— Не только человека, караванщик. — холодно заметил Канна. Смотри, иные повозки тоже выглядят так, словно часть их просто испарилась.
Медленно и очень осторожно они въехали в останки разграбленного каравана, обогнув по пути развернутую поперек длинную телегу с расколовшимся от резкого маневра колесом. Очевидно, запряженные животные в паническом страхе перед кем-то или чем-то смертельно опасным, или столь же смертельно ужасным, на худой конец, не слушаясь возницы пытались бежать, увлекая за собой повозку. В результате перекосившейся осью одной из сильных ширококостных тягловых лошадей переломало спинной хребет. Другая тоже была мертва, но ее смерть оказалась куда более страшна и мучительна. Кто-то или что-то буквально выел, вырвал все ее брюхо вместе с внутренностями. Наги уже изрядно объели труп, обнажив от плоти толстые крепкие ребра, пожелтевшие от пищеварительной слюны, какой псевдозмеи поливают добычу прежде, чем приступить к своей мерзкой трапезе.
Гай молча вытянул руку и указал на лошадиный остов.
— Тени и призраки! — пораженно воскликнул Табиб Осане. — Срез ребер гладкий и ровный! Ни самые большие клыки и ни самый острый меч не смогли бы сделать подобное! Сожги меня огнерожий Азус, если это вообще дело рук человека или зверя родившегося под солнцем этого мира. Только когти Хогона, в адском пламени раздирающие души, могли бы оставить такие следы!
Волчий Пасынок легко соскочил с коня и подошел к трупу. Остановившись подле него, он присел и осторожно постучал по песку. К удивлению начальника караванной стражи раздался глухой, но совершенно отчетливый стук.
— Стекло. — пояснил Гай. — Я такого чистого никогда не видел… Что-то расплавило песок и превратило его в стекло, равного которому не выдувают даже хоббы-стеклодувы.
Вернувшись обратно к своей лошади, Канна одним легким прыжком, вызвавшим у Табиба мимолетный приступ безотчетной зависти, взлетел в седло. Они проехали еще несколько десятков шагов и натолкнулись на огромную белесую тушу слонорога, уткнувшегося в плотно сбитый песок тракта могучей грудью, достаточно широкой, чтобы на ней мог свободно улечься взрослый хорошо сложенный мужчина. Подогнувшиеся задние лапы исполинского животного удерживали мертвое тело в полусидячем положении. Толстые жилы и огромные мускулы, закрепощавшие движения гиганта не давали им безвольно разъехаться или распрямиться и после смерти. А уж в смерти слонорога не могло возникнуть ни каких сомнений — у него начисто отсутствовала голова. Срез шеи был таким ровным, что создавалось впечатление, будто бы ее просто слизнуло некое неведомое и неимоверно огромное чудовище.
— Тень Сагаразага! — потрясенно прошептал побледневший Табиб Осане, нервно теребя свою бороду. — Демоны! Демоны из Преисподней Хогона набросились на караван онокгола. Да! Только у них могут быть такие страшные, такие острые когти!
— Но зачем Владыке Преисподней товары смертных? — окидывая взглядом разграбленные повозки здраво спросил Гай. — Скорее уж это работа тех, кто служит другому божеству — Крессу. Смотри.
Он подъехал к одному из человеческих тел, дотянулся до его плеча, изогнувшись в седле, словно огромная гибкая кошка, и без видимого усилия перевернул на спину. Из груди мертвого человек торчал зазубренный обломок стрелы, уверенно нашедшей слабое сочленье в пластинах кольчуги.
— Демоны не стреляют из человеческих луков… по большей части. Здесь поработали люди.
Табиб Осане, задумавшись смотрел на труп.
— Но какие люди могли сотворить подобное с караваном, тур-атта Канна?
— Люди не могли. — спокойно согласился Волчий Пасынок. — Если только им не помогала могущественная черная магия… Очень могущественная… А стрела, кстати, всажена с кагаской меткостью. Если, конечно, не случайно попала.
Они обменялись напряженными взглядами.
— Ни один крупный караван не помыслит двинуться в путь без своего чародея, достаточно сильного и способного, чтобы защитить от всяких там заклятий и наветов кагаских или даффских жрецов. пробормотал начальник караванной стражи.
Гай Канна промолчал.
— И это значит лишь то, что волшебник, нанятый Аль`Гы оказался недостаточно могущественным, чтобы противостоять этой… магии. сам за себя ответил Табиб. — Тени и Призраки, а ведь я слегка знал его! Он совсем немногим уступал нашему Кальпуну. Пр-р-роклятье Азуса на мою голову!
— Кальпун, так зовут вашего мага? — на всякий случай спросил Гай.
— Да. Но этот старикан безвылазно торчит в своей кибитке, возясь со всякими магическими игрушками. А то сидит в трансе — глаза у переносицы, и разум бродит где-то в высших сферах. Оно вообще-то и хорошо — еды меньше уходит.
Волчий Пасынок поднял руку с пальцами судорожно скрюченными самым немыслимым образом и, сконцентрировав свое энергетическое поле, в один взмах вычертил младшую Руну Альт. На глазах у изумленного Табиба в воздухе возник странный кажущеся простой, и в то же время удивительно сложный, знак, вытканный дрожащими огненными линиями, а в след за тем голову молодого уранийца окутал странный мерцающий нимб.
— Что ты делаешь, тур-атта? — воззрился на него Табиб.
— Смотрю. — коротко ответил Гай.
Голос его прозвучал глухо — уранийцу приходилось прилагать значительные усилия, чтобы удерживать в сознании черты магической Руны.
— Здесь нет черной магии. — наконец сказал он с непререкаемой уверенностью в голосе. — Это не колдовство. Нечто более совершенное. Что-то было здесь — огромное могущественное, сверхъестественное. Аномаль! Что-то ирреальное… Трудно сказать, что именно, но оно наверняка не из нашего мира. След такой зыбкий… Трудно определить… Непонятны ни природа, ни сущность. Может быть и в самом деле демон, может и нечто иное — голая обезличенная сущность. Кресс! Я его чувствую, но ничего не могу увидеть!
Гай расслабился и изгнал из головы образ Руны, ощущая привычную, распирающую стенки черепа пустоту.
— Что ты делал, Гай Канна? — не в силах унять удивление, спросил Табиб Осане. — Ты часом не только воин, но и колдун?!
— Это не колдовство. — сухо ответил Волчий Пасынок. — Скорее низшая форма примитивной энергетической магии…
Недоумение еще сильнее округлило глаза начальника караванной стражи, однако, он воздержался от того, чтобы выспрашивать у уранийца, что тот подразумевал под своими словами.
— Я пользуюсь специальными знаками. — пояснил Гай. — Мы называем их Рунами и используем как некую призму для усиления и концентрации внутренней энергии. Для этого даже не надо иметь особых талантов, достаточно хотя бы предрасположенности к магическому дару.
— Дыхание Азуса! — в который раз выругался Осане. — Чтобы начертать эту… Руну… нужно иметь руки с переломанными пальцами!
Табиб попытался изобразить нечто отдаленно похожее на положение пальцев Канны, когда тот выписывал в воздухе свой магический знак, но у него ничего не вышло. Сильные толстые пальцы немолодого караванщика оказались слишком грубы для столь тонкой и деликатной операции.
— Что б мне, да в лапы Хогону! Это не для меня!
— Подобная гибкость пальцев вовсе не обязательна. Руну можно начертить и в несколько приемов, но это было бы слишком долго. В нужный момент можно не успеть.
— Все-таки здесь сражались, Осане-тан. — сказал следопыт Хон, рассматривавший трупы своих сородичей-караванщиков, лежащие несколько в стороне.
От зоркого глаза Гая не ускользнуло то, как переворачивая окоченевшее тело в поисках ран, нанесенных человеческим оружием, онокгол ловким движением сорвал с шеи мертвеца желтоватую, не исключено — золотую, цепочку и спрятал ее в кармашек на поясе.
— Смотрите — сабельные удары, ураниец был прав. Здесь сражались не только демоны, но и люди… Жаль песок по обе стороны тракта сыпуч, не осталось никаких следов. Нельзя даже сказать, в какую сторону ушли грабители. Несколько телег они, видимо увели — в караване видны бреши. Да и товары на чем-то должны были вывозить, не все же на лошадях и верблюдах… А кое-что осталось!
Узкое темное лицо Хона просияло. Еще бы, ведь все обнаруженное, согласно неписаным законам степей и пустынь на одну четверть принадлежало хозяину каравана, остальное же забирали себе те, кто караван охранял.
— Наги, правда, почти все загадили, но это не беда.
— Прочисти мозги, Хон. — сердито бросил подъезжая к брату Улук. — Этот караван ограбили в пяти дневных переходах от Пту. И, главное КАК ограбили! Создания Преисподней вышли, чтобы помочь грабителям. И я почти уверен, что негодяи до сих пор крутятся здесь, поблизости, упаси нас от встречи с ними преблагая Аэтэль! Нужно как можно скорее уходить отсюда, Осане-тан. Эти пески пахнут смертью! Я чувствую этот запах так сильно, как никогда. Нужно изменить маршрут и идти к Пту окольными путями, иначе, — не приведи боги! — наш караван может постичь подобная участь!.. Поглядите, никто из них даже не успел отбежать достаточно далеко. Смерть настигла всех и каждого. И она до сих пор осталась здесь. Прячется. Затаилась.
— Успокойся, Улук. — приказал занервничавшему следопыту Табиб. — Я и сам вижу, что здесь небезопасно. Нужно понять, куда ушли грабители, тогда можно будет хотя бы предположить, с какой стороны следует более всего опасаться нападения.
— Скорее всего оттуда, с запада. — сконфужено сказал Хон, стряхивая свои алчные страсти. — Там лежат трупы со следами ран от мечей, копий и стрел. Трупов нападавших не видно, но это ничего не говорит. Степняки почти всегда забирают своих убитых, чтобы над мертвыми телами не надругались.
Улук быстро повернул и погнал лошадь в направлении указанном его близнецом и через какое-то время до Табиба Осане и Гая донесся его возглас:
— Хон прав! И ЭТО тоже пришло с запада! Вот его следы стеклянные корки поверх песка. Они начинаются отсюда… Нет! Даже раньше — отсюда!
— Нужно уходить на восток. — заключил Хон. — С запада они напали, на запад скорее всего и ушли.
— Нет смысла менять путь. — почесав бороду, сказал Осане. — До Пту осталось всего ничего. Если мы свернем — только увеличим вероятность риска встретится с грабителями. Чем ближе к городу, тем меньше должна быть опасность. Степняки как огня боятся (и правильно делают) наемников Капитана Кулдуса, обороняющего Пту. Они знают его суровый нрав и тяжелую руку, и не осмеливаются ошиваться у границ города.