Собравшиеся – особенно воргены – разразились недоуменными возгласами. Один из гилнеасцев, Эдрик, сделал шаг в сторону Вариана, но Генн схватил молодого воина за плечо и оттащил назад. Оба воргена оскалили друг на друга клыки, и Эдрик быстро присмирел.
– Честь и доверие! Вот что сейчас нужно Альянсу, а вовсе не эти звери, лишенные и того и другого, даже когда расхаживают в человеческом облике! Что будет, если они снова решат отколоться от всех? Хотя бы предупредить нас удосужатся? Можем ли мы довериться им хоть в этом? – Вариан щелкнул пальцами, и его свита вслед за ним поднялась на ноги. Последним, нерешительнее всех остальных, встал с места Андуин. – Как я многим уже говорил, я не нахожу в этой стае псов никакого достоинства и благородства… и потому никогда не проголосую за их возвращение в наши ряды!
С этим Вариан повел делегацию Штормграда за собой – прочь с места совета. Среди остальных представителей союзных государств воцарился хаос. Так все надежды Малфуриона Ярости Бури и рухнули прямо у него на глазах.
15Решения
– Прошу вас! Прошу всех остаться на местах!
Однако толпа верховного друида не слышала. Повсюду вокруг различные фракции Альянса спорили друг с дружкой о том, что только что произошло, и что все это может значить для совета в целом. В подобном гомоне одинокий голос ночного эльфа затерялся без следа. Однако Малфурион Ярость Бури был отнюдь не простым ночным эльфом – и даже не просто друидом.
Оглушительный гром заставил собравшихся содрогнуться, а молния, сверкнувшая прямо перед верховным друидом, обеспечила ему всеобщее внимание.
– Вы знаете, что я думаю о сложившемся положении, – сказал он всем. – И могу вас заверить: дело еще не кончено.
Спорить никто не стал, хотя во многих взглядах явственно отразилось несогласие. Желая ободрить Генна Седогрива, Малфурион повернулся к нему, но обнаружил, что воргены улизнули прочь – бесшумно и быстро, как настоящие волки.
Старательно пряча собственное смятение, верховный друид продолжал:
– Я займусь этим вопросом. А сейчас предлагаю проголосовать за то, чтоб совет на сегодня завершить, и приглашаю всех представителей с сопровождающими отдать должное великолепию Дарнаса.
– По мне, так отличная мысль! От всей этой политики в горле страсть как пересохло! – взревел Курдран. – Если это означает поскорей получить малость эля с закуской, то я, конечно же, «за»!
Энергичный ответ дворфа облегчил положение, и голосование за прекращение совета на сегодняшний день обошлось без сомнений, продолжится ли он завтра.
Как только собравшиеся разошлись, Малфурион подозвал к себе одну из Часовых, что несли караул возле него и Тиранды.
– Не сообщила ли верховная жрица, отчего ей пришлось удалиться?
– Нет, верховный друид.
– А не знаешь ли ты, куда она направилась?
– Думаю, в храм.
Малфурион ненадолго задумался.
– Пожалуйста, передай ей кое-что. Скажи: я вернусь к ней как можно скорее, но прежде должен побеседовать с королем Штормграда. Сообщи ей, что он проголосовал против Гилнеаса, но я полагаю, надежда еще есть. Понятно?
– Да, верховный друид!
– Тогда ступай же!
Часовая четко отсалютовала и поспешила прочь. Малфурион перевел дух, пользуясь выдавшейся минуткой, чтоб привести в порядок мысли.
«Видение настаивает на том, что Вариан – избранный, – с немалой досадой подумал верховный друид. – Возможно, так оно и есть, но не видению же разбираться с его упрямством! Его нужно переубедить… или Альянсу, вопреки всем видениям, следует подыскать кого-то другого!»
На лице Малфуриона отразилась непреклонная решимость. Вариан Ринн к нему прислушается.
С этими мыслями он двинулся вдогонку за разгневанным штормградским королем.
Скорее всего, Малфурион чувствовал себя преданным, и Вариан не мог его в том упрекнуть, однако этот ночной эльф имел дерзость думать, будто сумеет убедить повелителя Штормграда изменить мнение! На руках короля Гилнеаса было немало крови – крови людей. Где был он, когда Лордерон во время Третьей Войны молил остальных о помощи? Верно, в этой войне Штормград напрямую не участвовал, однако поддерживал Альянс всеми силами. Вдобавок, в то время Штормград пережил великое множество потрясений… а он, Вариан, побывал в самом сердце большей их части. Сделавшись королем всего в восемнадцать, после подлого убийства отца, он пытался управлять восстановлением королевства, но после гибели жены стал жертвой политических козней и грязной волшбы леди Катраны Престор… на деле оказавшейся черным драконом, дочерью Смертокрыла. Когда же Вариан по приглашению леди Джайны отправился в Терамор, на совет, он был похищен, а после этого утратил память.
Нет, Вариан чувствовал: в неспособности Штормграда сделать для Альянса большее его упрекнуть нельзя. А вот Генн отказался откликнуться на призывы, и не раз, будучи самим собой и при всей полноте власти. Сначала выстроил эту треклятую стену, дабы отгородить Гилнеас, а после, во время Третьей Войны, не соизволил прислать подмогу хотя бы для виду! Эту последнюю обиду сочли чрезмерной даже некоторые из его собственных подданных, принявших вызов собственной волей и объединившихся в доблестную Гилнеасскую бригаду.
Удовлетворения сказанным Вариан не чувствовал, однако ничуть о своих словах не жалел. Генн Седогрив получил лишь то, что давным-давно заслужил.
– Завтра отплываем домой, – сообщил Вариан остальным, когда все они подошли к отведенному им жилищу.
– Отец…
– Не сейчас, Андуин.
С необычной для себя яростью принц взмахнул рукой, отгоняя прочь остальных. Караульные, назначенные охранять комнаты королевской семьи, замешкались, но Андуин испепелял их взглядом, пока не ушли и они. Взгляд этот всем им был прекрасно знаком. Именно так часто взирал на них отец… но сын – до этой минуты – ни разу.
Не обращая на поступок Андуина никакого внимания, Вариан вошел в их комнаты, схватил бутылку вина ночных эльфов, начатую перед самым советом, и надолго припал к горлышку.
– Эх, где же ты, Бролл? – пробормотал Вариан.
Он-то надеялся, что за крахом этого совета последует недолгая встреча с силачом-друидом, дравшимся о бок с ним в дни гладиаторства… Увы, Малфурион отослал Бролла из города с каким-то заданием – еще одна причина досадовать на хозяев.
– Отец…
– Андуин, я же сказал: не сейчас.
– Нет. Сейчас.
Удивительно, но голос Андуина, мальчишки, едва вошедшего в подростковые годы, звучал сдержанно, непреклонно… и при том был исполнен разочарования. Поставив бутылку, Вариан повернулся к нему.
– Я сделал то, что было необходимо. Вот станешь королем – сам это поймешь.
– Я понимаю, отец, что ты до сих пор живешь в прошлом. Живешь, и никак не можешь с ним расстаться. Люди меняются. Люди могут искупать свои ошибки. Ты же не дал Генну Седогриву ни единого шанса, и, сделав это, обвинил все его королевство в…
– Хватило им глупости следовать за ним, несмотря на все кровопролитие и ужасы, последовавшие за его решениями, так переживут под его властью и это.
– Отец, ты серьезно? Разве ты не понимаешь, что…
– Довольно!
Эта вспышка удивила самого Вариана не меньше, чем его сына. Андуин поник головой. Взгляд его исполнился безмерной печали.
Принц направился к своей комнате.
– Андуин…
– Доброй ночи, отец. Молюсь о том, чтобы однажды ты понял.
Не слишком-то понимая, что сын хотел этим сказать, Вариан снова принялся за вино, но затем, поразмыслив как следует, вышел наружу. За дверью, охваченные нетерпением, ждали стражники.
– Можно. Входите смело, – сказал он, махнув рукою на дверь. – А я ненадолго останусь здесь.
Стражники не стали спорить. На миг Вариан даже проникся сочувствием к ним – к людям, стремящимся выполнить долг, но то и дело прогоняемым подопечными. По возвращении в Штормград нужно будет их наградить.
– Вариан?
«О, ради всего святого, неужто меня никогда не оставят в покое?!»
Король повернулся к подошедшему Малфуриону.
– Я сказал свое слово там, на Церемонии Посвящения! Обсуждать больше нечего!
Ночной эльф поднял брови, удивленный этим неожиданным выплеском чувств.
– Обсудить, осмелюсь заметить, предстоит еще многое. Я знаю, отчего ты сказал то, что сказал. Да, ты имел на это полное право. Однако совет должен продолжаться, и я…
– Твой совет провалился с треском. Потерпел поражение, совсем как…
С этими словами Вариан отвел взгляд. Мысли его были обращены к воспоминаниям далекого прошлого, а вовсе не к вечерним событиям.
Перемена в его настроении от глаз верховного друида не укрылась.
– Поражение, – тихо, спокойно отвечал он, – не всегда означает конец всему на свете. Порой оно может послужить наукой и помочь преуспеть в чем-то ином. Кенарию ведомо: я и сам повидал достаточно поражений, если только моих собратьев – а, может, и самих воргенов – можно использовать для примера. Вдобавок, я могу оценить несчастья, которые тебе пришлось преодолеть, и знаю, что ты до сих пор винишь в них себя. Ведь ты по-прежнему думаешь, будто мог бы спасти Тиффин во время того мятежа, или как-то помешать Ониксии, дочери самого Смертокрыла в облике леди Престор, отнять у тебя королевство! Но нет, ни одного из этих событий ты предотвратить не мог…
– Не мог? Легко сказать, верховный друид – задним числом, да спустя столько времени, однако ты к этим несчастьям касательства не имел! Мою жену убили обломком кирпича! Добрый человек, Реджинальд Виндзор, был сожжен заживо дыханием этой треклятой драконихи! Я позволил агентам братства Справедливости захватить себя в плен, а без меня мой сын, мой единственный сын, остался беззащитным и всеми брошенным! Нет уж, больше я такого не допущу! Никогда!
– Но ты же не…
Вариан обвиняюще ткнул пальцем едва не в лицо ночного эльфа.
– Как бы там ни было, ты не имеешь права обо всем этом рассуждать! Что можешь знать ты об ужасах, которые видел и пережил я? Две войны разгорелись и миновали, пока ты беззаботно медитировал да разгуливал по этому распроклятому Изумрудному Сну! Две войны, погубившие бессчетное множество жизней! Ты не видел, чем пришлось пожертвовать Штормграду, не говоря уж об остальном Азероте, пока Седогрив сидел себе да посиживал, не делая абсолютно ничего! Ничего! Вы, дру