Экипаж замедлил ход. Под колесами чавкала смешанная с талой водой грязь. Петляющая меж деревьев дорога уводила путников все дальше в лес.
– Вот вам прелести прусской зимы, – проговорил Самарский ворчливо. – Вчера были сугробы, сегодня слякоть.
– Вы предпочли бы российские морозы? – спросила Анита.
– Представьте себе, сударыня. Особенно если учесть, что в России я бываю до обидного редко. Вы удивлены? – усмехнулся он. – Агентов Третьего Отделения тоже иной раз обуревает тоска по родине. По-моему, в этом нет ничего сверхъестественного.
Экипаж проехал еще немного по сжавшейся до ширины тропы лесной дороге и остановился. Владимир Сергеевич распахнул дверцу.
– Все, господа. Дальше придется идти пешком. Во-первых, нам здесь просто не проехать, а во-вторых, так надежнее. Для нас самое важное – не обнаружить себя до того, как настанет момент решающих действий.
– А как же лошади?
– С ними ничего не случится. Томас отведет упряжку в сторону и привяжет к какому-нибудь дереву. Дорога заброшена, по ней уже давно никто не ездит, поэтому, надеюсь, к нашему возвращению все будет в порядке.
Самарский подхватил свой ящик, оказавшийся довольно увесистым, и спрыгнул на зыбкую почву. Следом за ним из экипажа вышел Максимов, попробовав прежде землю носком сапога, точно ему предстояло ступить на поверхность болота. Последней коляску покинула Анита. В лесу было холодно, и она пожалела, что не надела под костюм что-нибудь потеплее.
– Вооружайтесь, господа, – предложил Самарский, поставив ящик на старый пень и откинув крышку. – Чем богаты, тем, как говорится, и рады.
В ящике оказались две немецкие винтовки Дрейзе и пара французских пистолетов. Анита взяла один, деловито щелкнула курком.
– Вы знаете, как с ним обращаться, сударыня? – осведомился Владимир Сергеевич.
– Благодаря Алексу, я умею стрелять даже из мортиры.
– Отрадно. Не знаю, как насчет мортиры, но навыки стрельбы из пистолета могут вам сегодня пригодиться. Хотя, право, лучше бы вы остались в гостинице.
Анита не стала отвечать и, подняв пистолет, прицелилась в сосну, чтобы проверить, не сбита ли мушка. Максимов тем временем выбрал себе одну из винтовок. Придирчиво осмотрел дуло и спусковой механизм.
– Не больно я уважаю эти германские винтовки, ну да ладно…
Самарский захлопнул крышку и поставил ящик обратно в коляску. На вопросительный взгляд Аниты похлопал себя по карманам.
– Я вооружен, Анна Сергеевна. Мы с Томасом готовились к сегодняшней экспедиции с самого утра, так что за нас можете не беспокоиться.
Томас направил экипаж в широкую просеку между деревьями. Отъехав от дороги саженей на десять и упершись в густые заросли, повозка снова остановилась. Соскочив с козел, Томас распряг лошадей и привязал их прочными кожаными шлейками к толстой березе.
До сих пор он не проронил ни слова. Анита, глядя на него, гадала: немой или просто чересчур молчаливый?
– Вы готовы, господа? – спросил Самарский. – Тогда пойдемте.
Максимов повесил винтовку на плечо и стал похож на охотника – недоставало только ягдташа. Анита не знала, куда деть доставшееся ей оружие – ридикюль она оставила в гостинице, да и не поместился бы пистолет в маленькой дамской сумочке. Пришлось нести в руке. Презабавная картина: современная амазонка, вышедшая на тропу войны. Самарский шел впереди, шествие замыкал безмолвный Томас.
– Вам, быть может, любопытно узнать кое-какие подробности относительно места, куда мы направляемся, – сказал, обернувшись, Владимир Сергеевич. – Сегодня утром я получил дополнительные сведения. Они едва ли представляют практическую пользу, но могут показаться вам не лишенными интереса. Замок, который мы намерены посетить, носит название Волчий Камень. В этом слышится что-то зловещее, но все объяснимо: похожие названия даны сразу нескольким старым немецким замкам. Например, знаменитое родовое гнездо рыцарей Швангау, от которых берет начало династия баварских королей Виттельсбахов, называется Шванштайн – Лебединый Камень. Оно находится в Альпах и ныне, говорят, наполовину разрушено. Волчий Камень – это в некотором роде образец архитектурного подражания, оригиналом послужил замок в Вартбурге, где в незапамятные времена состязались менестрели. Хотя у интересующего нас строения есть и свои отличительные черты.
– Когда оно появилось? – полюбопытствовал Максимов.
– В шестнадцатом веке. Для германских построек, можно сказать, юный возраст. Здесь сохранилось немало сооружений гораздо более древних.
– Вы говорите, у него есть свои особенности. Какие же?
– Согласно преданию, его первый владелец, имя которого неизвестно, был безумно влюблен в рыцарские легенды и старинные эпосы. Вы читали поэму фон Эшенбаха о Лоэнгрине? Тот человек был буквально помешан на этом творении, равно как и на других подобных, – вот и приказал расписать в замке стены картинами на рыцарские сюжеты.
– Смотрится, наверное, очень красиво… – промолвила Анита, семеня по грязи.
– Если все сложится удачно, сударыня, вы сможете полюбоваться этими фресками воочию, – отозвался Владимир Сергеевич.
Когда, по его словам, до цели оставалось около трех миль, они свернули с дороги и углубились в чащу.
– Это так называемая Старая герцогская дорога, – пояснил Самарский. – Она ведет прямо к воротам замка, а нам бы желательно выйти к нему с другой стороны, оттуда, где наше присутствие труднее будет обнаружить.
– Какая глухомань! – произнес Максимов, пробираясь через цепкий кустарник. – Разве поблизости нет никаких селений?
– Ближайшее к Волчьему Камню селение – деревушка Тенайхе, что в переводе означает «Красивый дуб». До нее миль десять. Как мне удалось выяснить, ее жители не поддерживают с обитателями замка никаких отношений. Такой порядок был при предыдущем хозяине, такой, уверен, существует и теперь.
Анита, выглядывая из-за спины Максимова, пыталась рассмотреть сквозь перекрестья ветвей контуры замка.
– Замок стоит в низине, – сказал Самарский. – Сейчас мы поднимемся на опушку, и оттуда его уже можно будет увидеть. Вот он, смотрите.
Дворец с пугающе-загадочным названием Волчий Камень проступил сквозь зимний лес, как проступают очертания снимка на фотографической пластинке. Анита увидела несколько островерхих круглых башенок, ни одна из которых не совпадала с соседними по высоте. Первоначальное впечатление, будто башенки представляли собой беспорядочное архитектурное нагромождение, было обманчивым – Волчий Камень выстроили в строгой средневековой гармонии, и по своему стилю он весьма походил на первозданные обиталища германских рыцарей. Верхняя его часть была сложена из белого камня, нижняя – из красного. Вытянутые окна с полукруглыми сводами настороженно смотрели на лес.
– У того, кто построил это здание, был хороший вкус, – признал Максимов.
– Немцы вовсе не так бесчувственны, как принято считать, – проговорил Владимир Сергеевич и поднял руку, призывая спутников быть внимательными. – А теперь, господа, прошу соблюдать особую осторожность, вести себя по возможности тихо. Мы почти у цели.
Взорам открылась окружавшая замок площадка, выложенная из квадратных каменных плит. Она, в свою очередь, была окружена рвом, который когда-то заполнялся водой, но теперь был почти засыпан. Напротив ворот виднелся остов подъемного моста.
– На наше счастье, мадемуазель Бланшар не стала возрождать традиций древности, – прошептал Самарский. – Ров с водой и земляной вал затруднили бы наши действия. Теперь же мы не встретим на пути серьезных помех. За мной, господа!
Обстановка благоприятствовала им. Замок был огорожен естественным частоколом из разросшихся берез и сосен – они прорастали кое-где даже в щелях между растрескавшимися плитами. Это ограждение не только не защищало Волчий Камень от вторжения, но и позволяло посторонним подобраться почти вплотную к его стенам, чем Владимир Сергеевич и его спутники не замедлили воспользо-ваться.
Вскоре они оказались в каких-нибудь двадцати-тридцати шагах от парадного входа. Монументальная лестница с высокими ступенями вела к двум сомкнутым дверным створкам, высота которых составляла не менее полутора человеческих ростов. Самарский приложил палец к губам. Минуту или две все четверо напряженно вслушивались в тишину. Из замка не доносилось ни звука.
– Обойдем, – еле слышным шепотом произнес Владимир Сергеевич и, вынув из-за пазухи револьвер, мягкой кошачьей походкой направился вдоль стены.
Остальные, стараясь держаться в тени деревьев, которые, впрочем, будучи лишенными листвы, служили прикрытием ненадежным, направились за ним.
Они обошли замок кругом, то убыстряя шаг, то замедляя. Максимов снял винтовку с плеча и держал палец на спусковом крючке, готовый выстрелить в любого, кто покажется из-за угла. Но оружие не понадобилось – крепость и ее окрестности безмолвствовали.
Вернулись к лестнице. Самарский недоуменно переглянулся с Томасом.
– Окно! – шепнула Анита.
Прямо над ними, слева от входа, одно из окон было разбито. Самарский прикинул высоту и, уже не таясь, подошел к стене. Взгляд его остановился на водосточной трубе.
– Значит так, – сказал он тихо и твердо, – я заберусь первым. Держите под прицелом окно и дверь.
– Это опасно, – заметила Анита. Могильная тишина замка не нравилась ей.
Владимир Сергеевич не был расположен к пустым разглагольствованиям; он спрятал револьвер и, дав знак Томасу взять на мушку окно, полез по трубе наверх.
Максимов направил дуло винтовки на двери замка. Анита беспокойно оглядывалась, ей почему-то казалось, что опасность исходит не из утробы каменной цитадели, а из зарослей, которые высились вокруг. Но и в зарослях было тихо, декабрьский лес стоял неподвижно, не производя ни малейшего шума.
Самарский со сноровкой циркового акробата добрался по трубе до окна и схватился рукою за карниз. Осторожно заглянул в проем. Очевидно, ему не открылось там ничего особенного. Он совершил ловкий прыжок и исчез внутри замка. Анита замерла и слышала только, как от волнения колотится кровь в висках.