«Где именно и что собственно – это уже понятно», – обреченно вздохнул рилиндар. Грэйн ну очень любила выписывать разные вензеля по его голой влажной коже на разных местах. И мурлыкала при этом, точно кошка, укравшая колбасное кольцо, а иной раз взрыкивала, то бишь смеялась чему-то своему. А это, оказывается, шутки такие были – традиционные, ролфийские.
А с другой стороны, если Кэдвен расписала его всего своими факсимиле, значит, бывший рилиндар эрне капитанше небезразличен.
Хорошая шутка – верный путь к достижению понимания. Но шутка затянувшаяся грозит разрушить достигнутое. Поэтому госпожа резидентша перешла к делу:
– Итак. Я полагаю, «Новая Рилинда»? Поэтому Вилдайр послал тебя?
– Мы только-только начали жить по-человечески. И я не позволю каким-то злобным олухам испортить всем жизнь. Опять же, обидно за настоящую Рилинду.
Сказал, серьезней не бывает, хотя кривая улыбочка по-прежнему оставалась приклеенной к губам. Уж Паленая Хайнри должна-то различать, где шуриа дуркует, а где ему не смешно. Помнит небось рилиндарские улыбочки, от которых шрамы остаются через все лицо.
– Понимаю. Что ж, они – щенки, конечно, но это опасные щенки. Не ведающие ни чести, ни меры. Увы, пусть в большинстве своем они и смески, но тем не менее моим ролфи к ним не подобраться. А ты сможешь. Но кое-что у меня все-таки есть, правда, не так много, как следовало бы. Всю общую информацию по «Новой Рилинде» в Конфедерации ты найдешь вон в том бюро. У тебя будет время ее изучить, пока мы готовим подходящую «легенду». Придумай себе другое имя. Настоящее теперь не годится.
Новые имена Элир не любил. Свое, мамкой данное, оно как-то ближе к телу. Приятнее, что ли. Но эрна Хайнри дурного не посоветует. Джэйффу даже стало стыдно за свою непростительную глупость.
– Спасибо за помощь, Умфрэйд. И вообще... извини, что так получилось. Если бы не кораблекрушение... Но эти банки... Ух! Настоящее искушение для человека вроде меня. Увлекся. Прости.
– А-а, пустое, – искренне отмахнулась ролфийка. – Зато появился повод вспомнить юность. Тебе уже приготовили комнату, и капитан Эйдри... Эйдри! – Тот мигом явился на зов: – ...позаботится о еде и прочих насущных вещах. Пара дней, чтоб отлежаться и зализать раны, а? Ты здесь не в тюрьме, так что можешь свободно гулять по территории посольства. За ворота, понятно, лучше не высовываться.
Вновь выпроводив помощника, ее превосходительство налила себе еще эля и, довольная, откинулась в кресле. Чудеса да и только, но не дававшая покоя с самого утра культя и ноющая поясница теперь присмирели, а потому ролфийка улыбнулась не столь благодушно, сколь облегченно:
– Ну, с формальностями покончено. Еще по кружке за старые добрые времена?
– С удовольствием, Умфрэйд. Пить с тобой – честь для меня.
Шуриа поднял свою кружку, салютуя достойной женщине и отважной волчице.
Отлежаться – это хорошо, это как раз то, что сейчас Джэйффу Элиру нужно. Грабеж на большой дороге – занятие утомительное, налет на банк тоже нервирует, а уж после отсидки в тюрьме и смертельного приговора сама Мать Шиларджи велела соснуть в теплой кроватке от зари до зари, для пущего восстановления сил.
«Прекрасное имя – Умфрэйд. Отличная женщина – умная, сильная... Кабы не отдано было бы сердце Грэйн, предложил бы замужество, честное рилиндарское», – подумалось Джэйффу перед сном.
Шуриа видят душу, а она у эрны Хайнри... живая и светлая, настоящая.
Кэйд ир-Силэйн, финансист
Красивые женщины стоят красивых сумм с большим количеством нулей, и желательно – золотом. А такие, как эта, – и вовсе баснословных. Но почтенный ир-Силэйн, которому по всем приметам полагалось окружать себя предметами роскоши, на безусловно прекрасную и очень дорогую даму за соседним игровым столом если и поглядывал, то равнодушно. Он давно уже определил для себя два типа женщин, с которыми не следует связываться: упертые воинственные бабы вроде той офицерши на «Славе Глэйсэйта» и роскошные сучки-аристократки, швыряющие на зеленое сукно бриллианты и убежденные, что все три луны вращаются вокруг их позолоченных каблучков. И тут уж не знаешь, кто из них хуже. Но если офицерша и ей подобные при условии, если все пойдет как надо, в скором времени отправятся в Чертоги Оддэйна снежной тропой, то с темноволосой мотовкой придется иметь дело. К счастью, тоже не слишком долго. Для таких фанатиков, как «Дети Кинэйда», он, безземельный, всего лишь денежный мешок, в который они беспечно запустили породистые лапки. Пусть их. Победа достанется терпеливым, и Кэйд ир-Силэйн всерьез рассчитывал, что окажется в числе победителей. Но пока...
– Любезный, бутылку имперского черного и три дюжины янамарских роз для прекрасной леди в алом.
И небрежным жестом истинного миллионера набросил на горлышко драгоценной бутылки жемчужное ожерелье.
Черное вино, алые розы и черный жемчуг для Элайн, леди Конри. Ну и причуды у ее всемогущего муженька!
«Будь ты моей женой, сучка, – подумал ир-Силэйн, склоняясь в галантном полупоклоне в ответ на чарующее изумление прелестной дамы, ахнувшей при виде неожиданного подарка, – я бы тебя удавил этими жемчугами! Но ничего, ничего. Никто не вечен, даже лорд-секретарь».
Ожерелье мягко мерцало в изящных лапках беглой леди. Ее спутник, щуплый чернявый тип, по виду – шурианский полукровка, брюзгливо скривил губы и что-то сказал вполголоса, но леди Конри лишь задорно рассмеялась в ответ и воскликнула:
– Не будьте таким занудой, дорогой мой! Это так символично! Семнадцать черное! Ва-банк!
Колесо все крутилось и крутилось, шарик катился и катился... Ир-Силэйн не стал смотреть, что будет дальше. Его поручение было исполнено.
Обидно, конечно, солидному деловому человеку быть этаким курьером на побегушках, пусть даже и у самого лорда Конри. А уж секретность развели – о! А дело не стоит пустой раковины из-под устрицы. Всего лишь передать этой распутной бабенке дорогую побрякушку от тоскующего супруга. Кэйд ир-Силэйн ни за что не стал бы тратить свое время на такую ерунду, если бы его не обязали те, кто вскоре будет править Архипелагом. Большие люди с большими деньгами, которые очень недовольны косными обычаями детей Морайг. Проклятье, да любой нищий прапорщик или мичман считает, что он до сих пор вправе обратиться к человеку, способному купить тысячу таких вечно голодных вояк с потрохами и семействами, – «Эй, ты!». Мы же не во времена княгини Лэнсилэйн живем, господа, чтобы терпеть подобное! Значит, нужно изменить правила игры. Где бы оказались все эти князья и эрны без денег? По какому праву они смеют тратить их на безделушки и всякую голозадую мразь, вроде дикарей с Тэлэйт? Ох, эта Шанта! Бездонная яма, в которую утекают целые состояния. А Вилдайр Эмрис, словно обезумев, вводит все новые налоги на содержание своих ручных гадов. И добро бы всех обдирал, так нет же! Ему подавай шерсть с самых лучших овец...
«Дети Кинэйда» обещают все изменить. Ролэнси без «священных особ» и бешеной стаи прожорливой солдатни. Это будет прекрасно. Лучшая власть из возможных – власть лучших людей, умеющих считать деньги...
Замечтавшись, ир-Силэйн даже не заметил, как допил свое вино. Делать ему в игорном доме было, в общем-то, уже нечего, и финансист, чуть покачиваясь, стал пробираться к выходу.
Элайн эрн Дагэйн леди Конри
Элайн леди Конри проводила покидающего игорный дом ролфийского посланца нежной улыбкой и склонилась к уху своего спутника:
– Подумать только, какой самодовольный и неприятный тип. И наверняка умный. Не следует ли вашим друзьям заняться его персоной?
– Когда?
– Сегодня. – Беглая супруга лорда-секретаря перебирала в пальцах жемчужины, будто пересчитывала. – Сейчас. Полагаю, вам это понравится. Он же все-таки ролфи.
И рассмеялась мягким воркующим смехом, словно только что очень удачно сострила.
– А... прочее? – очень тихо спросил мужчина, делая знак официанту, чтобы тот приблизился.
– Три. Семнадцать. Двадцать один. Секретное слово – «Мэрид», – леди Конри приложила жемчуг к запястью, любуясь. – Не сомневайтесь, друг мой, никогда не сомневайтесь во мне. И не забудьте про мою долю, – она легонько стукнула его по плечу сложенным веером. – В прошлый раз я простила вам вашу рассеянность, но не станем делать из этого привычку, мой милый Бэхрем.
– О, миледи! – горячо, пожалуй, даже излишне импульсивно для полукровки, которым он казался, воскликнул тот и быстро огляделся. – Прошу вас, без имен.
– Ха. – Женщина усмехнулась и посмотрела на него сквозь тонкое стекло бокала. – Трусость вас совсем не украшает. Дело, которое вы избрали, требует большей отваги, разве нет?
– Миледи, – насупился названный Бэхремом. – Трусость или нет, но мне вовсе не хочется оказаться в лапах лорда-секретаря. Вы не представляете себе... о...
– Как раз я-то представляю. – Дама подставила бокал для новой порции вина. – Ну, будет, будет. Вы же не обидитесь на мои необдуманные слова, милый, милый Бэхрем? Мы ведь с вами добрые друзья, и цель, которая нас объединяет, важнее всех обид мира. О, я вижу одного из ваших друзей. Полагаю, это означает, что о господине ир-Силэйне можно больше не волноваться. Быстрота ваших бойцов вызывает мое искреннее восхищение.
– Нам тоже следует поторопиться. Чем быстрее я покину Индару, тем лучше. Вам потребуется сопровождение, дорогая Элайн?
– Нет, благодарю вас. – Она показала глазами на двух широкоплечих и мрачных господ, угрюмо следящих за кружением шарика на рулетке. – Я предпочту обойтись собственным эскортом.
– Как угодно, миледи. В таком случае позвольте откланяться.
– До нашей следующей, столь же плодотворной встречи, милый друг, – Элайн протянула руку, благосклонно позволив запечатлеть прощальный поцелуй на кончиках пальцев.
Но, прежде чем уйти, мужчина вдруг спросил так негромко, что леди Конри пришлось напрячь даже тонкий ролфийский слух:
– Скажите, миледи... а вам-то зачем все это? Почему вы...