– Удивительно похоже на то роковое утро. Тебе не кажется?
– Да. Я еще тогда поразился. Обычно Мексиканский залив неспокойный, а в тот день все будто застыло. Теперь бы определить, какой сейчас год. Или хотя бы столетие?
– Лучше всего это можно сделать, осматривая побережье. Пойдем к берегам Америки или вернемся назад и пройдем вдоль берегов Кубы.
– Вдоль островов лучше. Там жизнь, как на ладони, и не упрятана в глубь материка.
Винты за кормой ожили и, взбивая пену на застывшей глади, потащили лодку на восток, навстречу поднимающемуся солнцу. К накалившемуся на солнце ограждению мостика невозможно было прикоснуться, чтобы не обжечь руку. Старший на вахте Герберт сел на нагретые доски палубы и, свесив на грудь голову, сначала прислушивался к ленивой болтовне разомлевших на жаре матросов, затем задумался над невероятными приключениями, выпавшими команде, и, не заметив как, задремал. Разбудил его истошный крик у самого уха:
– Корабль!
– Нет, это облако… Хотя нет, точно корабль!
Сигнальщики замерли, направив бинокли в одном направлении, по курсу.
Герберт вскочил и, закрывшись ладонями от слепящего солнечного света, посмотрел вдоль вытянутой руки матроса. На горизонте виднелась тонкая черная линия поднимающегося в небо дыма.
– Командира на мостик! – заорал он в открытый люк рубки.
В бинокль темная точка, будто восклицательный знак, вытянувшая вверх дымный столбик, превратилась в широкий приплюснутый корабль. Низкие борта с мощной, в три этажа, надстройкой заканчивались торчащей в небо единственной трубой.
Гюнтер долго не мог понять, что такого необычного в этом корабле. Из-за непропорциональной ширины ему вначале показалось, будто судно расположено к ним бортом, но, присмотревшись, Гюнтер понял, что они сближаются на встречных курсах. Через полчаса уже были видны многочисленные иллюминаторы на белых стенах надстроечных этажей.
– Дым какой-то неестественно черный, – ни к кому не обращаясь, произнес он вслух.
– Это потому, что в их топках горит уголь, – откликнулся Отто.
– Уголь?! – удивленно переспросил Гюнтер.
– Я еще застал такие корабли, – ответил старпом. – Такой жирный, черный дым может давать только уголь.
В голове опять взорвался невообразимый бедлам: куда их теперь занесло?! Когда же, наконец, господа Созидатели наиграются с ними и вернут домой?!
Неожиданно он понял, что так отличало это судно от привычных контуров кораблей.
– Отто, ты тоже это видишь?
– Гребные колеса по бортам?
– Значит, видишь. О, господи… – простонал Гюнтер.
Еще через полчаса стали видны пестрые наряды людей, высыпавших на верхнюю палубу полюбоваться утренним солнцем.
– Он полон пассажиров, – подал голос Отто.
– Вижу.
Шлепая по воде теперь отчетливо различимыми широкими колесами, корабль шел навстречу, не изменяя курса. Из чего Гюнтер заключил, что их пока не видят.
– Ты флаг видишь? – спросил он Отто.
– Вижу, но пока не пойму чей.
– Где?
– Между трубой и кормой.
Теперь и Гюнтер заметил, что на корме стоит флагшток, а от него к верхушке трубы тянется трос, на котором обвисло полотнище флага. Чтобы так вывешивали флаг, он видел впервые. Всю его площадь перечеркивал белый крест, а получившиеся угловые квадраты по диагонали были закрашены красным и синим цветами.
Наконец, когда до корабля оставалось менее полукилометра, на них обратили внимание. Лица на палубе, как по команде, повернулись в их сторону. Гюнтер внимательно следил за общей реакцией. Но никто не бросился расчехлять спрятанную в носу пушку или в панике разбегаться по каютам. Наоборот, сквозь шипение рассекаемой носом лодки воды стал слышен низкий гудок парохода. Их приветствовали. Судно немного изменило курс и теперь направило нос прямо на лодку. На всякий случай Гюнтер вызвал к орудию расчет.
Теперь все верхние палубы были заполнены высыпавшими из внутренних помещений парохода пассажирами. Они размахивали руками, в перерывах между гудками на мостик доносились возбужденные крики. По белым форменным рубашкам Гюнтер опознал немногочисленную команду. И хотя до дымящей трубы было подать рукой, он продолжал смотреть в бинокль, определяя мельчайшие подробности. Теперь отчетливо были видны лица с беззвучно открываемыми ртами. Бросилось в глаза, что на фоне белых рубашек резко выделялись черные лица. Вся команда корабля состояла из чернокожих матросов. У пассажиров, наоборот, в основном были белые или смуглые лица.
– Что скажешь, Отто?
– Похож на колесный пароход прошлого столетия. Оружия нет. Флаг чей-то напоминает, но чей, не могу понять. По одежде определить вообще невозможно. Насколько я знаю, женщины в девятнадцатом веке носили длинные и широкие платья, а эти все в узких и коротких, с обрезанными рукавами. А впрочем, сейчас все узнаем. Смотри, похоже, это капитан.
Гюнтер увидел, как на носу судна с огромным рупором в руках, в расшитой блестящими нитями желтой фуражке появился невысокого роста чернокожий и несколько раз приветливо взмахнул рукой. Заметив, что пароход начинает замедлять движение, Гюнтер тоже дал в машинное отделение команду застопорить ход.
Наконец корабли замерли бортами друг против друга. Теперь до спускающегося к воде трапа парохода было не больше двадцати метров, и Гюнтер удивленно рассматривал огромное, закрытое защитным крылом гребное колесо с деревянными лопастями. Но еще больше поражало, с каким изумлением пассажиры смотрели на их лодку. Такое им явно пришлось видеть впервые. Первым тишину нарушил капитан парохода. Выкрикнув в рупор несколько фраз, он умолк, ожидая ответ.
– Ты понял, что он сказал? – спросил Гюнтер старпома.
– Язык очень похож на испанский, да только переводчиков у нас уже не осталось. Попробуем ему ответить на английском.
– Давай ты. У тебя понятней получится.
Отто поднес к губам мегафон и медленно, разделяя паузами слова, как при типовом радиообмене, спросил:
– Сообщите название судна, куда идет и под каким флагом.
Капитан явно растерялся. Такое официальное общение было для него в диковинку. Затем, расценив, что его просто разыграли, с громким хрюканьем засмеялся в рупор. Еще раз приветливо взмахнул рукой, извинился за свой неважный английский язык и доложил:
– Вас приветствует капитан туристического шлюпа «Золотая линия». Совершаем круиз по островам этого моря, а флаг – при этом он, вжившись в шуточную роль, будто на празднике Нептуна, артистично вытянул руку и указал на свисающее за спиной полотнище, – американский!
Гюнтер чуть не свалился с мостика.
– Американский?!
– Здесь что-то не так. Возможно, он имеет в виду какое-то государство Латинской Америки? – ответил Отто.
Но рассуждать дальше не дал капитан шлюпа. Продолжая играть для собравшихся вокруг пассажиров, он торжественно склонил голову и, приложив руку к груди, спросил:
– Какой корабль прислал нам на встречу владыка морей?
– Это подводная лодка флота Германии! – прогремел мегафоном ему в ответ Отто.
Теперь удивляться настал черед капитана. Он растерянно опустил рупор и, прищурившись, смотрел на висевший над рубкой красный с черным кругом и расходящимися в стороны линиями флаг Кригсмарине.
– Может, спросить его прямо – какой сейчас год? – предложил Герберт.
– Подождем. А то можем показаться похожими на праздно шатающихся в море сумасшедших, – ответил Гюнтер. – Скоро сами догадаемся.
Наконец капитан шлюпа оправился от растерянности и, тоже сообразив, что он чего-то не понял, крикнул на корму, чтобы спустили шлюпку. Возвратив на лицо улыбку, произнес в рупор:
– Господа! Я приглашаю вас на борт!
– Ну вот, сейчас все и узнаем, – кивнул Гюнтер. – Герберт и ты, Отто, пойдете со мной, а старшим на лодке оставим Эрвина.
Через минуту шлюпка была у борта лодки. Забрав подводников, она вернулась к ступеням металлического трапа, прикрепленного вдоль борта шлюпа.
– Я капитан Мбана, – представился чернокожий обладатель желтой фуражки и протянул для рукопожатия руку.
Гюнтер оглядел улыбающихся пассажиров. Типичное, прожигающее жизнь богатое сословие. Дамы в диковинных шляпах с цветами на полях. Мужчины в легких белых костюмах.
Засвидетельствовав почтение каждому подводнику крепким рукопожатием, капитан указал на распахнутую дверь своей каюты. После аскетических кубриков лодки она показалась шатром шейха. Переступив комингс, Гюнтер утонул ботинками в пушистом ковре. На стенах тоже висели пестрые ковры, украшенные скрещенными морскими кортиками и обнаженными шпагами. Рядом с дверью, в углу, стоял массивный диван, обтянутый светлой кожей, а напротив, у раскрытого иллюминатора, занимал несколько метров площади огромный рабочий стол с выгнутыми ножками. Гюнтер и Отто переглянулись. Убранство каюты пока давало очень смутное представление о временном периоде. Классическое гнездо сибарита, не более. Мбана, уловив произведенное на гостей впечатление, довольно улыбнулся:
– Располагайтесь, господа. – Показав пример, он первым плюхнулся в кресло. – Простите за невежество, но каждая секунда ожидания дается мне пыткой. Скажите, что означает ваша фраза «подводная лодка»? Это какой-то новый класс судов?
– Это означает то, что наш корабль может двигаться под водой, – ответил Гюнтер.
– Под водой?! – Мбана вскочил с кресла, с недоверием заглянул в лица гостям, но, поняв, что его и не думали разыгрывать, задумчиво протянул: – Я что-то читал об этом в прессе. Самые смелые инженеры писали о теоретической возможности погружения корабля под воду, но ведь это были не более чем фантазии! Я даже предположить не мог, что Германия так далеко продвинулась в этом вопросе. Почему об этом не писали в газетах? Может, это все-таки шутка? – Мбана растянул в улыбке белозубый рот.
Но никто не удостоил его ответом. Отто сел на диван и взял со стоящего рядом столика толстый рекламный буклет. И без знания испанского языка можно было догадаться, что это описание туристических маршрутов по островам. Гюнтер озадаченно посмотрел на висевшую на стене карту Карибского бассейна. Вся она пестрела красными штрихпунктирными линиями. Но удивило его не это. За последние несколько недель, проведенные в этих водах, он уже успел выучить раскрашенные в разные цвета, из-за обилия стран, контуры многочисленных островов. Но сейчас они почему-то были все одного цвета. Остров Куба, Гаити и цепочка Антильских островов – все они имели один светло-голубой оттенок.