— Да! — ответил Отто.
— Это очень рискованно. Там будет охрана. Взрослые, умелые воины, умеющие убивать таких, как мы.
— Я знаю!
— Тебя могут убить.
— Могут!
— Может, не стоит?
— Зльза — моя сестра. Я еще не видел ее, но она моя сестра! Как бы поступил ты?
— Я — «медведь»!
— Я тоже «медведь»!
— Ты еще маленький. И я многому не успел тебя обучить.
— Я «медведь»!
— Тогда иди! Я буду с тобой! Удачи, «медведь»!
Отто встал. Сомнения ушли, как не было. У него есть сестра, которую надо выручать. Он пойдет и сделает это. И всё получится! Не может не получиться. Он вильдвер! Самый сильный боец в мире! Он — «медведь»!
Коготь смотрел на брата и испытывал удивление, смешанное со страхом. Лицо Медвежонка превратилось в неподвижную маску. По телу волнами пробегала дрожь. Он сидел долго, Коготь начал уже беспокоиться. Наконец Медвежонок встал. Одним движением перетек из своей странной позы в обычную, на двух ногах. Засунул за пояс короткое перо. То самое, что носил Коготь два года назад. Ему оно сейчас не очень удобно, вырос, рукоятка не так хорошо ложится. А младшему как раз по ладони.
— Пошли!
Молча пробежали до выхода. И только в самом конце брат сменил облик. Но Когтю казалось, что не сменил. Другой он стал. Подтянутей, строже. Взрослее. Даже погремуха на язык не ложится. Не Медвежонок. Медведь. Маленький, но медведь!
У выхода с тюрьмы крутился народ. Толпа не толпа, но с дюжину будет. Большинство — мальчишки, не помеха! Плохо, что знакомые почти все. Узнают. Но делать нечего, да и все равно потом из города уходить. Медвежонок на площадь не полез, посматривал из-за угла. Ни к чему это, раньше времени светиться. Коготь пристроился рядом. Лишь бы прокатило….
Наконец ворота открылись. Белку вывезли на тюремной телеге. Клетка, на обычного человека рассчитанная, засов простеньким и хлипеньким замком закрыта. Медвежонок с любопытством рассматривал сестру. Маленькая, не больше самого Медвежонка. Правда, рост не разберешь, сидит, подтянув колени к груди, положив на них скованные руки и упираясь в кандалы подбородком. Грязная шапка спутанных волос загораживает опущенное лицо…
Отто присмотрелся и выдохнул с облегчением. Про кандалы дед рассказывал. Есть обычные, в есть волчьи, специально на вильдверов, чтобы закованный не мог когтем дотянуться. И сталь там хорошей закалки и толстая очень. Это только дураки думают, что вильдвера можно серебром удержать и даже убить. Тут не металл важен, а его количество! А на Белке кандалы были простые, не нашлось, видимо, маленьких волчьих. А эти Отто на один коготь. И клетка дохловата. Ларга такая не удержит. Тем лучше.
Стражников всего пятеро. Вооружены, правда, неплохо, даже рогатины есть. Неважно. Прыжок, удар по клетке, четыре по кандалам и бросок. Никто и моргнуть не успеет. А потом в него не попасть. Сам нападет на стражников. На того, кто за Когтем бросится. Чтобы не отвлекались. Их задача — ларга ловить!
Вместе с остальными помчались за телегой. Коготь боялся, что в Белку начнут швырять всякую гадость, от тухлых яиц до камней. Но нет, мальчишки только опасливо посматривали на него. Всё-таки есть польза от знакомства, уважают!
Отто бежал не вплотную к телеге, а локтях в пяти, ощущая дыхание Когтя за правым плечом и подбирая удобный момент для нападения. Возле вон того дома есть сквозной проход. Лошади немного еще пройдут, пока он будет освобождать сестру, а брат как раз окажется где надо. Значит, начинать чуть раньше двери в дом. Два больших шага, смена облика, еще шаг и прыжок. Приготовился! Пора!
Медвежонок сделал шаг, второй, сме… Кто-то сильно дернул его за руку, и Отто, влетел в распахнутую дверь, перекинувшись уже в доме.
— Попался, лощенок!
Торжествующий тон Гундосого сменился сдавленным испуганным писком, меньше всего он ожидал увидеть перед собой Зверя. А Медвежонок уже оценил ситуацию. Убивать нельзя! Очень хочется, но нельзя! И время тратить — тоже, надо успеть вернуться! Сдадут? Наплевать! Скоро весь город увидит правду! Чтобы не задеть когтями, Отто ударил кулаком, ощущая, как хрустят под рукой ребра. Гундосый отлетел к стене, беззвучно хватая воздух распахнутым ртом. Второй удар, и Свин покатился по полу, щедро рассыпая красные брызги из разбитого рта и сломанного носа. Обратно. Развернуть врывающегося в дверь Когтя. Смена облика.
— Быстрее!
И снова вперед, за телегой! Надо подобрать новое место. Где сквозные дома? Переулки? Проходные дворы? Но сначала догнать!
Это только кажется, что на казнь везут медленно. Догнать телегу удалось только у самой площади. Вокруг уже клубилась толпа. Слишком большая, чтобы надеяться на успех нападения! Отто чуть не заплакал от безнадежности. Но нет, не время и не место!
— У столбов! — на бегу шепнул он брату. — Как нападу — хватай и беги!
Только так! По-другому не выйдет. Белку выведут из клетки, он сорвет с нее кандалы и нападет на монаха. Там должен быть монах! Все отвлекутся, Коготь уведет пленницу, а он уйдет. Сможет! Он — «медведь»!
Вслед за телегой удалось пробиться почти к месту казни. До цепочки стражников. Дальше не пускали. Медвежонок прикинул расстояние. Далековато… Шансы на успех таяли, как весенний снег…
— Столбов нет! — прошептал Коготь. — Привязывать не к чему!
Глава 31
Уже три дня неудачи по пятам преследовали брата Освальда. С тех пор, когда много лет назад совсем молодой послушник выбрал путь риттера, никогда не приходило столько неудач сразу! Брат Освальд всегда был очень осторожен. Грызня за место под солнцем в Ордене по ожесточенности может сравниться лишь с возней у подножия трона или в Капитуле. Но там и ставки другие. А рисковать головой ради места комтура или бейлифа? Зачем? Риттер, странствующий по стране в непрестанных поисках во Славу Господа, должность не менее почетная. Вот только желающих ее занять не так много. Кормление риттеров слишком зависело от числа уничтоженных Зверей. Коих предстояло еще найти, выявить и извести. И остаться в живых. Смертность среди риттеров была ужасающей.
Впрочем, брат Освальд не собирался перемерять дороги Нордвента шагами своего коня. План был придуман давным-давно, и само вступление Освальда в Орден было его частью. Когда сыновья маркиза фон Фейербаха подросли достаточно, чтобы понимать своё будущее.
Обычно, старший сын по достижению четырнадцатилетия становится виконтом. Младший волен выбрать любую дорогу. Но должен быть готов, если с наследником что-либо случится, взвалить на себя его бремя. Это правило знает только одно исключение. Близнецы. Слишком похожи они друг на друга, чтобы рисковать междоусобицей. А значит тот, кому не повезло родиться чуть позже, вынужден навсегда связать жизнь со служением Господу, что исключало возврат к мирской жизни. Выбор несчастного весьма и весьма ограничен. А с учетом знатности фон Фейербахов и вовсе отсутствует. Орден Светочей Веры был единственной возможной дорогой Освальда, если брат не подавится рыбной косточкой и не напьется крысиной отравы.
Подсыпать Рональду яд Освальду не хотелось. Братья с детства были дружны так, как бывают только близнецы, расставались лишь для посещения отхожего места, и все жизненные невзгоды и радости делили пополам, включая служанок, которых в последнее время на пару таскали на сеновал. Но близился день, когда Рональд должен быть стать виконтом, а Освальд надеть плащ с красным пламенем. Совет братья устроили в секретном шалаше во владетельском лесу, куда сервам вход был запрещен под страхом смерти, а маркиз не жаловал в силу пошатнувшегося здоровья (давали себя знать старые раны). Лишние уши «заговорщикам» были не нужны. Однако одни уши, а точнее очень симпатичные ушки, в шалаше присутствовали.
Ровесница братьев, Барбара фон Летов-Форбек считалась воспитанницей маркиза, но назвать ее бедной родственницей было бы опрометчиво. Имевшая по праву рождения герцогский титул, подкрепленный обширным владением на севере, и не обделенная красотой девушка, обещала в ближайшем будущем стать завидной невестой. Слишком завидной. Если, конечно, не брать во внимание некоторые обстоятельства. Отец Барбары погиб в одном из последних сражений войны за Тигренок, не дожив пары месяцев до рождения дочери, мать умерла родами, и девочку ждала незавидная судьба приживалки при королевском дворе, ибо опекунство над столь родовитым младенцем являлось прерогативой короны. Придворные уже заключали пари, до скольких лет доживет новорожденная герцогиня, причем наиболее популярной была ставка на три месяца с последующим Очистительным Пламенем. Именно в этом случае владение Летов-Форбек отходило короне.
Каким образом маркиз фон Фейербах умудрился доказать своё родство с боевым другом, он не рассказывал никому. Злые языки, раздосадованные срывом пари, утверждали, что общая сумма выплаченных маркизом взяток значительно превышала стоимость владения малышки. Впрочем, иногда называемые суммы превосходили и цену всего Нордвента, а вопросом, где известный своей честностью служака мог взять такие деньги, сплетники не задавались. По другой версии, маршал фон Фейербах не заплатил ни копейки, но на предоставленной ему аудиенции вместо доказательства потребовал Божьего суда с обязательным выставлением противоположной стороной вильдвера. Господь, мол, докажет его правоту! И Людовик Завоеватель уступил, впечатленный мужеством и уверенностью вассала. По третьей версии поединок состоялся. Но вильдверы Нордвента дружно отказались от участия, ссылаясь на некий Кодекс Шарлемана, запрещающий им поединки с обычными людьми (ни до, ни после, про упомянутый Кодекс никто не слышал), а пленный урманин-берсерк, обернувшись Зверем, выбросил меч, встал перед маркизом на колени и со словами: «Во имя Господа» подставил шею. Была ли во всем этом хоть толика правды, знал лишь сам маркиз. Но зубы у малышки, а заодно и близнецов, проверяло такое количество комиссий, что последние из них рассматривали челюсти, оснащенные полным комплектом жевательных принадлежностей.