Однако Генн быстро настигал. Порой он бежал только на ногах, порой же опускался на четвереньки. С упругой грацией, какой Вариан не заметил даже за куда более молодым Эдриком, старый правитель и воин приблизился к жертве вплотную.
Оценив ситуацию, Вариан бросился в схватку. Пусть и без «помощи» проклятия, двигался он со всей ловкостью и проворством того, кто сумел выйти живым из таких опасных боев, какие всем прочим воргенам вместе взятым наверняка даже не снились. Однако в эту минуту Вариану пришли на подмогу не только рефлексы бывшего гладиатора. Его вела, направляла иная сила, позволявшая и среди воргенов держаться, словно один из них, а вовсе не как простой, самый обыкновенный человек. Некогда, в прошлом, его звали Ло’Гошем… и сейчас это имя для него было более истинным, чем даже полученное при рождении.
Его появление на открытом месте приветствовали грозным рычанием. Из-за деревьев позади Генна навстречу выпрыгнули два воргена, черных, точно вороново крыло – слева, судя по узкой морде, женщина. Но Вариана это ничуть не удивило. Этих двоих – очевидно, стражей – он уже приметил.
Услышав предостерегающий рык, бежавший впереди Генн насторожил уши, бросил взгляд в сторону и увидел Вариана с луком.
Вариан сделал вид, будто и не замечает соперника, и помчался дальше, по следу кабана, а, искоса взглянув на Генна, отметил: тот догадался, что затевает повелитель Штормграда.
Генн с вызывающим рыком притормозил. Только тогда Вариан тоже остановился.
– Так, значит, – прорычал ворген, – ты все же пришел доказать, что превзойдешь меня на охоте?
– Я превзойду тебя всегда и во всем, Генн.
– Чушь! Ты можешь только вообразить себе силу, дарованную нам проклятием, силу превыше возможностей простых людей, силу…
– Силу перехвастать всякого на белом свете, – перебил его Вариан. – По крайней мере, больше я пока не видел ничего!
Двое других воргенов придвинулись ближе, но Генн гневным взмахом руки отогнал их прочь.
– Не знаю, отчего мне вообще вздумалось искать для гилнеасцев твоего одобрения! Если уж остальной Альянс предпочитает следовать твоим губительным путем – что ж, так тому и быть!
Но Вариан словно бы и не замечал оскорблений.
– Моя добыча бежит со всех ног. Ты, если хочешь, оставайся здесь и болтай вздор хоть до ночи, а я двинусь дальше. Мне еще пищу нужно добыть.
– Твоя добыча?! Да ты смеешься! – пренебрежительно бросил Генн. – Думаешь, сможешь отнять его у меня? Слушай же, Вариан Ринн! Проклятие не только обострило наши чувства. Мы видим то, что недоступно взгляду обычных людей. Некоторые зовут тебя Ло’Гошем. По-моему, примененное к тебе, сие именование из языка таурахэ больше всего смахивает на насмешку, но все-таки это лишь еще одно имя Голдринна, что стал нам духом-покровителем с момента нашего обращения. Я увидел вокруг тебя его ауру сразу же, как только ты появился на пиру, и, пусть даже в то время ты проявил все намерения обратить наши надежды в прах, я не спешил сдаваться, потому что видел на тебе след его прикосновения, как будто это – твоя собственная кожа…
На вид Вариан оставался спокоен, но откровение Генна его ненадолго встревожило. Полученное имя он принял с радостью, но неизменно считал, что это – всего-навсего дань уважения. Теперь же Генн заявляет, будто его, Вариана, коснулся дух призрачного волка, или еще что-то в этом роде…
– Но даже если Голдринн и благословил тебя, – ни сном ни духом не ведая об эффекте собственных слов, продолжал король Гилнеаса, – ты так и остался Варианом Ринном… и потому шансов перехватить мою добычу у тебя не больше, чем голыми руками поднять Стену Седогрива!
С этими словами Генн сорвался с места и помчался за кабаном.
Вариан без промедлений последовал за ним. Он отметил, что Генн немного превосходит его в быстроте бега, но если король Гилнеаса в самом деле считал, будто его соперник не так искусен в охоте, как воргены, то лишь оттого, что не видел Вариана преследующим добычу. Повелителем Штормграда вновь овладели инстинкты, какими не был наделен никто из обычных людей. Сейчас он чуял не только воргенов, но и – несмотря на множество прочих запахов – запах кабана. Его чуткие уши легко отличали негромкую, мягкую поступь бегущих по лесу воргенов от стремительной скачки преследуемого ими огромного зверя. Взглянув вперед, Вариан вмиг оценил рельеф местности. Свернув с пути соперника, он устремился к югу, а затем вновь повернул в сторону.
Как он и ожидал, подъем по склону замедлил бег Генна на несколько драгоценных секунд. Почти не запыхавшийся, Вариан быстро сбежал вниз с другой стороны возвышения. Весь опыт множества прежних охот подсказывал, что кабану потребуется остановиться, и король Штормграда примерно представлял себе, где это произойдет.
Погоня за дичью исполнила сердце восторга – восторга, никак не связанного с победой над Генном. Такой бодрости, такого подъема Вариан не испытывал многие месяцы. Да, причиненная уходом Андуина боль никуда не исчезла, но непрестанное напряжение сил, необходимость сосредоточить все внимание на добыче, помогала легче перенести ужасную утрату.
Вот впереди показался силуэт зверя – и явно не воргена. Огромный кабан замер на месте, либо надеясь, что неподвижность поможет укрыться от глаз охотников, либо попросту не в силах решить, что делать дальше.
Внезапно кабан пришел в движение.
Вариан вполголоса выругался: кабан мчался прямо туда, откуда, скорее всего, появится Генн. Каким-то непостижимым образом Вариан спугнул зверя даже издалека. Необычное для его охоты дело… да вдобавок в самое неподходящее для этаких ошибок время!
Однако сдаваться и признавать себя побежденным Вариан не спешил. Шанс перехитрить соперника у него еще оставался. А лук, что еще важнее, давал преимущество в дальности боя, если только вложить в выстрел все свое мастерство без остатка.
Вариан со всех ног бросился за кабаном. Дважды ему едва не представилась возможность для выстрела, но во второй раз кабан повернул в совершенно неожиданном для опытного охотника направлении. Этот маневр привел зверя на ненадежную рыхлую почву, увеличив шансы обоих преследователей настичь беглеца.
Ясное дело, в следующий же миг на глаза показался и ворген… но появился он вовсе не с той тропы, откуда Вариан ожидал Генна. То был один из молодых, темно-бурый самец с отсутствующим кончиком уха. Очевидно, приведенный сюда собственными поисками, он встал на след дичи, не ведая, что та выбрана для себя его господином… и королем Штормграда.
Кабан, петляя из стороны в сторону, взбирался наверх по склону холма. Молодой ворген настигал зверя. Генна пока видно не было, однако стоило полагать, что он может появиться в любую минуту.
Вариан прицелился. Хороший выстрел – очень хороший выстрел – покончит с кабаном прежде, чем молодой ворген успеет его нагнать.
В этот момент кабан развернулся и бросился на воргена. Захваченный врасплох, гилнеасец не смог вовремя убраться с его пути. Ударив клыками и рылом, исполинский кабан отшвырнул преследователя вбок. Ворген с лету врезался в дерево и, оглушенный ударом, обмяк.
Решение зверя предоставило Вариану возможность желанного выстрела. Он вскинул лук… но затем придержал руку. В следующий же миг кабан развернулся и снова бросился наутек.
– Так-то ты, значит, охотишься? – раздался позади насмешливый голос Генна.
Обернувшись, Вариан увидел мчащегося к нему гилнеасского короля. За Генном спешили еще несколько воргенов, включая Эдрика. Повернув морды в сторону бегущего кабана, собравшиеся воргены потянули носами воздух.
– Иногда жертве нужно позволить бежать, – отвечал Вариан.
– Что за нелепость?
Но повелитель Штормграда не пожелал ничего объяснять.
– Продолжим?
Прежде, чем Генн успел ответить, Вариан побежал дальше. Сзади донесся рык соперника и мягкие шаги устремившейся следом стаи. Вмешательство остальных воргенов Вариана ничуть не встревожило. Он знал: эти не станут мешать своему повелителю. Охота по-прежнему оставалась состязанием двух королей.
Двигаясь по кабаньему следу, Вариан восхищался выносливостью и силой зверя и, в некотором роде, даже сочувствовал ему. Он был твердо намерен оказать дичи честь и позаботиться о том, чтобы мертвое тело не пропало зря. Для столь достойного противника это было бы истинным оскорблением.
Кабан мчался к густым зарослям кустов, вполне вероятно, сулившим ему спасение. Разумеется, там и Вариану, и Генну будет труднее преследовать зверя, не замедляя бега: для того, чтоб проламываться сквозь подлесок, кабан был приспособлен намного лучше.
И тут с другой стороны появился новый ворген. Вариан с запозданием признал в нем того – молодого, с отсутствующим кончиком уха.
Кабан угрожающе фыркнул и резко затормозил. Не ожидавший этого молодой ворген приземлился не на спину намеченной добычи, а прямо перед ней.
По-видимому, позабыв о преследователях за спиной, кабан рванулся назад. Еще один ворген, захваченный врасплох, едва успел отскочить вбок, так что острые бивни чудом не пропороли его ногу. Упав на четвереньки, светло-бурый охотник изготовился к новому прыжку.
Из густых зарослей за его спиной появился медведь.
Громадный черный зверь поднялся на задние лапы и заревел, продемонстрировав пасть такой ширины, что в ней свободно поместилась бы человеческая голова, и пожелтевшие острые зубы, вполне способные оторвать эту голову от туловища. Медведь навис над ошарашенным воргеном. Его длинным острым когтям заметно уступали даже когти гилнеасцев.
Причиной тому, что никто не учуял запаха другого хищника, был ветер. Он дул в сторону медведя, а тот – вероятно, из-за потрясающей величины – не испугался присутствия воргенов. Для молодого, горячего гилнеасца это значило, что из охотника он в один миг превратился в дичь.
Повинуясь приказу инстинкта, Вариан немедленно выпустил стрелу. Однако в это время медведь повернулся, и стрела вонзилась ему в плечо.
Полученная рана не столько остановила, сколько разозлила зверя, и даже не отвлекла его от ближайшего из врагов. Оказавшийся слишком нерасторопным, молодой ворген не успел увернуться от тяжелой лапы. Удар сбил гилнеасца с ног, да так, что тот кубарем откатился в сторону – к несчастью, недостаточно далеко от медведя.