– Продолжай.
– Третье. Володин… или Романов?.. был частым посетителем Вольной религиозной общины. Помнишь, ты говорила, что вы с Либихом видели его входящим в их приют в Пренцлауерберге? Он заезжал туда почти каждый день, однако старался, чтобы об этих визитах не было известно его знакомым и тем более торговым партнерам. Почему?
– Почему? – машинально повторила Анита.
– Ранке допросил этих монахов-безбожников. Они утверждают, что Володин просто сочувствовал их взглядам и помогал материально, но считал, что если об этом узнает широкая публика, может пострадать его коммерческая репутация. По-моему, полная ерунда. В Пренцлауерберге находился центр заговора, туда стекались деньги, а господа из религиозной общины должны были стать ударной силой в готовившемся перевороте.
– Алекс, ты ничего не путаешь? Переворот должен был произойти в Петербурге, а не в Берлине.
– Что стоит перебросить их в Россию? На деньги Либиха можно было снарядить и отправить в любую точку мира целую армию.
– Звучит фантастично… Ну, хорошо. Рассказывай дальше.
– Четвертое. Это уже мое личное предположение. – В голосе Максимова прозвучала гордость за свою сообразительность. – Либих говорил перед смертью о толпе и взрыве, так?
– Так, – сказала Анита и насторожилась.
– Третьего декабря, то есть послезавтра, в Аллее тополей состоится обряд посвящения в Вольную религиозную общину пятидесяти новых адептов. Этот обряд называется Югендвайе, он проходит обычно при большом скоплении людей. Разрешение на проведение собрания официально получено у бургомистра – говорят, он сам тайный член этой общины. По предположениям, на Югендвайе соберутся не меньше трех-четырех тысяч человек. Должен был присутствовать на нем и Володин. Вот я и подумал: если его хотели убить, то лучшей возможности не придумаешь – незаметно подкрасться в толпе и бросить бомбу. Начнется паника, сумятица… Пока разберутся, что к чему, убийца будет уже далеко. Мне думается, Либих предвидел такой вариант – об этом-то он и пытался тебя предупредить.
Анита щелкнула супруга в макушку и стала немилосердно накручивать на палец его длинные мягкие волосы.
– Алекс, твои выводы, как всегда, противоречат здравому смыслу. Когда Либих говорил мне про толпу и взрыв, он уже знал, что Володина нет в живых. Соберись с мыслями и порассуждай. Если дело только в Володине, то людям, которые соберутся на Югендвайе, нечего опасаться. Тем не менее Либих считал необходимым сообщить мне о взрыве, значит, знал, что опасность по-прежнему существует. Смерть Володина ни на что не повлияла.
– Как такое возможно? – Максимов задрал голову и снизу вверх посмотрел на супругу. – Погиб человек, вокруг которого строился весь заговор. И ничего не изменилось?
– Мой бедный Алекс, нельзя так безоговорочно верить всему, что говорят малознакомые люди. Никакого заговора не было… Вернее, он был, но совсем не против императора Николая.
– Против кого же?
Анита вздохнула и, откинувшись назад, уронила голову на спинку кресла.
– А вот этого я пока не знаю.
На следующий день Максимов умчался в свой клуб ни свет ни заря («Прости, дорогая, но сегодня Хаффман дерется против Эрлиха. Против чемпиона Баварии, представляешь! Может, съездим вместе, посмотришь? Молчу, молчу…»). Анита после поездки в Виттенберг чувствовала себя разбитой, поэтому, выпроводив супруга, еще около часа лежала в постели, наблюдая, как за окном с наполовину раздвинутыми шторами плавно опускаются крупные мохнатые снежинки.
Завтракать ей пришлось в одиночестве. Из передней доносилось надоедливо-противное шаркание швабры: Вероника, не зная, чем заняться, взялась за привычное дело – надраивание и без того чистых полов. Анита без аппетита жевала маленькую пресную булочку и думала о том, чему бы посвятить начавшийся день. Если откровенно, посвятить его хотелось банальному безделью. Может, Алекс прав – история с Вельгуновым, Володиным и иже с ними становится все непредсказуемее и опаснее. Становиться очередной ее жертвой едва ли разумно. Алекс вчера перед сном твердо заявил, что согласен задержаться в Берлине только до пятого декабря. Оно и понятно – накануне, четвертого, знаменитый боксер Хаффман свернет челюсть последнему немецкому сопернику и продолжит свои гастроли по Европе. Больше ничто в Берлине Алекса не интересует.
Оставив на столе огрызок булки, Анита встала и позвала Веронику.
– На улице холодно?
– Не выходила я нынче, – ответила служанка, пожав плечами. – Снегу навалило по колено.
Снега за ночь и впрямь нападало изрядно. Видимый из окон участок улицы был устлан белым покрывалом, а снежинки, слипшиеся к полудню в большие хлопья, все падали и падали. Анита поежилась. Намерение выйти на прогулку отступало перед дремотной истомой, от которой она не могла избавиться с той самой минуты, когда проснулась и открыла глаза.
Остаться дома? Здесь тепло, Вероника на рассвете растопила камин. Можно весь день сидеть и пить горячий чай с вареньем. И читать книги, благо во взятом из Петербурга багаже их хоть отбавляй. Порыться и найти какую-нибудь «Клариссу Гарлоу» с тупым сентиментальным сюжетом. Сидеть в кресле и читать. Пусть отдохнут и голова, и ноги.
Анита так и сделала: наугад вынула из багажа потрепанную книгу Ричардсона, сунула ноги в мягкие теплые шлепанцы, села в кресло перед камином спиной к залепленному влажным снегом окну, велела Веронике принести чашку чаю и стала лениво пробегать глазами знакомые с отроческих лет наивно-выспренные строки. Через четверть часа это занятие ввергло ее в такую жуткую скуку, что она готова была взвыть и швырнуть роман в пламя, облизывающее каминную решетку.
Спасла Ричардсона ворвавшаяся в гостиную Вероника.
– Там! Под окнами! – выкрикнула она, схватившись правой рукой за грудь, а левой тыча в сторону окна. – Гляньте!
– Что там?
– Он!.. В котелке… Пришел и стоит под дверью!
Анита бросила книгу на пол, стряхнула с ног шлепанцы и босиком добежала до окна. Осторожно отодвинув пальцами край занавески, посмотрела вниз и сквозь причудливый узор налипших на стекло снежинок увидела у крыльца сутулого человека в черном пальто и низко надвинутом на лоб котелке.
– Он…
Незнакомец, которого она видела у Аллеи тополей и возле ресторана «Ореховое дерево», стоял под стеной дома и, поджав плечи, курил короткую трубку. На этот раз он вовсе не старался скрыться – наоборот, казалось, что он хочет быть замеченным.
Анита приняла решение прежде, чем успела обдумать его последствия.
– Я выйду к нему! Помоги мне одеться.
– К нему? – ужаснулась Вероника. – Да вы что! Давайте, кликну жандарма, он тут за углом в будке стоит. Выберусь черным ходом…
– Ты слышала, что я сказала? – повысила голос Анита. – Живо неси одежду!
Вероника, крестясь, ушла в переднюю и принесла шубу. Анита одевалась торопливо, не позволяя себе думать о том, что может случиться, когда она встретится лицом к лицу с человеком, которого Максимов считал виновником по меньшей мере восьми смертей.
– Подай мне ридикюль. И зонт.
Вероника безропотно выполнила приказание, но когда Анита взялась за дверную ручку, служанка молитвенно сложила руки на груди.
– Не ходили б вы, а? Что я Алексей Петровичу скажу?
– Не болтай, дура! – Анита открыла дверь и, уже спускаясь по лестнице, бросила назад: – Ступай к окнам и смотри в оба.
Страха не было – его переселило любопытство. Кто же он, этот Англичанин?
Анита вышла на улицу. Ее плечи тут же украсились сыпавшимися с неба белыми пушистыми звездами. Она подошла к человеку в котелке. Он, судя по выражению крупного выпуклого лица, ничуть не удивился, точно ее появление было чем-то само собой разумеющимся. Вынув изо рта трубку, он слегка поклонился и сказал учтиво на чистейшем русском языке:
– Здравствуйте, Анна Сергеевна. Если не ошибаюсь, вы хотели со мной поговорить?
Глава шестая. Агент из России
Ресторан «Одер». – Юлианна, принцесса Кобургская. – Миф развеивается. – Деньги Гельмута Либиха. – Обгоревший клочок бумаги. – Азотная кислота. – Чем занимался пивовар Шмидт. – Поручение. – Владимир Сергеевич рекомендует проявлять осторожность. – В гостиной. – Посетительница, которую не ждали. – Все опять переворачивается. – Под прицелом.
– Да, – сказала Анита, рассматривая в упор того, чью фигуру прежде видела только мельком, – я хотела с вами поговорить. Но здесь не самое удобное место для общения.
– Согласен, – ответил человек в котелке, вытряхнул на снег остатки табака из трубки и спрятал ее в карман. – Куда вы предлагаете переместиться?
– Мы можем подняться ко мне в квартиру…
– Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством, – вежливо, но категорично произнес незнакомец. – Из-за меня у вас могут возникнуть неприятности. Если вы не против, я приглашаю вас в «Одер».
Так назывался один из лучших берлинских ресторанов, расположенный в центре города. Анита вскинула брови.
– Вы знаете, что за вами охотится полиция?
– Мне это известно. Поэтому я и приглашаю вас туда, где меня точно не станут искать.
Анита колебалась всего мгновение, после чего взглянула на свои окна, сделала Веронике, чья тень маячила за занавеской, знак рукой – дескать, все в порядке – и снова повернулась к человеку в ко-телке.
– Я готова.
Незнакомец нанял извозчика, и они покатили по Фридрихштрассе. Анита, напрягшись, не сводила глаз со своего попутчика, он же являл собою абсолютное спокойствие. Когда они уже подъезжали к «Одеру», он, спохватившись, приподнял котелок, под которым обнаружилось полное отсутствие волос, и произнес:
– Забыл вам представиться. Меня зовут Макс Больц. Корреспондент газеты Spielplan.
– Очень приятно, – пробормотала Анита, не зная, как реагировать на столь откровенную ложь.
В ресторане «англичанин» с немецкой фамилией и безупречным русским произношением провел ее в отдельный кабинет. Очевидно, здесь его знали. Он что-то быстро сказал по-немецки лакею, и тот, кивнув, упорхнул так, словно его унесло порывом ветра.