– Откуда ты знаешь? – прошептала она. – Наболтали…
– Никто не говорил. Никто и не помнит, наверное. Просто я… – Валентин замялся, – я иногда вижу разные вещи.
Она поверила сразу. Так верит отчаявшийся, давно потерявший надежду человек, в глубине души так и не разрешивший себе смириться.
– И ты что же, видел Лидочку?
Лидочка. Вот, значит, как ее зовут.
– Она постоянно здесь. Каждую ночь приходит и бродит по двору. Смотрит на мое окно.
– Это была ее комната, – сказала несчастная мать. – Восемнадцать лет прошло, как Лидочка пропала.
– Пропала?
– Ушла в институт и не вернулась. Тоже май был, как сейчас. Теплый, прямо-таки летняя погода.
Валентин вспомнил светлое платье девушки.
– Искали ее, но не нашли. В милиции мне сказали, что Лидочку видели на вокзале, будто бы она в пригородную электричку садилась. С ней мужчина был. Наверное, сделал с Лидой что-то и в лесополосе закопал. Она встречалась с кем-то, никому не говорила, кто он такой, скрытная была, даже мне не сказала. Одной только девочке обмолвилась, что он женатый был. Основная версия была такая, что возлюбленный ее обманул и убил. Зарыл в лесу, а там разве найдешь?
– А потом?
– Что потом… Через положенное время дело закрыли, Лидочку мертвой объявили. А я по сей день не знаю, где она.
У Валентина от этих слов голова закружилась.
– Кажется, я знаю. – Он перевел дыхание. – Не уверен, но…
«Она всегда была здесь», – подумал Валентин, однако вслух говорить не стал. Нужно убедиться.
– Надо проверить. Как найти слесаря? Необходимо открыть старый люк.
Слесарь открыл люк. Валентин заглянул вниз вместе с ним. Посветили фонарем. То, что осталось от тела, обнаружили сразу. Вызвали полицию…
На следующее утро двор гудел, как растревоженный улей. Полицейские машины, заградительная лента – такого прежде не бывало. Люди стояли группами, возбужденно переговариваясь. Никто не мог поверить в случившееся.
– Все время тут была…
– Прямо под ногами, можно сказать!
– Потому и случалось плохое! Шутка ли, неупокоенный дух!
Инна Викторовна не плакала, застыла, как статуя. Валентин стоял рядом, она отказывалась отпускать его от себя, крепко держала за руку, точно он был ее единственной опорой в жизни.
– Мне тебя бог послал, Валечка, – сказала она, а после умолкла и не произнесла ни слова, только все крепче сжимала пальцы Валентина.
Останки Лидочки вскоре увезли.
Кто сотворил с ней такое, что произошло на самом деле, на ком лежит вина за смерть девушки, еще предстояло выяснить…
Рассказ написан по мотивам реальных событий, произошедших в одном из российских городов. Тело пропавшей без вести девушки было случайно обнаружено в люке неподалеку от дома жертвы примерно два десятилетия спустя после исчезновения.
Волчий остров
Мать вошла ко мне в комнату и села в кресло. Вид у нее был решительный, и слова, что она произнесла, подтверждали твердость намерений.
– Все, Женя. Так дальше продолжаться не может.
– Что? – спросил я, попытавшись изобразить удивление.
– Сам знаешь. Ты с Волчьего острова другим человеком вернулся. Не ешь ничего, из дому не выходишь, не спишь, всю ночь по квартире шарахаешься, я же слышу. Худой, бледный, вздрагиваешь от каждого шороха.
– Мам, я просто…
– Ничего не «просто»! – перебила она. – Не слепая, вижу!
– Сама знаешь, несчастный случай… – Голос меня подвел. Воспоминания о жуткой ночи разом навалились, ворвались в мою несчастную, измученную бессонницей и непреходящей тревогой голову, и я почувствовал, что готов расплакаться, как ребенок.
– Расскажи мне, – тихо попросила мать, – легче станет.
И я рассказал. Рассказал, хотя поклялся никому ничего не рассказывать. Однако носить этот кошмар в себе оказалось мне не под силу.
…В деревне Волчий остров, затерянной в лесу под Быстрорецком, прошли первые годы моей жизни. Отец оттуда родом. Родители поженились рано, познакомились в Быстрорецке, где жила мать. Он уговорил городскую девчонку уехать жить к себе на родину, но прожили они недолго.
Через три года после моего рождения отец умер, под машину попал. Мама, как она сама с горечью говорила, до семи лет растила меня «вахтовым методом»: работала в городе, приезжала на праздники и выходные, а я рос в деревне, под присмотром деда и бабушки.
Потом мать крепко встала на ноги: ее назначили начальником отдела на комбинате, она повторно вышла замуж, смогла забрать меня к себе.
Дед с бабушкой не хотели отпускать внука, но куда деваться? Ребенку в школу пора, мама с отчимом выбрали хорошую гимназию с углубленным английским, да и вообще не дело это – вдали от матери расти. Вдобавок здоровье у стариков слабое.
Отчим, кстати, отличным человеком был, я его любил как родного отца, и сейчас люблю. Он умер два года назад, мы с матерью опять осиротели.
Про Волчий остров я и думать забыл, несколько раз всего приезжал: на похороны деда, который умер почти сразу после моего переезда в город, и бабушки, пережившей его ненадолго. Вспомнил, на свою голову, неделю назад, когда мы летнюю сессию сдали, завершили второй курс института и думали, как это отметить, куда съездить на выходные.
Мы – это я, мои друзья Марат и Вовчик, девушка Марата, наша однокурсница Инга. Главное требование было: бюджетно и нескучно.
На дачу к кому-то? На речку Быструю с палатками?
Сам не знаю, как это пришло мне в голову, но я ляпнул, что у родителей моего отца есть дом в деревне. Все сразу оживились:
– А где деревня? Далеко?
– Километров восемьдесят.
– А что там есть? Купаться можно? – спросила Инга.
– Озеро есть. Чистое, хорошее, – припомнил я. – Лес, ягоды, грибы… наверное.
– Решено! – объявил Вовчик. – Брат обещал машину свою старую отдать, если сессию без хвостов сдам. Не насовсем, конечно, попользоваться. Я сдал, значит, имею право!
Погрузили мы свои сумки в багажник побитой «четырнадцатой» и покатили в Волчий остров. Мать не возражала, объяснила, как добраться (сам-то я не помнил, а приложение в телефоне деревню упорно отказывалось показывать): сначала до райцентра Васино, а потом свернуть налево.
– Основная трасса прямо пойдет, а вам придется через лес. Но там ничего, хорошая дорога. Была, по крайней мере.
Мы быстро домчались до райцентра: рынок, здание, гордо именуемое торговым центром, школа, почта, поликлиника. Осмотрелись бегло, вполглаза, докупили кое-чего из продуктов и покатили дальше, в деревню.
Туда вела асфальтированная дорога: растрескавшееся полотно в ямах. Ни туда, ни обратно машины не ехали. Не очень-то похоже, что дорогой часто пользовались. Видимо, Волчий остров медленно умирал.
– Дикий край, – прокомментировал Вовчик.
Я пытался вспомнить места, где мы проезжали, но никак не удавалось: слишком давно все было.
Настроение у ребят было отличное: с собой мы везли еду и выпивку, собирались купаться в озере. Осмотреться в доме, который много лет стоял заколоченным, тоже интересно было: все равно, что в прошлое нырнуть.
Наконец приехали, минут двадцать потребовалось.
Деревня, как ни странно, умирающей вовсе не выглядела. Дома крепкие, палисадники аккуратные, скамеечки у ворот, заборы ровные, два магазина и аптека.
– Можно жить, – сказал Марат. – Идиллия.
– Можно жить, если с тоски не помрешь, – отозвалась Инга, вытащив из ушей наушники.
Мне было неприятно это слышать. И сама Инга была неприятна: слишком манерная, надменная. Слова цедит, глаза закатывает, к месту и не к месту со своим мнением высовывается. Если бы Марат не влюбился в нее, не начал с ней встречаться, я бы с такой курицей никогда не стал общаться. А теперь приходилось.
– Где твои палаты царские? – спросил меня Вовчик. – Куда ехать?
Я сказал, что надо свернуть с главной улицы налево и проехать до самого конца. Дом деда и бабушки стоит на краю деревни, дальше – опушка леса, а за лесом – озеро. Я не скучал по деревне, думать о ней забыл, но все же, когда мы подъезжали к старому дому, где прошли первые семь лет моей жизни, сердце затрепетало. Неожиданно вспомнилось, что бабушка называла меня «Соловушкой» и пекла тонкие до прозрачности, кружевные золотистые блины. Никогда и ни у кого таких вкусных не ел. Вспомнилось, как мы с дедом ходили рыбачить на озеро, как он мастерил для меня свистульки, коробочки и разных зверушек из дерева.
– Вот мой старый дом, – сказал я севшим голосом, и Вовчик удивленно на меня покосился.
Дом, конечно, выглядел заброшенным – а как иначе? Двор и сад заросли, дорожка к бане терялась в густой траве, дом словно присел, нахмурился немытыми окнами, глубоко надвинул на глаза чуть просевшую крышу. Но в целом еще бодрился: забор, поставленный дедом, не упал, дверь не перекосилась в проеме, а внутри было уютно, словно хозяева уехали, но скоро вернутся.
– Старье одно кругом, – сказала Инга, поджав губы, – пылища.
– Ты же девушка, приберись, если не нравится что-то, – огрызнулся я.
«Пылищи», кстати, особо и не было. Мы побродили по комнатам (которых было всего-то три плюс кухня и сени), решили, кто где будет спать, а потом отправились во двор искать место для шашлыка.
День прошел весело, даже Инга не слишком меня раздражала. Мы отправились к озеру. Оно и вправду было большим, чистым и прозрачным, как мне запомнилось. Никого, кроме нас, тут не было, мы накупались вдоволь в теплой, прогретой солнцем воде, а после валялись на траве, болтали.
– А там что? – спросил Марат, указывая на маленький островок в центре озера. На островке росли ели, среди них торчала каменная пирамида: несколько огромных валунов, прислонившихся друг к другу спинами.
– Это Волчий остров и есть, а на нем – Волчий камень, – ответил я. – Точно не помню, но место особое. Лечебное или… Не знаю. Но соваться туда нельзя.
– Кому нельзя? Кто мне запретит? – немедленно встряла Инга. – Колхозники местные?
– Лучше все-таки не стоит, местные считают это место священным, не нужно нарушать чужие обычаи, – раздался сбоку высокий девичий голос, и мы обернулись.