– Очнулась?
Резко вскидываю голову и тут же морщусь от того, как тянет шею и плечо. Фрай Харгард тихо прикрывает за собой дверь, сверля меня пытливым, мутным взглядом.
– Здравствуйте, – настороженно приветствую его.
– Здравствуй, Дина, – кивает, присаживаясь на карточки рядом.
– Узнали меня?
Хмыкает и вместо ответа давит на плечо.
– Ляг и дай посмотреть…
Покорно опускаюсь на солому и затаиваю дыхание, пока он ослабляет узел перевязки. Его пальцы пахнут какой-то травой, землей и кожей. Вглядываюсь в сосредоточенное лицо Харгада, склоненное ко мне. Постарел…
– М-да…– недовольно причмокивает тонкими губами, хмуро разглядывая укус, – Глубоко успел…Самонадеянный щенок, а!
– Это плохо?
Волк не сразу отвечает, туго заматывая обратно. Достает какую-то маленькую коробочку из кармана военных штанов и кладет рядом со мной на солому. Щелкает переключателем – приборчик начинает мигать красным, тихо потрескивая. Кошусь на странный предмет. Это что?
– Для него плохо, – после всех манипуляций, наконец отвечает Харгард и садится на солому рядом.
– Почему? – я тоже сажусь на подстилке, поглядывая на мигающий прибор.
– Ты знаешь, что такое метка, девочка? – поворачивается ко мне волк, щурясь.
– Ну…Волк кусает, выбирая пару, – пожимаю плечами я.
– Не просто кусает, – качает головой Харгард, – Он травит себя твоей кровью, а тебя своей слюной, и так связывает вас. Твоя кровь – это яд для него. Как и его слюна для тебя. И чем совместимость выше, тем действие сильнее. И с каждым новым контактом связь будет укрепляться теперь. И для тебя, и для него. И легко дойдет до того, что он будет готов всю стаю убить, лишь бы тебя не отдавать. А отдавать придется. И против всех ему не выстоять. Это практически верная смерть. И ладно бы какой дурак тебя укусил, но Гер твой…Он разбирается в технике, тут есть останки кораблей, мастерит из них кое-что
Волк кивает на стрекочущий приборчик между нами.
– Вот, например. Его игрушка. Для стаи будет большая потеря. Ценный волк.
– А что это? Можно?
Харгард кивает, и я беру коробочку в руки. Металлическая, спаянная, видна только кнопка, небольшая антеннка торчит.
– Глушитель. Твой ошейник передает все Волчьей Конфедерации. Так они сохраняют картинку для своих трансляций, когда ты заходишь в укрытие. На открытой местности тебя снимает спутник. Они наблюдают за сотней, помнишь?
Я невольно сглатываю, прижимая руку к ошейнику, скрытому повязкой. Нет, я знаю об этом, но вот так все время помнить тяжело. Вдоль позвоночника мурашками пробегает озноб. Так со мной каждый раз, как я думаю о том, что конфедераты с удовольствием смотрят, что тут происходит и даже транслируют у себя. Каждый раз, как я осознаю, что моя жизнь и смерть – всего лишь чье-то развлечение. Совсем по-другому смотрю на мигающий приборчик в моих руках.
– А они разве не замечают, что сигнал теряется?
– Картинка остается – создаются лишь звуковые помехи. Но сейчас ошейник мы замотали, так что и картинки нет…Но это всего лишь несколько минут – конфедераты не настолько подозрительны. Конечно, постоянно помехи включать нельзя. Возьми себе.
Волк накрывает мою ладонь с приборчиком на ней.
– Храни в кармане, не доставай лишний раз, не подноси к ошейнику. Включай, когда понимаешь, что то, что ты слышишь, конфедератам лучше бы не знать. Ты была сообразительной девочкой, Дина. Сама поймешь, когда, – он сжимает мою ладонь с коробочкой в кулак, – Все, прячь.
– Спасибо, – шепчу растерянно, забирая у Харгарда свою руку.
Он сейчас так странно смотрит на меня своими мутными желтыми глазами. Тоскливо…
– Скажи, что с матерью, – хрипло спрашивает, подаваясь ближе, пока я прячу коробочку в карман.
– Умерла, – поднимаю на него глаза.
Медленно кивает, отворачивается, как-то весь оседая.
– Давно?
– Через год после того, как вас судили. Ее отправили на кислотный завод. Там…– мой голос ломается, потому что мне тяжело это говорить, – Ну, вы знаете. Условия…Долго не живут.
– Да, – Харгард трет лицо ладонями, тяжело вздыхает и устремляет на меня пытливый взгляд, – А ты?
– А меня сначала готовили пару месяцев для семьи как сосуд. Потом отправили на Вальден. Но совместимость была плохая, меняли генетику, в итоге плод стал отторгаться. После нескольких попыток признали негодной и продали сюда.
– Генетику меняли, идиоты, – как-то горько усмехнулся Харгард, качая головой, – Ну, хоть доктор не подвел…
– Что? – хмурюсь я, не понимая, о чем он.
– Подвел я вас, – вместо ответа вздыхает волк, – Подвел, да…Твоя мать, Дина, она была…Хорошей женщиной. Мне жаль.
– Вы нам ничего были не должны, – поджимаю губы, немного смущаясь таких его речей.
– Да нет. Был, – качает головой Хар, желтые глаза становятся задумчивыми, застывая на мне, – И сейчас должен. Не знаю, как, но я попробую тебе помочь. Стаей рискнуть я не могу. Они братья мои, дети. Но и тебя…Буду думать, девочка, может и пара твоя бедовая поможет. Может и нам на руку, что куснул. Но пока избегай его, слышишь? Пусть лучше на трезвую голову думает, как тебя спасти, чем его инстинкт окончательно в обезумевшего от близости пары волка превратит, понимаешь?
– Да, – шепчу, не веря своим ушам, – Вы правда постараетесь мне помочь? Правда?
– Я обязан, девочка. Да. Отдыхай, – он треплет меня по коленке, вставая, – Как выйду, заглушку не забудь отключить И так долго мы с тобой…
– Да, – киваю растерянно, смотря на Харгарда во все глаза.
Я искренне не понимаю, с чего он вдруг решил дать мне такие обещания. Роюсь в воспоминаниях, в своем детстве. Да он вообще не обращал внимание на меня. Так, пану взглядов, пару слов, иногда приносил конфеты и передавал через мать. Один раз разрешил котенка оставить…Я его боялась – такой суровый. А тут…Не понимаю я.
– Фрай Харгард, – окликаю его у самой двери.
Разворачивается, хмурясь.
– Не называй меня так, девочка, больше. Фраев здесь нет, как и старых имен. Я Хар теперь, ясно?
– Да, Хар, простите…А что с Роной?
– Как что. У Гера твоего, конечно. Разве не слышала моего решения? Пусть отвлечется на другую самку, ему полезно. Все, отдыхай.
Дверь за Харом захлопывается с глухим стуком, а я так и сижу, уставившись ему вслед. Смысл его последних слов вдруг настолько мучителен для меня, что мозг отказывается быстро обрабатывать информацию. Откуда-то из низа живота поднимается удушающая муторная волна, охватывает все тело. Непроизвольно дотрагиваюсь до перевязанной метки. Чуть давлю пальцами на нее, пока не ощущаю болевой простел.
Это ведь его метка. ЕГО. А он…
Подскакиваю с настила, не в силах больше просто сидеть. Немного качает, слабость. То ли от этой метки чертовой, то ли от выпитого дурмана, то ли от осознания, что моя новоявленная пара прямо сейчас берет другую. Между ног требовательно и тоскливо тянет, я будто чувствую его. Слишком хорошо помню, каково это с ним. И мысль, что это узнает другая, невыносима. Я думала, мне плевать на Гера. Думала, он просто мой шанс на спасение. Пыталась использовать…Но сейчас в груди буквально разрывает все. Словно ребра ломают по одному, и не вздохнуть.
Сейчас…С ней…
Перед глазами всплывает простоватое открытое лицо Роны, и меня чуть ли не тошнит…Не могу.
Каждая клеточка во мне протестует. Кружу по комнате как загнанный зверь, не зная, что предпринять. Но что я могу? Хотя и бездействие невыносимо…
Хлебнув еще дурмана для смелости, решаюсь и аккуратно приоткрываю дверь на улицу. У меня нет плана, нет идей. Я прекрасно понимаю, что это полное безумие – попытаться найти Гера в стае. Тем более, когда все волки под хмелем и празднуют. Далеко ли я уйду?
Никаких шансов. Но…
Я просто оглядеться. Чуть что, вернусь обратно, да? Они же все были на церемонии днем, видели, что меня забрал сам вожак. Значит, не тронут…
Вот так успокаивая себя, я аккуратно высовываю нос за дверь. И тут же сталкиваюсь взглядом с тем мальчишкой, что сидел около меня, пока я была без сознания. Он округляет глаза от удивления и вскакивает с места.
– Что-то случилось?
– Н-нет, – оторопело качаю головой.
Замолкаю, так и стоя в дверном проеме. Мальчишка тоже замирает, не моргая и наблюдая за мной.
– Сторожишь? – отмираю, спрашивая очевидное.
– Старый Хар сказал, – пожимает плечами, робко улыбнувшись, – На случай если надо чего. Ну, и вообще.
Молча киваю, стою.
Он тоже. Повисает томительная пауза.
– Надо, – нахожусь, – Есть очень хочу. Принесешь?
– Э-э-э, – паренек в нерешительности чешет затылок, поглядывая на пляшущую и голосящую толпу в отдалении на центральной поляне, – Мне вроде как нельзя отходить…
– Еле на ногах стою, совсем плохо, – давлю я, сделав жалобное лицо, – Этот пилот ваш совсем меня не кормил, издевался…
– Гер? – шокировано выдыхает парень, тараща глаза, – Да он обычно…
– Очень злой! – гну свое я, – Боюсь его страшно. Так запугал, что вот он далеко сейчас, а мне чудится, что вот тут где-то…Прямо рядом ощущаю запах его. Он ведь далеко? Успокой.
– Да не то, чтобы, – рассеянно тянет пацан и задумчиво косится на пещеры справа, где горит тусклый огонь в двух маленьких выдолбленных окошках, – Но ты ведь человечка, куда реально учуять тебе. Наверно, и правда, страх.
– Да-а-а, – смотрю в эти окна неподалеку, и сердце начинает отчаянно тарабанить в груди.
Он там? С ней…? Если с ней – убью…
Вспоминаю про мальчишку и усилием воли переключаюсь на него.
– Ну так? Принесешь? Очень прошу…
Вздыхает вымученно, мнется, отводя глаза, вздыхает еще раз и…
– Ладно, только не высовывайся, – смотрит хмуро.
– Конечно, я жду.
Парень вздыхает еще раз, косится на засов, стоящий рядом у стены, отчего я вся холодею, но умудряюсь удержать добродушную улыбку на лице. Чешет затылок, повтори еще раз, чтобы сидела тихо и отступает.
– Только побольше принеси! – напутствую его, – Блюд пять. Правда, очень голодна!