– Да.
Гер снова целует меня в губы, коротко и крепко, а потом откидывается на шкуры, положив руку под голову. Его янтарный взгляд соскальзывает с моего лица и устремляется в окно. Туда, где чернеет полоска покрывающегося звездами ночного неба. Становится тихо, только наше дыхание да отдаленные звуки ужина на главной поляне щекочут слух. Пальцы волка рассеянно гладят меня по спине, обводя лопатки. Я сильнее прижимаюсь щекой к его голой, мерно поднимающейся на каждом вздохе груди.
И так тоскливо вдруг становится. Такая пронзительная ночь, такое щемящее чувство внутри, будто мы одни в целой вселенной сейчас. И в голове вдруг очень четко проносится мысль, что это…Это конец. Мы обречены. Этот вечер наш последний. Кожа моментально становится гусиной, вздрагиваю, сердце испуганно, горько частит в груди. Ощущение, что больше ничего уже не будет, было лишь секунду, но таким реальным, что меня колотит как после кошмарного вещего сна.
– Что такое? – хмурится Гер, косясь на меня. Сильнее стискивает мое плечо, прижимая к себе, – Ты дрожишь, Дин.
Сглатываю, пытаюсь успокоиться. Это просто глупые страхи…Все будет хорошо…
– Знаешь, это ведь может быть последний наш вечер вместе, – отвечаю шепотом, – На секунду представила…
– Не надо. Все получится, – отрезает Гер.
– Ты же сам так думаешь. Признайся, – с тихим жаром возражаю, – Ты же столько времени не соглашался на этот план. Сам в него не верил.
– Но др-ругого плана нет, а что остается еще, как не вер-рить! Зачем об этом сейчас?! – рычит волк раздраженно и садится на постели, отстраняясь от меня.
Устало трет лицо ладонями, пока я глажу его широкую, напряженную спину.
– Гер, я просто хотела сказать, что…– сажусь рядом, целую его плечо, обнимаю за шею и пытаюсь заглянуть в янтарные, суженые в тихом гневе глаза, – Что, даже, если мы умрем завтра, я… Я рада, что все сложилось так. Что я очутилась на Арае, встретила тебя, что почувствовала себя не бракованным сосудом, а будущей матерью…Все это итак слишком много для меня, понимаешь? Я никогда даже не надеялась…
– Замолчи, Ча-ар-ри. Ты будто прощаешься, не надо пр-рощаться со мной, – Гер сдвигает вместе брови и исподлобья сверлит меня недобро отливающим золотом, тяжелым взглядом.
Вздыхаю. Касаюсь ладонью его колючей впалой щеки в попытке успокоить.
– Просто знай, что этого достаточно для меня.
– Но не для меня, – давит тоном он.
Смотрим друг другу в глаза. И я кожей чувствую, как утекают секунды. Что скоро придут за нами и скажут, что пора уходить. И так хочется еще говорить. Говорить-говорить-говорить…А не ругаться.
Но…В дверь стучат.
Словно током прошибает этот звук. Отшатываемся друг от друга. Гер вскакивает с постели и так, голым, и идет к двери, пока я зарываюсь в шкуры по самый нос. Приоткрывает, выглядывая.
– Собирайтесь, пора. Хар уже всех на главной поляне строит.
Узнаю низкий голос Рольфа. Затаившись, прислушиваюсь.
– Вы тоже сейчас выйдете? – интересуется Гер у друга.
– Да. Холланд уже у сторожки ждет. Может и ты с нами пойдешь, а?
– Нет, я поведу Дину, – качает мою волк головой.
– Ну, смотри, нам бы лучше с тобой…– вздыхает Рольф.
– Вы справитесь, – отрезает Гер и начинает прикрывать дверь, – Все, брат, удачи.
– И тебе, брат, дай Луна, скоро встретимся.
– Встретимся, брат,– Гер захлопывает дверь.
Я встаю с постели.
– Одевайся, Дин, – волк уже собирает по полу нашу разбросанную одежду. Кидает в мою сторону штаны, футболку, плащ, – Время не ждет. Слышишь, Хар уже речь толкает на поляне перед отходом.
– Ага, – вдалеке, и правда, эхом разносится его сиплый голос. Слов не разобрать, но тон, очевидно, торжественный.
Запрыгиваю в штаны, натягиваю футболку.
– А Рольф разве не пойдет с нами? – интересуюсь.
– Нет, они в пещеру, где спрятаны починенные челноки, – рассеянно отвечает Гер, хлопая себя по карманам. Ищет что-то, – Если у нас на корабле выгорит, они с оставшимися волками подлетят к стратосфере, где я смогу их забрать…Дин, ты не видела…
Гер начинает перерывать шкуры на нашей постели, все больше хмурясь.
– Что ты ищешь?
– Глушилку…Я включил ее и кинул куда-то сю…да…– голос Гера обрывается, потому что он приподнимает солому и достает оттуда маленький самодельный передатчик.
Я холодею, потому что лампочка на нем не горит. Все это время он не был включен. Прошивает липким противным страхом. Переглядываемся. Понимаю, что не меня одну. Судорожно пытаюсь вспомнить, что именно мы тут наговорили. Осознаю, что много, непозволительно много. Если нас слушали, то, понять, что именно волки замышляют, очень легко. Гер щелкает передатчиком только сейчас, смотрит с секунду на замигавшую красным лампочку и убирает приборчик в карман.
– Это неважно, Ча-ари. Ничего такого сказано не было. И уже не отменить, – волк каким-то стремительным нечеловеческим движением пересекает комнатку и оказывается рядом. Обхватывает меня за плечи. Встряхивает, смотрит в глаза, пытаясь убедить в своих словах и меня, и себя, – В любом случае уже ничего не отменить. Других вариантов нет. Пошли.
– Пошли, – киваю заторможено, облизывая сухие губы.
И чувство, что это конец, снова расползается где-то внизу живота сосущим, колючим холодом. Давлю его. Ну и что. Пусть. Когда я говорила, что я ни о чем не жалею, я не врала.
17.
К Огню выдвинулась практически вся стая. Лишь чуть больше дюжины дозорных оставил старый Хар сторожить логово багряных волков, да Рольф с еще несколькими волками "пропал". На них махнули рукой – ждать никто не собирался. Да и когда? Уже была полночь, а Ритуал положено было совершать на рассвете – время поджимало.
Для того, чтобы нести нас, семерых девушек, к Волчьей горе, отобрали четырнадцать самых мощных волков. Не столько сильных, сколько крупных. Они должны были меняться между собой, когда устанут, чтобы стая не сбавляла темп. Первым передо мной обернулся Фрэн, и я невольно отпрянула, когда увидела этого недалекого увальня в зверином обличье. Он больше бычка напоминал, чем волка. Реально большой! Я таких и не видела никогда. Остальные волки только усмехнулись на это. Фрэн, скалясь и хрипло дыша, подставил мне свой черный бок, и кто-то играючи закинул меня волку на спину. Вцепилась в волосатую холку, пытаясь удержаться. Оборотни вокруг посмеивались.
– Не потеряй рыжую, Фрэнни, а то Пилот потом тебе тоже потеряет кое-что!
Гер, стоящий немного в отдалении, на это ничего не сказал, лишь с намеком щелкнул по шкале зарядки на своем пистолете, и пошел вперед нашей колонны. Ему и еще нескольким наиболее быстрым волкам Хар поручил сторожить наш караван. Шансы, что самок попытаются отбить в последнюю ночь перед Ритуалом, стремились к нулю, но нельзя было забывать о рыщущих кругом стаях одичалых. Они могли и кинуться, не думая о том, стоит ли игра свеч.
Пока я провожала взглядом удаляющуюся спину Гера, остальные девушки, тоже сели на своих волков. Затем оборотни как-то очень быстро выстроились в узкую шеренгу. Те, что были назначены охранять, растворились в лесу. Хар впереди поднял руку, все замолкли, замерли, те, кто обернулся, торчком поставили уши, задирая морды к вождю. Хар выдержал паузу и свистнул, махнув рукой. И будто весь мир понесся на меня. Волки побежали, кто зверем, кто человеком, но в таком стройном едином порыве, что мне казалось, будто меня внутрь какой-то машины засунули. Где трясет-трясет-трясет и ветки то и дело хлещут по лицу, норовя выколоть глаза.
– А-а-а, держись! – заверещала где-то рядом Рона, буквально распластываясь на своем волке и крепко обвиваю его шею, чтобы не свалиться со спины.
Я сделала так же. Вцепилась во Фрэна и бедрами, и руками, вжалась животом. Пригнула голову, прижимаясь щекой к холке. Запах чужого волка откровенно раздражал, жесткая шерсть лезла в нос, мышцы сводило от напряжения, но это был единственный способ не свалиться с этого телка. Я буквально чувствовала, как стремительно вся покрываюсь синяками. Очень быстро заныла спина. Выступили слезы от боли, жалости к себе и судорожных попыток удержаться. Черный лес и звездное небо прыгали перед глазами от неровного галопа Фрэна. И одно было в этом хорошо – в голове у меня не осталось ни одной мысли из-за этой странной скачки. И некогда было думать, слышали наш разговор с Гером конфедераты или нет.
А волки все бежали и бежали, будто не замечая лесных преград, цепляющих веток, канав, поваленных деревьев. Дышали ровно и глубоко как единый организм. И деревья мелькали расплывчатой массой перед моими слезящимися глазами. Потом были какие-то луга с травой в мой рост, так что и не видно никого, кроме нее. Потом опять лес. И снова поляна. И лес…
– Не могу больше, – хриплю я, чувствуя, что пальцы, вцепившиеся в шерсть волка, уже не разогну никогда – так судорогой свело. Перед глазами давно танцуют кровавые пятна, – Не могу!
Фрэн только раздраженно рычит, и мне чудится фраза "скоро ручей" в его рыке. Ладно, надеюсь, что он правда это сказал. Кусаю губы до крови, держась.
Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем мы достигаем обещанного ручья. Волки останавливаются на пологом берегу и спокойно рассаживаются отдохнуть. Оборачиваются в людей, отряхиваясь и потягиваясь во весь рост, сверкая белесыми во тьме голыми телами. Я же и остальные девушки еле живыми кулями валимся на сырую землю под их снисходительные смешки. Стонем, пытаясь разогнуться. Мышцы от напряжения каменные. Конечности не слушаются совсем.
– Ты как, Ча-ари? – Гер появляется будто из ниоткуда, пока я пытаюсь прийти в себя. Садится рядом на землю и поднимает меня, – Пить будешь?
– Да, – хриплю.
Гер протягивает флягу со студеной, только что набранной в ручье водой. Жадно припадаю к горлышку, горло обжигает ледяной жидкостью, становится лучше.
– Не торопись, Дин, захлебнешься так, – Гер отбирает флягу, потом опять дает. Складывает руки на коленях, наблюдая за мной.