– На, – Рона первым делом дает мне тряпку, и продолжает шепотом, поглядывая на работающих волков, – Хорошо три, а то больше работать не возьмут. А это значит – сидеть взаперти все двадцать оставшихся лун, потому что просто так нам по землям стаи бродить никто не даст – приставать будут на каждом шагу, если бездельничаешь. Вроде как трудом стае не служишь, так дыркой послужи. И плевать им будет и на метки, и кому именно тебя вожак подарил. Не безопасно, ясно?
– Ты-то как так быстро сориентировалась? – удивляюсь я, начиная отмывать первую тарелку.
– Ну, жить захочешь…– улыбается вертянка, – А вообще мне Рольф много ночью рассказал. Друг Гера твоего. Это ты со своим волком только и делала, что лобызалась, а я, знаешь, еще и выведывала кое-то. Помиловались с ним и подловила момент. Я спрашивала, а он и рад был поболтать, довольный. А потом еще с самого утра к Хару привел и сказал, что я толковая, и могу пока старшей быть среди девок пойманных, хоть я и не из общего дома. Они тут, если не одна поймана, старшую назначают. Вот выбрали меня. Так что сейчас эту посуду домоем, на кухню отнесем, и надо будет в общий дом идти – баб строить. Да и похоронить тех двоих…
Рона вздыхает и опускает взгляд, начиная тереть.
– Так, а что случилось-то, что они умерли? – снова шепотом спрашиваю я.
– Да за одну передрались два волчары – красивая, говорят, была. Да так передрались с пьяну, что и друг другу бока порвали, и ее случаем один лапой с размаху приложил и сразу насмерть. А вторая…Вторая маленькая совсем была. В смысле по размеру мелкая, а ее бугай тут один… Говорят, орала знатно. Так а он привык, что от него все орут. Ему другие-то сказали, что что-то не так она орет, да уже поздно…Эх, да что поделаешь…Рольф сказал, что так вот вечно у них тут и бывает. По дурости больше, да и потому, что не жалеет тут никто и никого. Они и друг друга-то не жалеют. Одного вот тоже пришибли вчера – без очереди, говорят, полез. Говорят, что за дело, – Рона замолкает, смотря мне в глаза.
Я молчу. Я не знаю, что на это сказать. А Рона неожиданно протягивает руку к моей шее и касается пальцами метки.
– Уже зажила? Красивая…
***
Ступать в общий дом страшно. Черная зияющая дыра – дверной проем. Будто зовет, затягивает. Кажется, войдешь и не выйдешь больше никогда. Караульные волки лениво поворачивают головы в нашу Роной сторону, ухмыляются.
– Что, новенькие? – скалится один, – Заходите, девки, приласкаю ночью.
Второй ржет, оглаживая щетинистый подбородок, щурится на нас.
– Не по твою честь, блохастый, – бросает Рона, входя в дом.
– Э, смелая слишком? – рыкает первый, но как-то беззлобно.
– Да! – Рона уже внутри. Ее силуэт удаляется, темнеет, а я все мнусь на пороге.
Перед тем, как войти, задираю голову вверх. Взгляд прикипает к столпу Огня на Волчьей горе. Кажется, что он прямо за скалой с общим домом. Так близко и так недостижимо. Как символ, что не всем из нас позволено дойти…
Внутри оказывается почти уютно. Огромное количество мягких шкур устилает почти весь пол толстым ковром и подушки- подушки- подушки. В основном из плотной ткани красных плащей. Как кровавые пятна, разбрызганные повсюду. Анфилада небольших пещерок, в каждой очаг, деревянные подносы с остатками еды, кувшины, кружки, какие-то игральные дощечки, напоминающие домино. Все разбросано. Очень тепло, запах прелый, густой, терпкий. Так пахнет сам порок наверно…
В третьей пещерке находим первую девушку, абсолютно голую, со следами когтей на груди и бедрах. Крепко спит, пьяна. Отмахивается от Роны, вяло матерясь на общем языке, когда та пытается ее растолкать. Рона сдается, идем дальше. В четвертой пещере находим сразу трех девушек. Прижались друг к другу и сидят в углу, затаившись. В глазах отчаяние и страх. И растерянность, такая сильная, сбивающая с ног, что мне неловко. И становится мучительно стыдно за свое более выгодное положение.
– Здрасьте, я – Рона, – вертянка тем временем упирает руки в бока, становясь перед девушками, – Волки меня старшей тут назначили. Как зовут? Остальные где?
Девушки переглядываются между собой. Ты, что в центре, по виду самая старшая, полненькая, черноволосая, с раскосыми восточными глазами отвечает за всех.
– Я – Юма, это Кат и Валина. Остальные там, дальше, – машет рукой, указывая вглубь анфилады.
– Ясно, – кивает Рона, – Сейчас других приведу и поговорим.
Уходит искать еще четырех девушек, я же остаюсь с этими. Присаживаюсь на шкуры рядом с ними. Они и опаской косятся на меня. И легкой неприязнью, или мне только чудится. Кат, кажется, встает и, прикрыв руками голую грудь и лобок, семенит к противоположному углу пещеры, там на шкурах целый ворох скомканной одежды. Сначала быстро одевается сама, потом приносит остальное двум другим девушкам. Те тоже спешно одеваются, поглядывая в мою сторону.
– А я – Дина, – представляюсь, наблюдая.
– Тебя вождю подарили, мы помним, – бросает Юма сквозь зубы, натягивая футболку, – А потом тот бугай укусил.
– Да…– киваю.
– Ну и как? С кем в итоге осталась? Или вообще ни с кем? Просто спала? Пока мы тут…– ее голос, дрогнув, обрывается. Черные глаза презрительно щурятся, и Юма отворачивается, поджав губы.
– Я не виновата в том, что так вышло, – возмущаюсь я, хмурясь.
– Ну да, виновата я, – фыркает девушка. Исходящая от нее враждебность такая плотная, что ее можно резать ножом.
– Мы все умрем, какая разница, – отмахивается, кажется, Валина, обреченно и присаживается рядом со мной. Она очень худая, русоволосая, бледная, но черты лица тонкие и какие-то интересные. Вздернутый носик, верхняя губа больше нижней, острые зубки. Мне нравится она.
– Большая! – Юма складывает руки на пышной груди, – К тебе вот сколько этих мерзких кобелей за ночь лезло? Ко мне восемь! А она!
Юма обвиняюще тыкает в меня пальцем:
– Она просто дрыхла небось да заживляющий отвар пила! Смотри, метка затянулась уже. А мы все видели, как тот волчара ставил ее только вчера.
– Заставь какого-нибудь тебе тоже поставить – тоже будешь лежать с заживляющим отваром, – равнодушно пожимает плечами Валина, опираясь спиной о скалу, – Да, волков много, а все одно…Зато мы никому не нужны, может и удастся выбраться, сбежать. А ее… Ее уже пара точно не пустит.
На это мне неожиданно хочется встать на сторону Гера, возразить, что он пытается что-то придумать, мне помочь. И, хотя сама я до конца в этом не уверена, пренебрежительный тон Валины задевает.
– А может наоборот отведет к Огню зазнобу свою, – вздыхает Кат тем временем, – Ему же теперь не все равно, помрет она или нет.
– Пф-ф-ф, ты волков что ли в первый раз видишь, наивная! – отмахивается Юма, – Ага, так и отправил ее восвояси, чтобы она там на свободе с другими трахалась, а он тут от Конфедерации для всей стаи люлей получил. Не-е-е…Волки ж собственники. Он же ее первый и загрызет, чтобы другим не досталась. Жертвенность -это не про наших блохастых.
Я прикусываю язык. Понимаю, что Юма права, и Гер и не обещал отвести меня к Огню, об этом даже речи не было. Они оба – Гер, и Хар – сказали, что что- нибудь придумают…Но что? Что тут можно придумать?
Я горблюсь, вновь ощущая всю тяжесть мира на своих плечах. В очередной раз пришедшее осознание, что выхода нет, давит…
Тем временем в пещерке появляется Рона с еще тремя полуодетыми девушками. Вертянка звонко хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и бодрым голосом начинает.
– Так, бабоньки! Расклад у нас такой, – энергичность Роны буквально сшибает с ног растерянных, не выспавшихся девушек. Они жмутся к стенке подальше от нее и хлопая глазами, устававшись, как овцы на овчарку.
– Волки у нас живут тут общиной, работы -хлопот много, и они совсем не против, если вы тоже будете помогать. Кто не хочет, может, конечно, оставаться в общем доме и торчать тут все оставшиеся двадцать лун. Вот только выходить тогда не советую совсем – для зубоскалов если ты не работаешь, а просто так по их деревне расхаживаешь – значит, приключения себе на все отверстия ищешь, ясно? И там правило, что они лезут к вам только после заката, уже работать не будет! Оно для общего дома, а не для всего поселения.
– Так тогда так и так приставать начнут – возмущается Юма, – хоть работай – хоть нет!
– Не начнут. Тут строго с этим. Если пользу приносишь – лишний раз не трогают, так что не ссым. Ну и вторая очевидная выгода, думаю, тоже всем понятна…– тут Рона понижает голос и многозначительным взглядом обводит девушек, – Можно спокойно выходить…По окрестностям походить, туда- сюда…Все ясно?
– Они не дураки, следить будут, – вяло пожимает плечами Валина.
– Ну так и мы не дуры, – фыркает Рона на это и хлопает в ладоши еще раз, – Ну что? Кто работать? Сейчас надо будет баб вчерашних замученных собрать в прощальный путь и того волчару, что ночью пришибли. Заодно осмотритесь. Давайте быстрее. Кто со мной – пойдемте.
Я встаю за Роной, не раздумывая. Немного помедлив, за нами следует Юма, потом со скорбным вздохом поднимается Валина, а за ней еще одна уже не такая уж и молодая полноватая женщина, которую я не знаю как зовут. Остальные сидят.
– Ваше право, – отмахивается от них Рона и первой идет прочь из общего дома.
Мы же гуськом семеним за ней.
***
Когда мы подошли к центральной площади, на ней уже собирали три низких погребальных костра, растормошив остатки вчерашнего одного большого. Гера, работающего со всеми я увидела еще издалека и чудом удержалась, чтобы не ускорить шаг. Ноги, казалось, сами несли к нему. Метка болезненно сладко заныла, напоминая, кто ее хозяин. А когда Гер вскинул голову и поймал мой взгляд, все мое лицо залилось пунцовым. Робко улыбнулась в ответ. Он не ответил, долго, внимательно посмотрел и отвернулся, продолжив ломать толстые ветки для одного из костров. Я прикусила губу и тоже отвела взгляд. Хар же запретил пока общаться…да…Вот только как бороться с этим иррациональным притяжением, рассказать забыл.