
– Но, Ваша светлость! – от собственной смелости сержант даже побледнел. – Я обязан…
– Герцогиня, – лениво протянул княжич, – так мы никогда не решим эту проблему. Сержант упрям, как черсидский ишак! Стоит нам уехать, как он догонит детей и повернет их назад. Вы же не собираетесь отправлять их в Нейдорф с охраной!
– Пожалуй, Вы правы, князь, – кивнула дама. – И что Вы предлагаете?
– Мои лекари будут получше нейдорфских, – улыбнулся Славка. – А Ваши следователи…
– Ну… – задумчиво протянула герцогиня, бросив на княжича удивленный взгляд. – А почему, собственно, и нет? Заодно обдумаем новости. Сержант!
– Да, Ваша светлость?!
– Я забираю этих людей. А ты расскажи всё, что тебе известно об убийстве командора, – она подняла руку, останавливая уже раскрывшего рот служаку. – Не мне. Расскажешь барону фон Кляйну.
– Слушаюсь! – услышав имя дознавателя, Пфайфер побледнел еще больше, но щегольски щелкнул каблуками.
– Свободен, – герцогиня сделала отпускающий знак рукой. – Ганс! Больную в мою карету! Детей…
– Я их заберу, – подсказал Славка.
– Прекрасно! Ганс, оставь кого-нибудь, пусть приведут телегу. И лошадку не загоните, для этих людей она целое состояние!
– Эта? – скривился Ганс.
– Ганс?! – герцогиня проводила взглядом засуетившегося слугу и обратилась к княжичу:
– Если эта кляча падет, мне придется отдать нормальную лошадь! Владетель обязан быть честным по отношению даже к последнему серву. Лошадь мне жалко. Потому виновный узнает всю тяжесть моего огорчения. Его тоже жалко, – дама горестно вздохнула. – И, кстати, Ваше высочество, зачем Вам нужна эта благотворительность?
– Ах, герцогиня, – грустно вздохнул княжич, – у каждого из нас свои причуды. Вы предпочитаете быть честными по отношению к сервам. А мне нравится быть милосердным. Представьте, что эта несчастная умрет. Куда деваться бедным сиротам? Своему владетелю они даром не нужны. Если не сдохнут с голоду, появится в каком-нибудь Нейдорфе пара малолетних побирушек. Мальчишка наверняка станет сначала вором, а как выучится работать ножом или дубинкой, так и вовсе душегубом. А девочка… Вы же видите, она обещает вырасти редкой красавицей… Вам нужны лишние убийцы и проститутки?
Женщина скептически хмыкнула. Святослав посмотрел на неё с осуждением:
– Можно было устроить Божий Суд. Сержант прирезал бы мальчишку одним движением, отобрав у матери последний шанс. Девочка в одиночку обречена…
Герцогиня улыбнулась:
– Ну, если суд Господа, то победить мог и мальчик.
– А разница? – скривился княжич. – Стоило бы нам скрыться из виду, как кнехты догнали бы телегу и всех порубили. То же самое плюс труп неплохого служаки… А так – вдруг этот мальчик знает о произошедших событиях что-то неизвестное сержанту. Дети, они ведь очень наблюдательны…
Благостно грустное выражение на лице княжича всё же заставило герцогиню расхохотаться:
– Ох, князь, какой же Вы фантазер! Но желание гостя – закон. Будем надеяться, мы не занесем в замок чуму!
– Ваш Господь на пару с Перуном этого не допустят, герцогиня, – расплылся в улыбке Славка. – Гарантирую! ______________ * Бросаться грудью на черепаху – аналог нашего выражения «бросаться грудью на амбразуру», «черепаха» – оборонное построение пехоты, выдерживает атаку велетов. Или не выдерживает, зависит от мастерства сторон.
Глава 59
– Урсула кушать хочет, – Вилли разматывал пеленки, пристроив сестренку на стволе упавшей сосны.
– Что, опять? – привычно отреагировал Медвежонок.
– Ага! А еще у неё какашки зелёные стали.
– Может, так и надо? – вильдверу было лень вставать.
– Не, раньше обычные были, – закрутил головой мальчик.
– Объелась, наверное, – вздохнул Медвежонок. – Всё жрет и жрет, задолбался уже зверей отлавливать!
– Мама чаще кормила!
– И где я тебе посреди леса маму достану? – хмыкнул велет.
Глаза Вилли наполнились слезами. Медвежонок скривился:
– Не реви! Твоя сестренка сожрала что-то не то. Может, барсучье молоко не подходит, а может, оленье. Надо бы её лекарю показать. Но это только на том берегу. Точнее, у Ядзи в маетке. Пока не переправимся – глухой номер.
С переправой намечались сложности. Вилли толком плавать не умел, не говоря уже об Урсуле. Это вряд ли остановило бы Медвежонка. Можно соорудить небольшой плот с двигателем в одну велетскую силу, на котором и перевезти детей. Украсть в деревне лодку. На крайний случай, посадить Вилли к себе на спину, дав ему в руки девочку. Последний вариант не слишком комфортный, зато самый быстрый. Увы, ничего из вышеперечисленного не годилось: река охранялась. В деревнях стояли настоящие гарнизоны, по берегам – временные заставы, между которыми днем и ночью носились конные патрули, обстреливавшие всё, что казалось им подозрительным. Сам Медвежонок перебрался бы без проблем и Вилли, пожалуй, перетащил, но научить Урсулу дышать через тростинку не стоило и пытаться. Медвежонок побежал вверх по течению, рассудив, что раньше или позже охраняемая зона должна закончиться. Увы, армия Ордена подошла к делу максимально серьезно. В ночи беглецы вышли к вполне полноводному притоку Одры. Цепь костров продолжалась и за притоком.