Стрелял губернатор хорошо. Появилось облако дыма, и через секунду голова с длинными намокшими волосами взорвалась, разбросав по воде кровавое месиво.
От этого зрелища у Гюнтера подкатил ком к горлу.
Через минуту к борту подплыла шлюпка. Дон Диего внимательно осматривал черные бока лодки. Так близко корабль чужаков он еще не видел.
– Капитан! Поздравляю вас с великой победой!
– Ничего великого в этой бойне я не вижу! – перевел Вилли ответ командира.
– Напрасно. Впрочем, как хотите. А вот я выбью сегодняшнюю дату на дверях своего дома, чтобы всегда помнить, как мы вместе, рука об руку, разгромили англичан.
Дон Диего различил на бортах ржавые потеки и понял, что корабль чужаков из железа. У него вытянулось лицо.
– Капитан, позвольте подняться к вам на борт!
– Нет!
Губернатор с минуту помолчал, переваривая обиду. С трудом справившись с ударившим в голову давлением, он криво улыбнулся и, приказав грести к берегу, на прощание крикнул:
– Сегодня великий день! И мы будем его праздновать. Присоединяйтесь, капитан! У меня еще есть бочонок рома, а джина столько, что неделю пить хватит. Мы будем вас ждать!
Гюнтер промолчал. Экипаж лодки выбирался из рубки и заполнял палубу. Всем было ясно, что пришло время уходить. Зеленая гора, как и в первый день их появления, зацепила вершиной облако и теперь терпеливо ждала, когда оно потемнеет и прольется на джунгли дождем. Открытой раной, еще не затянутой травой и деревьями, торчали камни на месте разрушенного утеса. Мрачную память оставляли о себе пришельцы из будущего. Многие понимали, что не так следовало бы им уходить. Может, и должен был состояться совместный прощальный ужин, но слишком разными они были со средневековыми испанцами. Уничтоженная бригантина, пролитая кровь англичан, да и натянутые отношения в последние дни – все это вынуждало с грустью смотреть на зеленый берег. Понимая, какая пропасть пролегла между ними, и в то же время благодарить судьбу за эти дни. Удивительные, странные и необычные дни.
Гюнтер чувствовал настроение команды.
– Мы уходим! – громко обратился он к строю. – Мы должны вернуться в свое время, всех нас там ждут! Помните об этом, и это должно придавать нам силы. Верьте, что все у нас получится, и тогда у нас действительно все получится!
Из рубки появился доктор, спустился на палубу и, протолкавшись сквозь строй к командиру, прошептал ему на ухо несколько слов.
– Спасибо, док! Это первая хорошая новость за сегодняшний день. Док говорит, что пришел в себя Пауль. Он будет жить, и это хороший знак!
Гюнтер уже хотел дать команду: «По местам!» – но вместо этого машинально спросил:
– У кого есть вопросы?
Он был уверен, что вопросов не будет, и с удивлением посмотрел на вытянутую вверх руку. Из второй шеренги, несмело подняв ладонь, пытался привлечь внимание боцман.
– Что случилось, Мартин? Ты хочешь что-то сказать?
– Да, герр командир.
Боцман вышел, встал напротив Гюнтера и произнес:
– Я вот что вас хотел спросить. Скажите, зачем нам куда-то плыть? Что вы хотите найти? Может, те эсминцы, которые нас не добили? Или рветесь выполнять очередной приказ фюрера?
Гюнтеру показалось, что он ослышался.
– Мартин, я тебя не понимаю. Ты что, пьян?
– Нет, герр командир, я трезв и, как никогда, взвешиваю каждое свое слово. Вы можете отдать меня под суд! Да только где этот суд? И где наш фюрер? А вон там, – боцман указал рукой на бухту, – там, всего лишь на глубине двух десятков метров, лежат огромные богатства. Почему вы постоянно твердите: вернуться! А почему никто ни разу не подумал о том, чтобы остаться? Вы всегда, командир, думаете за нас. Вы умный! Но почему вы ни разу не задумались над тем, какая мы здесь сила. Да мы с нашей лодкой – ураган, способный стирать с лица земли государства!
Мартин, распаляясь, уже не говорил, а кричал, размахивая кулаком:
– Командир, вы хотите стать королем Англии или Франции и Испании? Или всей Европы, вместе взятой? Так станьте им! Мне бы хватило баронского замка да крепостных душ триста. Куда вы нас ведете? А вы спросите команду: хотим ли мы возвращаться? Спросите, спросите! Может, и мы хотим сделать свой выбор?
Гюнтер был потрясен. Бездействие на острове разлагающе повлияло на команду, и боцман был тому примером. Первым желанием было выхватить пистолет и застрелить Мартина. По вытянувшемуся лицу Герберта он понял, что еще немного, и лейтенант так и сделает. Но затем ему стало интересно: есть ли у боцмана единомышленники?
– Кто еще хочет остаться? – спросил он, обведя взглядом строй. – Кто хочет стать бароном или графом?
Моряки, улыбаясь, смотрели ему в лицо. Не заметив ни одного потупившегося взгляда, Гюнтер тоже улыбнулся.
– Ты один, Мартин. Так что займи свое место и готовься к отплытию. А мы все сделаем вид, что ничего не слышали.
Боцман замер с каменным лицом. Казалось, он был раздавлен. Будучи уверенным в своей правоте и рассчитывая на поддержку товарищей, Мартин чувствовал себя униженным и осмеянным всей командой.
Командир снисходительно похлопал его по плечу, подталкивая к трапу. Неожиданно боцман отпихнул преграждавшего ему путь лейтенанта Вагнера и с разбегу бросился в воду. Вынырнув в десяти метрах от лодки, широко загребая руками, он поплыл к берегу.
Герберт выхватил пистолет.
– Не надо, – остановил его Гюнтер. – Это его выбор!
– Он дезертир!
– Он сам себя наказал.
Неожиданно кто-то робко сказал сзади:
– Герр командир!
Гюнтер обернулся. Перед ним, опустив голову, стоял штурман.
– Что, Вилли? И ты?
– Нет-нет, герр командир. Вернее, да. Хотя – нет… Герр командир, мне не нужно золото или замок, но я должен остаться!
Гюнтер тяжело вздохнул. Как раз со штурманом все было понятно. Удивительно, что этот разговор он не завел раньше.
– Вилли, ты погибнешь.
– Да, наверное. Последнее время мне все это говорят. Но, если я этого не сделаю, я буду погибать день за днем, до скончания жизни. Проклиная себя, что не погиб здесь один раз.
– Это слова не мальчика, а мужчины, – задумчиво произнес Отто.
Гюнтер задумался. Вспомнилась Гертруда. В глубине души он отдавал себе отчет, что рвется назад к ней, а не из желания продолжать и дальше воевать. Может, и прав боцман: не всегда командир должен все решать за всех.
– Я понимаю тебя, Вилли, и не осуждаю. Ты вправе сделать свой выбор. Думаю, что справиться мы без тебя сможем. И я и Отто в штурманском деле не новички. Об одном тебя прошу: не торопись. Я хочу тебе дать время и шанс на выживание. Мы дождемся темноты и высадим тебя на спасательной шлюпке так, чтобы тебя не заметили с острова. Отпустить тебя сейчас – все равно что выбросить за борт с гирей на шее. Губернатор отыграется на тебе за все. Хотя я не знаю, на что тебе рассчитывать ночью, но мне кажется, что так будет лучше. А может, я просто тяну время – вдруг передумаешь?
– Не передумаю! – благодарно улыбнулся Вилли.
– Нет! Ну ты послушай! Он не считает эту победу великой! Каков павлин!
Дон Диего бушевал, вместе с Пабло меряя шагами причал.
– Этот надутый чужак даже не позволил мне подняться на борт его корабля. Такого оскорбления мне еще не наносил никто. Такова благодарность за все, что мы для них сделали!
– Отец, они уничтожили англичан, – робко вставил Пабло. – Надо отдать им справедливость.
– Справедливости нет! Есть пределы! И они их давно нарушили. Чужаки отправили на дно англичан, но какой ценой! Они погубили твою «Летящую лань»! Да красивей бригантины я не видел на всем Карибском море!
– Да…
Пабло тяжело вздохнул, он готов был заплакать.
– Отец, ты, конечно, высказал им все, что о них думаешь? И за мою бригантину и за галеон Карлоса! Я в отчаянии оттого, что мы не можем отплатить им сполна.
– Я не сказал им ни слова.
Пабло остановился, в недоумении уставившись на отца.
– Сын мой! Что такое слова? Нужны дела! Я не теряю надежды заманить их на остров. Вот тогда и отомстим. Что твоя бригантина! Ты видел их корабль? А что он сделал с утесом?
Дон Диего задумался.
– Я думаю расставить на берегу столы, чтобы чужакам было хорошо видно. Как в тот первый день. Вдруг клюнут. Я еще раз пошлю к ним гонца с приглашением.
Губернатор вдруг покраснел и, схватив сына за руку, прошипел ему в лицо:
– Если бы ты знал, Пабло, как я их ненавижу! Не меньше, чем англичан. Так бы и развесил на каждой пальме. А по утрам любовался бы, как их клюют чайки.
Вспомнив об англичанах, дон Диего повеселел:
– А ты видел, как я достал того, четвертого? Я только замахнусь, а он под воду! Я к нему, а он опять ныряет! Но я его все-таки подловил. Хрясь! И голова пополам. Давно я так не веселился.
– Отец, я лишился корабля!
– Прекрати стенать! Достанем твое золото и купим новый корабль.
– Как достанем?!
– Еще не знаю. Но обязательно достанем. Пио хорошо ныряет, и Алонсо неплох. Да вот только где их дьявол носит? Посидишь пока со мной на берегу. Женю тебя на Кармен.
– Не хочу я ни сидеть с тобой, ни жениться! Да и Кармен, уверен, тоже не захочет.
– Ничего, привыкнет. Запомни, Пабло, человек такое животное, что ко всему привыкает. Даже к виселице. Сначала дергается. Ха-ха… ему там неудобно. Потом привыкает.
Неожиданно губернатор толкнул сына в бок:
– Взгляни! Кто это плывет? Неужели я не заметил англичанина?
– Нет, отец, это чужак.
– Чужак? Вот так удача, как же мне его не хватало!
– Взгляни туда, отец! – Пабло указал в другую сторону, на джунгли.
Дон Диего напрягся. Из зарослей появился Чуи с отрядом. Высматривая среди них Карлоса, губернатор не выдержал и бросился бегом навстречу.
– Пабло, хватай чужака, а я поговорю с Чуи!
Чуи подошел и молча протянул шпагу Карлоса.
Дон Диего замер, не отрывая взгляд от сверкающего эфеса.
– Он… – Дон Диего запнулся, не в силах произнести страшное слово.