– Я что-то подобное в сборнике народных сказок читала, – заметила одна из девушек. – Только там, кажется, никаких балконов, полиции и ночников не было.
– Когда кажется, креститься надо, – обиделся Семен. – Сама тогда расскажи.
– И расскажу. Эта история на самом деле произошла, мне бабушка рассказывала. С ее подругой случилась. Подруга та жила в деревне, с теткой. Родители умерли. Тетка заболела и тоже умерла. Та девушка одна в доме осталась. И стало там твориться всякое. Куда ни пойдет – за спиной шаги. Пройдет мимо открытой двери в теткину комнату – боковым зрением видит, будто сидит кто-то на кровати; по ночам на кухне посудой звенит, ложки на пол роняет. Она уже спать боялась, одна дома оставаться не могла…
– Позвала бы бойфренда! – хохотнул Семен. – Нашли бы, чем заняться, не до барабашки было бы!
Его девушка пихнула Семена локтем в бок:
– Дурак, и не лечишься! Одно на уме!
– А дальше что было? – нетерпеливо спросила Ася.
– Мешают же!.. Короче. Как-то ночью девушка еле заснула, а проснулась среди ночи от стука, как будто дверь открылась. Она подскочила в кровати – и правда, дверь открыта! А она ее точно закрывала! Стало ей так страшно, что хоть плачь. Она под одеяло забралась с головой, чувствует, кто-то сел в ногах! Прямо на ее кровать!
Рассказчица выдержала драматическую паузу.
– Девушка еле-еле голову высунула из-под одеяла и видит: на кровати нет никого, а в углу комнаты тетка стоит покойная. В похоронном наряде и платке. И плачет, и головой качает. А потом как топнет ногой! Девушка с перепугу в обморок упала. С той ночи тетка покоя племяннице не давала, каждую ночь стала являться, плакать и топать. Девушка не выдержала, все рассказала соседке, старушке. Та ей: «Хочет она что-то от тебя. Или дело у нее несделанное осталось, вот и плачет. Пока не поймешь, не упокоится, не отстанет!» Девушка подумала, подумала… Неспроста тетка всегда стоит и ногой топает. Ногой! Тетка-то хромая была, ноги больные, без палочки не ходила. Ее похоронили, клюка дома осталась. Соседка говорит: «А ведь и правда, тяжело ей на том свете ходить без клюки». Пошли они на кладбище и прикопали теткину палочку в могилу. С того дня тетка ей больше не являлась ни разу.
– Да уж, – сказал кто-то из сидящих сбоку, Борис не видел кто. – Беспокойные какие-то покойники. Не лежится им.
– Я тоже слышала: если важное дело у человека остается, он призраком станет, уйти не сумеет. Иногда вообще не может понять, что уже умер, постоянно возвращается туда, где жил, – проговорила подружка Семена.
Борис представил себя на месте растерянной, измученной непониманием души, поежился. Жуть.
– А вы, кстати, знаете, что находитесь рядом с местом, где, может быть, тоже есть неупокоенные души? – неожиданно спросила Ася.
Все обернулись к ней.
– Что? Ты о чем? – зазвучало на разные голоса.
– Большой дом справа. Каменный, за высоким забором. – Ася посмотрела на Семена. – Неужели не в курсе?
– Родители дачу три года назад купили, тот дом всегда стоял заброшенный. Вроде говорили, семья какая-то жила, но сейчас не ездят. Никто не приезжает давно уже.
– Это сейчас никто не ездит. А десять лет назад в доме жила семья. Не только на лето приезжали, но жили с мая по октябрь. Отец был ученый, дома работал, мать – домохозяйка, дочь – студентка. Отличница, активистка и красавица, так я слышала. Перед выпускным вечером пошла она на озеро, плавала отлично, но, как потом оказалось, у нее была болезнь сердца, про которую не знали. Заплыла девушка далеко, и что-то случилось: плохо стало или ногу, может, свело. Выплыть она не сумела. Родители стали тревогу быть, искать… Тело нашли водолазы. Озеро очень глубокое. Мать вскоре от инфаркта умерла, отец тоже ненадолго жену пережил. Так дом пустой и стоит. Но люди слышат, что иногда по ночам бедная девушка бродит по округе, ищет родителей, а никого нет. И нет ей покоя.
– Грустная история, – вздохнул Борис, которого судьба утопленницы и впрямь тронула.
– Ужасно, когда молодые умирают, – произнесла одна из девушек.
– А давайте сходим в тот дом! – внезапно предложил неугомонный Семен.
– Сдурел? – откликнулась его подружка, но в голосе звучал сладкий ужас: и страшно, и хочется.
– Нас никто не засечет! – Семен обратился к Асе: – Ты уверена, что дом пустой, не охраняется?
– Конечно. Я в этом поселке давно, – ответила та.
– Решено! Я иду, кто со мной?
Некоторые сомневались.
– Струсили? Конечно, одно дело – у костра байки травить, совсем другое – пойти в настоящий дом с привидениями.
Начали препираться, спорить, девчонки взвизгивали от ужаса, прижимали ладони к щекам, но было ясно, что в итоге почти все согласятся. Кто упустит возможность забраться в дом, где обитает потусторонняя сила?
Отправились восемь человек: Семен с подругой, Борис с Асей, еще две девушки и два парня (один – бывший однокурсник Бориса, которого все звали по фамилии – Нехорошков, второго Борис не знал, но видел в университете).
Забор был высокий, металлические ворота и калитка заперты, но, обойдя участок по периметру, ребята нашли место, где одна секция забора сломана.
Огород зарос сорной травой, от грядок остались одни воспоминания, плодовые деревья и кусты разрослись так буйно, что сад напоминал джунгли.
Двухэтажный дом, облитый призрачным лунным светом, высился в середине участка, к нему вела дорожка, по сторонам которой когда-то были разбиты цветочные клумбы.
Борису захотелось уйти отсюда: запустение и грусть, царившие в этом месте, рвали душу. Но Семен уже ощупывал дверь, думая, как ее открыть.
– В окно надо, – вполголоса сказал Нехорошков. – Кто-то пусть пролезет и откроет остальным дверь.
– А окно что, разбить? Половина поселка сбежится!
– Не сбежится, – спокойно заметила Ася. – Рамы все рассохлись, дернуть хорошенько – откроется. Только надо окно с другой стороны попробовать, не с фасадной.
Они обошли дом, и одно из окон поддалось быстро: то ли закрыто было неплотно, то ли в самом деле рама от старости повреждена.
Решили все лезть в окно, потому что неизвестно, отроется ли дверь изнутри: вдруг ключ нужен? Девчонки хихикали, когда парни подсаживали их на подоконник. Вскоре компания оказалась внутри.
В темном доме пахло сыростью, старой мебелью, увядшими цветами. Фонарики были не у всех, поэтому ребята держались группами: один освещал путь, другие шли следом.
Луч Борисова фонаря выхватывал из тьмы шкафы, столы и кресла. Мягкая мебель была накрыта чехлами; казалось, белая ткань свалится, а под ней обнаружится что-то жуткое. Незваные гости притихли, держались друг за друга.
Полы поскрипывали под осторожными шагами, и Борису все время чудилось, что за ним кто-то идет. Например, призрак мертвой девушки. Утопленницы с длинными волосами, с которых капает вода, с раздувшимся синим лицом и изъеденной рыбами кожей.
– Мне тут не нравится, – прохныкала одна из девиц.
Они дошли до лестницы на второй этаж, и девушка заявила, что хочет уйти. Ее парню пришлось провожать ее, вторая девушка тоже увязалась за подругой.
В какой именно момент пропала Ася, Борис не заметил. Только что были все вместе, а потом начались нытье и споры – уйти или остаться, и…
– Ася! – позвал он, оглядываясь, шаря лучом фонаря по стенам.
Она не отозвалась.
– На второй этаж поднялась, наверное, – сказал Нехорошков.
Он, Борис, Семен с подругой стояли у подножия лестницы.
– Пойдемте, что ли? – раздраженно сказал Семен.
Борис пошел первым, шепотом призывая Асю.
Но они дошли до верха, а она так и не откликнулась. На втором этаже была маленькая площадка, куда выходили три двери. Борис открыл ближайшую к нему, а Семен и остальные пошли в другую.
– Ого, кабинет этого профессора, смотрите-ка… – окончания фразы Семена Борис не слышал, но, судя по восторгу, звучавшему в голосе, им троим предстало нечто интересное.
Борис же оказался в комнате погибшей девушки.
Окно выходило в сад, дальше было озеро – днем его должно быть хорошо видно. Сколько раз бедняжка любовалась на озеро, пока оно не забрало ее к себе?
Кровать, до сих пор аккуратно застеленная покрывалом, пыльные полки с книгами, письменный стол, пара кресел и диван, торшер, туалетный столик. Комната была просторная и когда-то очень уютная. Борис бродил по ней, чувствуя себя вором.
«Надо уходить отсюда, Аси явно нет», – подумал он.
Луч фонаря высветил ряд фотографий на полке. Борис подошел ближе, пригляделся. Молодая пара в старомодных свадебных нарядах – тот самый ученый и его жена. Вот они же, но старше. А вот – с дочкой, смешной первоклашкой с пышными бантиками чуть не больше ее головы. Первоклашка росла: вот она в пионерском галстуке, вот улыбается гордо, позирует с букетом цветов… На этом снимке красивая девушка стоит на набережной, за спиной у нее – море; а вот ее запечатлели в дачном поселке, на берегу озера…
Чем дольше Борис вглядывался в ее лицо, тем сильнее тряслись его руки.
Поверить тому, что он видел, было невозможно.
Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Со старых фотографий на Бориса смотрела Ася.
Эти кудри, эти ямочки на щеках… Ни с кем ее не спутаешь.
Обаятельная красавица, которая понравилась Борису, которую он собирался пригласить на свидание.
Утопленница. Покойница. Погибшая много лет назад девушка, зачем-то заманившая их в свой старый дом.
Ася смотрела, кажется, прямо ему в глаза, точно пытаясь сказать что-то. Почти везде она улыбалась, но Борису казалось, что за улыбкой в глазах ее прячется грусть. Предчувствие скорой смерти.
«Я в этом поселке давно», – сказала она там, у костра, и теперь в этой фразе Борису слышалась обреченность. Неужели она блуждала в местах, где встретила гибель, целое десятилетие?
И неужели он чуть не влюбился в девушку, которая давно умерла?
Борис попятился и едва не заорал, когда Семен за его спиной громко спросил: