екунд жидкость в блюдце превратилась в рыхлый зеленый сугроб, который вспучился искристой шапкой. Затем Ольгер перевернул блюдце над столом, миниатюрный сугроб разбился о столешницу, превратившись в широкое пятно зеленого инея. А в самой середине пятна образовалась небольшое фиолетовое пятнышко краппы.
— Проверяй, великий маг, — кивнул Ольгер.
Ноэль внимательно посмотрел на Ольгера, потом на Дайру и решительно накрыл ладонью фиолетовое пятнышко.
— Те, кто пытались ставить над краппой разные опыты… — заговорил Ольгер, пока Ноэль с напряженным выражением на физиономии держал ладонь на столешнице. — … дружно сделали одну и ту же ошибку. Они выпаривали растворы с краппой, нагревая их, высушивали при естественно-положительных температурах, и замораживать растворенную краппу — как это сделал я сейчас — они тоже пытались. Но все они растворяли краппу в воде, и никто не попытался растворить краппу в цветных винах, как это придумал сделать мой брат. Он считал, что должны отыскаться такие условия, при которых краппа восстановится. И надо же — выяснилось, что если краппу растворить в цветном вине, а затем заморозить, ее свойства восстанавливаются… Кто бы мог подумать, да, Ноэль?
Ноэль не двигался, на лице его постепенно проявлялась паника.
— Но даже не это самое главное, — продолжил Ольгер. — То, что я тебе, Ноэль, показал, не просто возвращает краппу в живое состояние, но еще и сохраняет в первоначальной силе заклятье, записанное на краппе до растворения.
Ноэль стоял, все так же, не меняя позы. Но кое-что изменилось. Волны мелкой дрожи начали одолевать его. Лицо исказилось болезненной гримасой. Он попытался было оттолкнуться от столешницы и выпрямиться, но не смог, склонился еще ниже и рухнул на стол вниз лицом.
— Не вини себя, Ноэль, — вкрадчиво сказал Ольгер, глядя, как великий маг корчится в судорогах. — Ты поддался азарту, это так по-человечески. Ты не принял всерьез своего врага только потому, что он — обычный. И это тоже по-человечески. Ты хотел невозможного и не собирался никого щадить — и это я тоже понимаю, сам такой. Ты так легко поверил в чужую подлость — ну, тут без комментариев… Извини, эту войну ты проиграл.
Ноэль собрал силы, подобрался, оттолкнулся, наконец, от стола.
Я не смогла удержаться от вопля.
Только что вниз лицом свалился пышущий здоровьем и энергией молодой мужчина, чье тело веками оставалось тридцатилетним. А выпрямился старик с увядшей восковой кожей, с глубокими морщинами и темными пигментными пятнами на щеках, на лбу и на разом похудевших руках… Он выглядел намного старше даже моего уже немолодого папы и продолжал стареть на глазах. Волосы стремительно побелели, а стоило Ноэлю шевельнуться, они стали осыпаться, тонкие и невесомые. Губы темнели и проваливались, веки с облезшими ресницами покраснели и высохли, радужка глаз поблекла, а белки покрылись сеточкой сосудов. В дыхании стал слышен тонкий присвист.
Слуги и охранники Ноэля пребывали в шоке. Видимо, они были обучены даже дышать по приказу. И теперь, глядя на то, что происходит с их хозяином, они понимали, что он уже ничего им не прикажет, и боролись с желанием бежать без оглядки.
Ноэль двинулся, пытаясь попятиться, зашатался и рухнул, заваливаясь назад. Я рванулась к нему, но Райс оказался ближе, подхватил хозяина и бережно опустил на пол, не давая упасть. Ноэль, разглядев выцветшими слезящимися глазами свои сухие тощие руки и пожелтевшие ногти, глухо завыл, как старый чуть живой пес. Я подсела к нему, не зная, что делать. Вглядевшись в то, что происходит с организмом Ноэля, я поняла, что это не те болезни, которые можно вылечить. Это глубокая старость. Ветхое тело, ветхий разум, отчаявшаяся душа.
— Ольгер, остановись, — раздался посреди этой паники твердый голос Дайры.
— Зачем? — возразил Ольгер. — Мужчине не к лицу молодиться. Мужчина должен выглядеть на свой истинный возраст. До истинного возраста ему еще пару веков прибавить надо, я думаю.
— Ольгер, довольно!
— Ты собирался покончить с ним, князь, разве нет?
Дайра ответил спокойно, но так холодно, что страшнее всякого крика:
— Ольгер, хватит, я сказал. Останови это.
Ольгер присел перед Ноэлем, положил руку ему на грудь и держал ее, пристально глядя в глаза своей жертве. Через пару минут Ноэль перестал подвывать, без сил свалился на руки Райса, и только и мог, что слегка шевелить запавшими губами.
— Что теперь? — спросила я у Райса. Сама я была не в силах собрать мысли.
— Я отнесу его в постель, — глухо отозвался Райс. — Больше мы ничего не сможем для него сделать.
Осторожно взяв древнего старца на руки, Райс потащил его так же, как совсем недавно сам Ноэль нес раненого Райса. Тащить было недалеко — кровать Ноэля располагалась у дальней стены.
Я пошла следом, сама не знаю, зачем. Помочь я не могла, это я уже окончательно поняла, снова проверив состояние Ноэля, как только Райс уложил его.
Наверное, я должна была горевать. Но увы, не получалось. Беспомощного старика было, конечно, жаль. Но как-то совсем не жаль того, кем он только что был. Я ведь не только не полюбила своего неожиданного родственника, я даже близка к этому не была. Как это было возможно — полюбить того, кто готов сделать невесть что с самым дорогим мне человеком? Да и прочие его далеко идущие планы как-то не вызывали восторга, от них хотелось защититься, но казалось, что защититься нечем. Наконец, я поняла свои ощущения: мне было бесконечно грустно, что мой дед оказался вот таким, каким оказался. Бесконечно грустно, но и только.
Сидеть у постели Ноэля мне больше было ни к чему. Я вернулась туда, где Коста, бранясь себе под нос, пытался столовым ножом снять оковы с терпеливо молчащего Дайры. Брилле стояла рядом, держа наготове вилку, как альтернативный инструмент.
Ольгер в паре шагов от них просто смотрел в потолок с досадливой гримасой.
— Спасибо! — сказала я, остановившись рядом с ним.
— За что? — хмуро удивился он.
— За то, что не добил Ноэля.
Ольгер усмехнулся и качнул головой в сторону Дайры:
— Туда все благодарности. Я бы добил.
— Тогда спасибо, что не ослушался приказа своего князя.
— Было бы еще неплохо, если бы мой князь не менял своих намерений прямо в самом разгаре, — буркнул Ольгер. Дайра явно услышал его, но ничего не сказал, только нервно щекой дернул.
— Кто составил заклятье старения и записал его на краппу? Ты?
— Да, это не так уж сложно, — отмахнулся Ольгер. — Куда сложнее было придумать предлог, под которым Ноэль без опаски потянется к краппе, побывавшей в чужих руках. Я не очень верил, что получится. Но Дайра рассчитал все правильно. «Сильный маг с непомерными амбициями — слишком человек, в худшем смысле этого понятия», — так недавно сказал мой брат. Видимо, за мной наблюдая, он сделал такой вывод, — самокритично закончил Ольгер.
Я взглянула на Дайру, он так и сидел, не поднимая головы.
— Ольгер, помочь не хочешь? — окликнул Коста. — Тут что-то более серьезное, чем мертвый узел. Это уже по твоей части, господин.
Ольгер вздохнул и пошел помогать Косте. Оковы, вероятно, были закреплены на руках Дайры не без помощи магии.
Наконец, Дайра смог расцепить руки и выпрямился на стуле. Ольгер присел перед ним, приподнял его голову за подбородок, всмотрелся внимательно.
— Живой?
— Как будто, — хрипло отозвался Дайра.
— Ну и хорошо, — Ольгер встал и небрежно хлопнул брата по плечу.
Дайра поднялся на ноги, оглядел свою команду.
— Спасибо, ребята. Все было четко, я вам признателен. Коста… — Дайра шагнул к метаморфу, взял за плечо. — Прости, что держали тебя в неведении… Перестраховка. Мы боялись, тебе не удержаться, если будешь знать, где Брилле, и что она делает.
— Вы боялись? — мрачно уточнил Коста. — Вы все или кто-то один? Я даже догадываюсь, кто… В общем, ошибались вы, князь. Но ладно уж, не драться же с вами. А сейчас я пойду, если позволите.
— Куда это? — встрял Ольгер. — Подожди, сейчас уладим тут все, и все в замок вернемся.
— Вам в замок, а мне своей дорогой, — сказал Коста. — Если, конечно, ты, Ольгер, нас опять не привяжешь.
— Не привяжу, — пожал плечами Ольгер. — И не собирался… Да что с тобой такое?
— Ничего, — отозвался Коста и, не говоря больше ни слова, направился прочь и исчез в колоннаде.
Ольгер только руками всплеснул:
— Брилле, что происходит?
— Я же говорила, нельзя с ним так, — угрюмо пробормотала Брилле. — Отойдет он постепенно, но не знаю, когда.
Она подошла вплотную к Ольгеру, кивнула на рюкзак, что валялся у стены, и сказала вполголоса:
— Здесь остальное — обычная цветная аптечка. Краппа — в рыбацком поселке на съемной квартире князя Дайры, в кладовке. Там, где на бутылках этикетка «растворитель» — краппа в желтом вине, где «грунт по бетону» — в малиновом.
— Я надеюсь, там в доме никто не начнет внезапный ремонт, — тревожно усмехнулся Ольгер.
— Надейся, — она пожала плечами. — Но лучше забрать поскорее… Ладно, все, я ухожу с Костой.
Я увидела, как Ольгер осторожно взял Брилле за руку. Она мягко вынула пальцы из его ладони.
— Некоторое время, Ольгер, тебе придется обойтись без нас, — невозмутимо сказала Брилле. — И лучше бы подольше.
Она не слишком старательно поклонилась Дайре и поспешила вслед за своим обиженным бойфрендом.
Оставаться в этой проклятой комнате было уже невыносимо. В дальнем углу безутешный Райс склонился над постелью живой мумии. Прочие слуги уже давно разбежались кто куда. Мне очень хотелось щелкнуть пальцами и произнести какой-нибудь «тибидох», чтобы мгновенно оказаться подальше отсюда.
И тут знакомые руки мягко опустились мне на плечи.
— Пойдем-ка, — негромко произнес Дайра и, крепко взяв меня за руку, вывел в коридор.
Не говоря больше ни слова, он вел меня за собой на выход.
Мы прошли через цветущий сад и остановились недалеко от места, где недавно на меня напал Райс. Сейчас тут было тихо и спокойно, деревья все еще продолжали цвести, и несмотря на то, что в этом безжалостном мире было все неправильно и невыносимо, я почувствовала себя лучше, едва оказавшись здесь, у обрыва. Куда лучше, чем в тереме.