– Лютый, что ли? – усмехнулась паненка.
– Точно! Лютый!
– Сюда зови. Его нам и не хватает для полного счастья.
Лютый вошел в кабинет и поклонился. Низко, но не по-хлопски, до земли, нет. Степенно, с достоинством, заодно успев оценить обстановку. Два пана в креслах, бывалые бойцы, сразу понятно, с такими шутить не стоит. И креслица, хоть и комфортны, а не создадут сидящим сложностей, в любой момент можно в бой броситься. Такое же креслице у камина. В нем женщина, судя по всему, хозяйка маетка. Та еще пани, пожалуй, опаснее мужчин будет, несмотря на вполне различимый животик. Статуэтка на столе. Знакомы уже, пани Ядвига. Ходячая шкатулка с сюрпризами. Стенку неподалеку от двери подпирает здоровенный детина в ягерской одежке небесного цвета. Охрана? Ага, в ранге капитана! Нужна этой компании охрана, как же! Сами кого хочешь охранят. Или на кусочки порежут. По настроению.
– Здравия шановным!
– И тебе не кашлять, атаман, – отозвалась Ядвига. – Представлять кого надо, или сам всех знаешь?
– Вы слишком высокого обо мне мнения, вельможная пани. С Вашим гостем я незнаком.
Девчонка скорчила умильную рожицу:
– Ты меня разочаровал, Лютый! Это же пан Клевецкий! Из самого Ракова, – ехидства в последней фразе слышалось куда больше, чем почтения. Почтения, кстати, совсем не было. Одно ехидство. – Позвольте представить: Лютый. Командир отряда не самых худших лучников в этой части Полении. Зессендорф свидетель! Между прочим, Зиг, твои люди совсем мышей не ловят. Скоро любой карник из окрестных лесов будет знать нас всех в лицо и по имени!
– Положим, пан Лютый – не любой, – отозвался Мариуш. – Хотя и карник. И почему я не должен Вас повесить, атаман?
– Вот так сразу повесить? – усмехнулся разбойник. – А поговорить?
– А мы чем занимаемся?
А ведь казалось, Ридицу интересует исключительно огонь в камине. Хотя огня там – одно название, лето на дворе!
– Не смею спорить с прекрасной пани, – снова склонился в поклоне Лютый и обратился уже к Качиньскому. – Прежде чем очутиться на виселице, мне необходимо закончить все дела с пани Ядвигой.
– Тебе кто-то мешает? – спросила статуэтка. – Что интересного рассказал барон?
Последующие полчаса Лютый передавал вырезанное из предводителя поддельных кроатов. Слушатели реагировали по-разному. Хмурился пан Клевецкий; тихонько, чтобы не мешать рассказчику, матерился Зигмунд Фрай; стискивал рукоять сабли Мариуш Качиньский. А женщины оставались бесстрастны и неподвижны. Две статуэтки: одна на столе, вторая – в кресле у камина.
Ридица и заговорила, когда атаман закончил:
– Интересно. Не всё ново, но всё интересно. Однако пленного стоило привезти сюда.
– Это было бы очень грязно, пани, – пожал плечами Лютый, а Зигмунд Фрай согласно кивнул. – Не думаю, что барон мог что-то утаить. Допрос проводил настоящий профессионал.
– У тебя и такой есть?
– Это не мой человек. Но он прислал подтверждение моих слов. Сказал, что вам этого будет достаточно.
– Кто? – резко вскинула голову Ядвига.
– Двое блатных нейдорфских малолеток. Я решил не воевать с детьми, – атаман протянул девушке свернутый в трубочку пергамент. – Еще они просили передать Ваш меч, пани.
Ядвига развернула письмо, окинула взглядом, витиевато выругалась, вызвав восхищенные взгляды разбойника и ягера и возмущенный Ридицы, и хмуро бросила:
– Правильно решил, атаман. И ты, и твои лучники полезней живыми! Папочка, лагерь бандитов зачистили Медвежонок с Когтем!
И с интересом выслушала тирады обоих родителей.
Первой взяла себя в руки Ридица:
– Они здесь откуда взялись?
Зигмунд хлопнул себя ладонью по лбу:
– Задница Нечистого! Та кобыла с телегой! То-то мне рожи показались знакомыми!
– Чьи рожи? – уточнила Ядвига. – Кобылы или телеги?
– Хлопят, что на той телеге приехали! Мы на ней Анджея отправили. Там дедок был и пара мальчишек. Точно они! Потом исчезли куда-то! Кобылу один дед уводил! Надо будет допросить его, как за телегой придет.
– Ничего он не знает, – отмахнулась Ридица. – Просто подвез. Я не о том. Что эта парочка забыла в этих местах?
– Ничего не забыла, – мрачно сообщил пан Мариуш. – Они здесь проездом. То есть, пробегом. И я, кажется, знаю, куда. Давайте вернемся к делу. Лютый! Я не верю в благотворительность. Что ты хочешь за оказанную услугу?
– Ваше хорошее отношение, вельможный пан, – расплылся в улыбке атаман. – Что может быть ценнее!
– Конечно, ничего! А в чем будет выражаться это отношение?
– Ну… – Лютый сделал вид, что замялся. – Если пан будет столь милостив, что на взаимовыгодных условиях сдаст в аренду небольшой хутор или деревеньку семей на десять… Или землицу, где можно всё это построить… Надоело мотаться по свету… Но хлопами мы не будем!
– Так просто? – пан Качиньский склонил голову к правому плечу. – Ты хочешь принести мне вассальную клятву и осесть на моих землях?
– Именно, ясновельможный пан, – склонил голову разбойник. – Порядок на вверенной территории мы обеспечим. Панскую долю обговорим еще. И восемь бойцов, если потребуются – без проблем. Даже больше, когда мелкие подрастут.
– Про дворянство даже не спрашиваю, – улыбнулся Мариуш. – Если понадобится, дочка нарисует… То есть, в архиве найдет. Но что-то ведь не договариваешь. А, любезный? В чем подвох-то?
– Я шевалье, – атаман изобразил парисский поклон. – А подвох… Скорее, просьба. Мы присягаем шановнему пану, а не толстопузым уродцам в белых балахонах, – Лютый горделиво выпрямился, голос звучал твердо и уверенно. И пафосно. – Служителям Сожженного нечего делать на нашей земле!
– Однако… – присвистнул пан Клевецкий.
– Аккуратней, атаман, – ехидно бросила Ридица. – Я, к твоему сведению, монахиня. И балахон, то есть плащ, у меня именно белый. А конкретно сейчас, – женщина провела рукой по животу, – вполне могу считаться толстопузой.
– Лично для Вас, прекрасная пани, мы готовы сделать исключение, – голос разбойника вновь стал ехидным. – И для Ордена Святой Барбары – тоже. Если они не надумают вести себя как поганые функи!
– Думаешь, это реально? – покачал головой Качиньский. – Светочи редко спрашивают разрешения.
– Стрелы тоже, – усмехнулся Лютый. – А место на Громодяньском шляхе нам не требуется. Чем дальше в лес, тем меньше функов. И лезут реже, и гибнут чаще. Монах – не ларг, его любой мишка сожрать может. Даже косолапый…
Мариуш встал, прошелся по кабинету:
– А пожалуй, есть тут одно местечко! Ядзя, как там эта дыра называлась, что накрылась при старом пане? Который твой дедушка… Или мой… Не то Погорелки, не то Пожарище…
– Ну и ассоциации у тебя, папочка, – откликнулась статуэтка. – Святоявленское называлась. Говорят, там местного дурачка Господь лично отметил…
– Вот и я про то, – согласился Мариуш. – Отметил. Молнией по амбару, куда тот затащил коллегу по скорбности ума. С последующей казнью строения в Очистительном Пламени. Ущербные вроде выскочить успели. Это при следующем Явлении так полыхнуло, что даже курицы не уцелели! Самое оно для богоборцев, ни одного священника туда калачом не заманишь. Если не боишься Нечистого, атаман…
– Бояться надо людей, вельможный, – довольно усмехнулся Лютый. – А с Нечистым всегда можно разобраться по-свойски.
– Ну и добре, – кивнул Качиньский. – Размещай людей и отдыхай. А завтра капитан тебе проводника даст, глянешь на владения. Зиг, распорядись.
– Пошли, шевалья, – Зигмунд открыл дверь перед разбойником.
– На себя посмотри, – огрызнулся Лютый, выходя вслед за капитаном. – Шляхтич недоделанный!
– Уже спелись, – Мариуш вернулся в кресло. – А скажи мне, дочка: ты еще не догадалась, куда собрались твои приятели?
Ядвига резко поскучнела:
– Догадываюсь. Могли бы и в гости зайти, поросята…
– Не могли! – отрезал Качиньский. – Если кто еще не понял, эта отмороженная парочка несовершеннолетних ларгов отправилась сводить счеты с Фридрихом фон Каубахом!
– Охренели! – выдохнул Леслав.
– Коготь не ларг, – вздохнула Ядвига.
– Он вообще зверь! – припечатал Мариуш. – Ему, небось, в Хортице и оружие не выдавали! Какой, к Нечистому, сейм! Какие выборы! Мы девять человек потеряли! Анджей, слава Господу, выживет, но оправится не скоро. В маетке орудуют нанятые Светочами банды! Шляются непонятные шевалье с луками и объятые жаждой мщения вильдверы. А вдоль дороги мертвые с косами стоят! И тишина… Тут не за власть бороться надо, а порядок наводить!
– Вот садись на трон и наводи порядок, – откликнулся пан Клевецкий. – Документы тебе дочка нарисует… – Леслав на мгновение замялся и исправился, – то есть, в архиве найдет. Поддержку мы обеспечим. И карты в руки. В смысле мечи, стрелы и прочие безобразия. А то только на жизнь жалуешься!
– Да отстань ты! В конце концов, круля сейм выбирает, а не…
– Ага, сейм, – рассмеялась Ядвига и, нарочито коверкая мотив, пропела: – «Говорят, что нового поленского круля, нам пришлет сварожская разведка…» Часть 2
Глава 17
Первыми переполошились псы. Сначала неуверенно тявкнул Задира, молодой еще, почти щенок, невероятно чуткий, но побаивающийся подавать голос: а вдруг Бурану не понравится? Вот и сейчас в тявканье слышался вопрос: мол, что думаешь, вожак, ничего я не нарушаю, на трепку не нарвусь? Старик как наяву представил нервно оглядывающегося щенка и матерого белого с подпалинами кобеля, размышляющего, поверить малолетке или нет. Не угадаешь – позору не оберешься! Сомнения длились недолго, и двор огласился уверенным с подрыкиванием лаем, поддерживаемым заливистым голоском обрадованного Задиры. А уж следом на разные голоса откликнулись остальные.
Старик сполз с лежанки, неторопливо напялил порты и рубаху и уже тянулся за клевцом, используемым в роли трости, когда ворота хутора задрожали, сотрясаемые крепким кулаком.
– Открывай, хозяин, – донеслось из-за забора. – Дело есть!
– Дело у них! – проворчал старик, выбираясь во двор. – Гопота бесштанная! С хорошими делами по ночам не шастают! – и подойдя к воротам, заорал: – Ну и кого там Нечистый принес?