В одну из ночей Макар включил полное освещение, вознамерившись сидеть всю ночь, однако так никакого злоумышленника и не поймал, не увидел даже. Но все же было нечто странное. Если Макар смотрел прямо перед собой, то боковым зрением мог видеть некий промельк, движение. Стоило повернуть голову – ничего не увидишь, максимум трава слегка колышется, но это можно списать на ветерок.
Пока он осматривал один участок сада, на другом неведомые гости безобразничали, хозяйничали, творили свои мерзкие дела. Наглости их не было предела, они не боялись разоблачения, потому что…
Кого разоблачать? Макар так и не понял, кто его враг.
А враг был лютый. Разделавшись с пристанью и садом, он взялся за дом. Что же будет дальше? Или кто? Сам Макар?
До дома мерзавцы добрались примерно неделю назад. Начали, как водится, с мелких пакостей, предупреждая, демонстрируя возможности.
Испачканные грязью ступени, ведущие к крыльцу. Разбитые камеры (от которых толку не было). Разорванные в клочья кроссовки, оставленные у порога. Сломанные столики и стулья на веранде, растерзанные качели, где Макару так нравилось читать, покачиваясь в тенечке…
Безобразия творились по ночам. Днем Макар старался ликвидировать последствия ночных разгромов. Он силился понять, что происходит: караулил по ночам на крыльце, бродил вокруг дома, не гасил свет в окнах. Ел теперь мало, спал и того меньше, глаза диковато блестели на исхудавшем лице.
Макар несколько раз вызывал полицию; блюстители порядка приезжали, фиксировали жалобы, рассматривали и фотографировали, записывали и задавали вопросы. Никакой пользы от всего этого не было, и Макар перестал звонить и жаловаться. Пытался разобраться, искал информацию в интернете. Возможно, банды орудуют? Начал даже думать, что у него что-то с головой и он сам все это творит по ночам, а потом не может ничего вспомнить.
Уборщица, как и садовник, перестала приходить. Макар смутно помнил, что напился однажды, вопреки принятому решению не пить, обругал ее, послал по известному адресу, когда она принялась охать и ахать, разглядывая разрушения. Ему показалось, женщина злорадствует.
Вся жизнь свелась к желанию увидеть, кто ему пакостит – хитроумный человек или…
Не бывает никаких «или»! Однако уверенности в этом оставалось все меньше. Один раз Макар, снова принявший на грудь, запнулся за что-то, когда шел вдоль стены дома, с размаху грохнулся на землю. И вот так, лежа, на долю секунды увидел перед собою крошечное существо, покрытое густой шерстью.
В первый миг решил, что это хомяк или крыса. Но тварь стояла на двух ногах, как человек, и личико тоже напоминало человеческое, только было до крайности уродливым: коричневое, сморщенное, глаза-бусинки злобно сверкают из-под нависших густых бровей, рот полон острых зубов. Миг – и существо исчезло, Макар уже не мог сказать, вправду ли видел его.
Проще было думать, что показалось спьяну.
Следующей ночью прикорнул, измученный предыдущими бессонными ночами, и проснулся от звона и грохота. Оглушительные звуки, жалобные и звонкие, ни с чем не спутать: билось стекло. Разбивались окна, прекрасные панорамные окна, что глядели на реку!
Макар заорал дурниной, как раненый зверь. Это переполнило чашу его терпения, он топал ногами, катался по полу и выл. Целыми оставались лишь те окна, которые выходили на противоположную сторону, среди них были кухня, библиотека, гостевая комната. А столовая, гостиная, спальня, кабинет, бильярдная зияли провалами, были усыпаны стеклами и комьями земли, которые влетели внутрь помещений.
Едва дождавшись рассвета, Макар поехал в ближайший населенный пункт, поселок со странным названием Урманбала. Машина его, которая стояла в запертом на ночь гараже, не пострадала от ночных набегов.
Сейчас, в дороге, мельком увидев свое лицо в салонном зеркале, Макар вздрогнул: небритое, худое, бледное, оно словно принадлежало незнакомцу. Уже не впервые пришла мысль все бросить, уехать, начать новую жизнь в другом месте.
– Ну уж нет, – вслух прорычал он, – не дождетесь!
Поселок был небольшой, но имелись тут несколько магазинов, школа, кафе, почта и здание поселковой администрации. Туда-то Макар и направился первым делом.
Отпихнув в сторону секретаршу, ворвался в кабинет к начальнику. Хотел поговорить спокойно, но не сумел взять себя в руки, с порога стал кричать, что его выживают из собственного дома; если начальник что-то знает, то лучше ему прямо сейчас обо всем рассказать.
Как выяснилось, поселкового главу криками было не смутить. Крепкий оказался старик.
– Про ваши неприятности мы слышали, полиция из райцентра к вам приезжала, – спокойно проговорил он. – Вам лучше обратиться к ним, чтобы узнать, как идут следственно-розыскные мероприятия. А у нас, простите, своих дел хватает. Ничем помочь не могу.
Невозмутимый, даже холодный тон остудил пыл Макара. Он опустился на стоящий возле стола стул и намного спокойнее сказал:
– Не помогут эти их мероприятия. Что-то происходит. Странное. Я ночи напролет не сплю, караулю. Все кругом рушится, а я даже не могу разглядеть, кто это делает.
В глазах местного главы блеснуло не то сочувствие, не то скрытое торжество. Он быстро отвернулся и ровным тоном ответил, что понятия не имеет, о чем говорит Макар. Сказано это было так, что Макар сразу понял: больше он ничего не добьется.
Тяжело поднявшись, вышел из кабинета, из здания, направился к ближайшему магазину. В горле пересохло, да и сигарет надо было купить.
Он не впервые приезжал в поселок, время от времени требовалось пополнять запасы продуктов, и обращал внимание, что продавцы держались настороженно, с прохладцей. Макар приписывал это тому, что он новичок, чужак, и его это отношение не сильно беспокоило.
Кроме того, Макар был обеспеченнее местных, лучше одет. Ясное дело, ему завидовали. Он не собирался становиться столпом местного общества, заводить друзей. Но сегодня ему необходимо было поговорить с кем-то, попытаться выяснить, что происходит в его доме.
Однако он натолкнулся все на ту же глухую стену. Продавщицы пожимали полными плечами, делали вид, что не понимают, о чем речь, хотя ясно было: все всё знают, в маленьких городках и деревеньках новости разносятся быстро. Покупатели отводили глаза и спешили прочь, точно боялись заразиться от Макара дурной болезнью.
Он уверился в мысли, что местные в курсе происходящего, знают, кто пытается выжить его, кто разрушает его дом и доводит хозяина до безумия. Знают – и молчат. То ли боятся, то ли есть иная причина.
Разозленный, испуганный пуще прежнего, Макар хотел уже выскочить из магазина, решив попробовать раздобыть информацию в другом месте, как почувствовал, что его тронули за рукав. Обернувшись, увидел перед собой сухонького седого старика с необычайно ясными зелеными глазами. Он знал, что это местный дурачок, блаженный. Кажется, его звали Мишаней.
– Я могу сказать, кто у тебя в доме бедокурит, – сказал Мишаня.
Продавщица фыркнула и что-то прошептала своей товарке.
– Кто же? – спросил Макар.
– Дети леса. Маленькие такие, крохотные, как мышата. Но их много, целый народец.
Макар вспомнил звероподобное существо, уродливого человечка, но отогнал это воспоминание.
– Глупости, – неуверенно сказал он.
– Не глупости! Помнишь, как наш поселок называется? А заповедник, где ты дом свой построил?
– Урманбала, – автоматически ответил Макар.
– Это искаженный татарский, можно перевести как «лесные дети», – вдруг подал голос один из покупателей, толстячок в очках.
– Нельзя было в заповеднике строить, но ты кому надо денежек много дал на лапу, тебе и позволили, да? – Мишаня захихикал, и Макару одновременно захотелось ударить его и начать оправдываться. Мол, что такого? Кому хуже, если он там поселился? Кому он мешает?
Только, видно, мешает.
– Все, хватит, – отрезал Макар и вышел.
Вслед ему звучал Мишанин смех и слова: «Хватит или нет – это не тебе решать! Лесные дети забавляются, сколько хотят! Ты им не запретишь!»
До самого вечера, пока не начало темнеть, Макар метался по поселку, но так ничего нового и не узнал. Ничего – только слова Мишани, которые не шли из головы.
Возвращаться в дом, некогда желанный и прекрасный, ему не хотелось, и он кружил, кружил по улицам, как собака за своим хвостом. Однако пришлось вернуться, не здесь же ночевать.
Пока ехал обратно, гадал, что ему предстоит увидеть. Наверное, придется сбежать обратно в город, продать участок и дом за любую цену. Что-что, а продавать Макар умел. Он немного взбодрился. Ладно, черт с ним, с этим местом, с домом. Свой маленький рай можно устроить где-то еще.
Увидев, что дом стоит целехонек, Макар обрадовался. Ночь пройдет, он соберет вещи, уедет в город, займется делами. Все еще будет хорошо. Макар загнал машину в гараж и, стараясь не смотреть на чернеющие провалы окон, зашел в дом.
Он решил пойти на кухню, заварить чаю, перекусить. Закрыться в одной из комнат, где окна целые, в той же кухне например; поспать хоть немного на диванчике, а утром – в путь. Макар отворил кухонную дверь и протянул руку, желая включить свет.
Ему показалось, что в помещении странно пахнет. Соображая, что это за запах, он щелкнул выключателем. В краткий миг между звонким щелчком и последовавшим за ним грохотом Макар понял, чем здесь пахло, понял – и захотел отыграть назад, выскочить, скрыться.
Но, конечно, не успел.
Из местных вечерних новостей.
«Несчастный случай произошел на днях близ поселка Урманбала. В собственном доме в результате взрыва бытового газа, последовавшего из-за неустановленной пока поломки, погиб Макар Терентьев.
Покойный владел крупным риэлторским агентством, сделал состояние на сделках с недвижимостью. За более чем двадцать лет работы его неоднократно обвиняли в том, что он совершает сделки незаконно, в прессе Макара Терентьева называли «черным риэлтором». Отмечалось, что люди, в основном старики и инвалиды, оставались на улице, лишались собственности в результате махинаций Терентьева, однако ни одно из дел так и не дошло до суда, официальные обвинения ни разу предъявлены не были.